Элла Лерлэнд - Твое обручальное кольцо
— Это когда ты снимаешь рубашку?
Рону никогда не удавалось провести брата. Наверное, поэтому они росли, постоянно споря друг с другом по любому поводу.
— Да. Думаю, я потерял над собой контроль и вел себя, как последний идиот.
Джеймс покачал головой.
— Отец всегда говорил, что ты упрямый мул и гордец. Похоже, он был прав.
Рон, сунув руку в карман, направился в угол загона.
— Известный адвокат с репутацией опасного противника легко сдался только потому, что женщина, которую он любит больше всего на свете, отнеслась к его увечью не так, как он того ожидал.
— Оставь, Рон. Старая история. — Джеймс говорил неожиданно серьезно.
— Не такая уж старая, Джеймс. Когда я уезжал из дома, моя жена рыдала. Я хотел успокоить ее и на коленях просить дать мне еще один шанс, но не смог.
— Почему, черт побери?
Рон посмотрел на Джеймса и в его глазах, печальных и полных боли, увидел самого себя.
— Потому что она заперлась от меня в своей спальне.
17
Джейн работала у себя в спальне за маленьким столиком, чтобы быть поближе к Габи, если та проснется. Было уже поздно, Джейн в это время обычно ложилась спать и поэтому, засидевшись, чувствовала себя утомленной.
Зевнув, она наконец сунула ноги в домашние туфли и встала.
Неожиданно зазвонивший телефон испугал ее.
— Алло, — подняла она трубку.
— Мне надо поговорить с Бартоном, — послышался холодный мужской голос.
— Кто его просит?
В трубке раздалось не то ворчание, не то хриплый хохоток, который встревожил Джейн.
— Слышал, вы двое поженились. И забрали девочку.
Только теперь Джейн узнала, чей это голос, и у нее перехватило дыхание.
— Вам что-то нужно, мистер Джекобс? Говорите конкретно.
— Куда уж конкретней, леди. Бартон просто осел, которому не помог хлыст. Лезет не в свое дело.
— Благополучие и безопасность детей Марии — это его прямое дело, мистер Джекобс. И мое тоже.
Джейн бросила трубку, но продолжала сидеть, уставившись на телефон и чувствуя, как все в ней кипит от негодования. Рон! Надо немедленно ему сообщить. Но куда? Возможно, Алан знает.
Она протянула руку к телефону, но он снова зазвонил. Джейн быстро сняла трубку.
— Послушайте, вы… — возмущенно воскликнула она, но ей не дали договорить.
— Это вы послушайте моего совета, леди. Никогда не бросайте трубку, когда вам звонит человек, еще не решивший — убить ли вас или заставить мучиться всю жизнь.
На этот раз первым положил трубку он.
* * *Было уже около десяти вечера, когда Рон свернул с главной магистрали на улицу, ведущую к дому Джейн. Рон помог Джеймсу чинить стойла в конюшне и чувствовал теперь, как ноет натруженная спина.
Обычно тяжелая физическая работа снимала напряжение, однако сегодня этого не произошло. Скорее, наоборот.
Большой старый дом был погружен в темноту. Свет горел лишь в одном окне верхнего этажа в спальне Джейн.
Рон открыл дверь и стал осторожно подниматься по лестнице, но слишком поздно вспомнил о проклятой ступеньке — она громко заскрипела.
Теперь он наверняка разбудил Джейн, но, может, это и к лучшему. Он сразу попросит прощения, пока еще полон решимости… И вдруг услышал крики и глухой стук.
В несколько прыжков Рон достиг лестничной площадки, на которой уже появился Джек Джекобс. Одной рукой он тащил за волосы Джейн, а в другой держал тяжелый, похожий на дубинку электрический фонарик, каким пользуется полиция.
Рон остановился, как вкопанный, увидев ужас на лице Джейн. Болотного цвета глаза Джекобса маниакально блестели, а на губах играла торжествующая усмешка.
— А ну, иди сюда, Бартон, — приказал он со злобной гримасой. — Мы с твоей хозяйкой и ублюдком Марии заждались.
— Отпусти ее, — тихо сказал Рон и поднял руку, показывая, что в ней ничего нет. — Ведь тебе нужен я. Отпусти ее.
Джекобс с явной издевкой посмотрел в глаза Рону.
— Эта сучка, моя жена, разве не рассказывала, как ее держали в узде? Например, я неплохо управляюсь с этим фонарем. Разве что не артист в этом деле.
Рон впервые в жизни почувствовал настоящий страх.
— Если ты причинишь зло моей жене и ребенку, я убью тебя, Джекобс.
Он почти физически ощущал презрение и ненависть Джекобса.
— Ты хорошо поработал, — заметил тот, явно сознавая в этот момент свое превосходство. — Спустил на меня всю свору. Вы хотите отнять у меня мальчишек, убедили их, что я плохой отец — все, даже этот адвокатишка, которому я плачу. Считаете, что сестра Марии и ее никудышный муженек лучше воспитают моих собственных детей, мою родную плоть и кровь, да?
Рон, заметив ссадину и синяк на щеке Джейн, невольно вспомнил, чего натерпелась за все эти годы бедняжка Мария. Для такого зверя, как Джекобс, и смерти мало.
— Не я избил Джека и Джонни, — ледяным тоном произнес Рон, еле сдерживая себя.
— Ну и что? — отмахнулся Джекобс. — Меня отец тоже бил. Мальчишки ничего не имеют против ремня; битье делает их крепче, они становятся мужчинами.
— А какой мужчина бьет женщину?! — воскликнула возмущенная Джейн. В словах ее прозвучало презрение, а в глазах застыл страх.
— Да тот, кто мужчина получше, чем твой муженек, — с издевкой протянул Джекобс. — Скажите-ка, миссис Бартон, у вас не бегут мурашки по телу, когда он прикасается?
Глаза Джейн сверкнули неподдельным гневом, и она с размаху ударила Джекобса локтем в пах. С диким ревом он отшатнулся от нее.
Этим минутным замешательством противника и воспользовался Рон. Бросившись вперед, он сбил Джекобса с ног. Тот с грохотом упал, выронив фонарик, но быстро вскочил и принялся размахивать руками, как мельница крыльями.
Увертываясь от его кулаков, Рон изловчился и все же ударил Джекобса в скулу, но тот оставался несокрушим, как окаменелое дерево. Рон вился вокруг неповоротливого Джекобса, нанося короткие, но сильные удары то в живот, то под колени, а то и в пах, что было особенно болезненно. Наконец Джекобс с ревом согнулся пополам и рухнул.
Обессиленный Рон уселся на верхнюю ступеньку лестницы, пережидая, когда перестанет кружиться голова. Джейн дрожащими руками гладила его по лицу и вытирала кровь с разбитой губы.
— Как ты? — в тревоге спрашивала Джейн. — Что у тебя задето?
— Гордость, — хрипло промолвил он и встревоженно окинул взглядом лицо Джейн.
Ее глаза были полны слез, щека распухла, но в целом ничего страшного не произошло. Она казалась испуганной и такой трогательно беззащитной в своей легкой сорочке, что ему захотелось взять ее на руки и не отпускать от себя ни на миг.
