Барбара Картленд - Призрак в Монте-Карло
— Прости, что опоздал, Виолетта, — небрежно проговорил он. — Я ездил в Рокбрюн, там пообедал и вернулся после двух.
— Я боялась, что с тобой что-то случилось, — сказала Виолетта.
— Я же говорил тебе, чтобы ты никогда обо мне не беспокоилась, — ответил Роберт.
Он вошел в небольшой квадратный холл и закрыл за собой дверь. Виолетта направилась в гостиную. Он последовал за ней, но, к ее удивлению, не обнял ее, как бывало, когда они оставались вдвоем. Вместо этого он подошел к двери на балкон и устремил свой взгляд на море.
Она наблюдала за ним, сознавая, что, несмотря на улыбку при встрече, его глаза оставались серьезными.
— Что-то произошло? — наконец спросила она.
Он повернулся и пожал плечами.
— Да нет, в общем-то.
— И все-таки что-то случилось, — настаивала Виолетта.
— Ничего такого, на что стоило бы обращать внимание, — несколько раздраженно ответил он. — Я получил от матери письмо. Она пишет, что умер Хатауэй, старый егерь. Я знал его с детства. Он более пятидесяти лет жил в Шевроне, нам будет его не хватать.
— Естественно, — едва слышно проговорила Виолетта.
— Он обычно брал меня на охоту, — продолжал Роберт. — Я помню, как он внимательно следил, чтобы я правильно нес ружье, как он проверял, разряжено ли оно, прежде чем разрешал мне перепрыгнуть канаву или перелезть через ограду. Тогда я злился, а сейчас, став старше, понимаю, как правильно он поступал.
Роберт смолк и опять взглянул на море.
— Мне очень жаль, — сказала Виолетта.
Казалось, он не слышит ее.
— Что ты сказала? — повернувшись, спросил он.
— Я сказала, что мне очень жаль.
— Да, конечно, Шеврон будет уже не тот без Хатауэя. Жаль, что меня не было на похоронах, но я все равно не успел бы. Его, наверное, еще вчера похоронили.
— Да, конечно, — тихо проговорила Виолетта.
Шеврон, опять Шеврон! Он и сюда добрался, околдовал Роберта, крепко держит его в своих объятиях, оттягивает от нее, и она не может оторвать от Роберта его щупальца.
Она, должно быть, всхлипнула, так как Роберт повернулся и подошел к ней.
— Прости меня, — сказал он. — Я не должен был давать волю чувствам. Хочешь поехать на прогулку? Или пойдем в Казино?
Она подумала, что ей гораздо тяжелее слышать его вежливый тон, чем упреки. Действительно, уж лучше бы он набросился на нее за то, что она утащила его в Монте-Карло, когда он мог бы оставаться в Шевроне, чем так разговаривал с ней. Но она понимала, что сейчас не время устраивать сцены, не время для взаимных упреков.
— Давай поедем в Казино, — сказала она. — У меня такое чувство, что я сегодня выиграю. Вчера ночью мне приснились семь птиц с длинными хвостами. Наверное, фазаны. — Она пожалела о своих словах, так как упоминание о фазанах лишний раз напомнило Роберту о Хатауэе, и поспешно продолжила: — Семь — счастливое число, поэтому я буду играть по-крупному. Ты достаточно богат?
— Достаточно, — ответил Роберт в той вежливой манере, которая приводила ее в бешенство.
— Пойду переоденусь, — сказала Виолетта. — Я быстро. Мы можем пригласить кого-нибудь из наших знакомых поужинать с нами. Ты видел сегодня Артура?
Роберт покачал головой.
— Нет, я сегодня никого не видел, — ответил он, — кроме мадемуазель Фантом. Она гуляла по берегу в сопровождении своей горничной. К ней пристал бродячий пес, и она играла с ним.
Виолетта поняла, что Роберт пытается отвлечься от мыслей о Шевроне и сменить тему разговора.
— Этот маленький Призрак довольно красив, — заметила она. — Она опять была в сером?
— Естественно! А разве она когда-либо была в чем-то другом?
— Интересно, она в трауре или это ловкий ход, чтобы привлечь к себе внимание?
— Если бы она была в трауре, тогда бы ее тетка одевалась в черное, — быстро ответил Роберт, как будто он уже давно размышлял над этим вопросом.
— Да, наверное.
— Я не верю этой женщине.
— Кому? Тетке?
— Да, в ней есть нечто порочное. Кроме того, она запугала свою племянницу.
— Откуда ты знаешь? — удивленно спросила Виолетта.
— Я… я догадался, — ответил Роберт, но голос его звучал неубедительно, и Виолетта в изумлении посмотрела на него.
— А ты разговаривал с этой девушкой? — спросила она.
Она не смогла бы объяснить, почему задала этот вопрос. Просто было нечто странное в том, как Роберт рассказывал о мадемуазель Фантом. Ответил он не сразу.
— Нет, я не разговаривал с ней, — тихо проговорил он.
К своему удивлению, Виолетта испытала облегчение. Это чувство было для нее настолько необычным, что она даже не сразу определила, что испытывает.
— Если мы собрались в Казино, то пора идти, — сказала она. — Мне нужно всего пять минут.
Она вышла из комнаты и закрыла за собой дверь. После ее ухода сэр Роберт опять подошел к окну. «Почему, — спрашивал он себя, — он не рассказал правду о своей встрече с Мистраль?» Потом он сообразил, что им двигало подсознательное желание защитить их знакомство от острых языков, даже от Виолетты. Стоит ему сказать, что они с Мистраль встречались, как Виолетта засыплет его кучей вопросов — весь Монте-Карло интересуется Мистраль и ее теткой.
«В чем же тайна», — спрашивал он себя. Предположений много, но они ничего толком не объясняют. Очевидно одно: мадам Секрет, кем бы она там ни была, решила возбудить всеобщий интерес и привлечь к себе внимание, в чем и преуспела. Красота Мистраль, ее туалеты, ее жемчуг, то, что ей разрешено разговаривать только с князем, — все это было предметом бесконечных пересудов.
Князь Николай признался, что, хотя ему и была оказана честь познакомиться с Мистраль, он почти ничего не знал об этих двух женщинах. Но в одном сэр Роберт не сомневался: Мистраль была начисто лишена хитрости и коварства. Иногда, встречаясь с нею глазами, он видел в них мольбу о помощи. В эти минуты ему страшно хотелось успокоить ее, увести из сверкающих залов в тишину и покой сада, где они могли бы спокойно поговорить. Она была как потерянная, казалось, ее снедает тоска. Она всего лишь ребенок, и ему без слов было ясно, что она несчастна и очень часто испытывает страх.
Но что же он мог сделать? Как и все, он был абсолютно бессилен перед мадам Секрет, перед ее твердой решимостью не допускать никаких бесед Мистраль с мужчинами, кроме князя. Многие пытались познакомиться с девушкой. Обычно люди, собиравшиеся вокруг игорного стола, знакомились легко. Однако все попытки завести разговор наталкивались на ледяное молчание мадам Секрет, а если кто-нибудь отваживался заговорить с Мистраль в ее присутствии, ему немедленно давали понять, чтобы он не совался не в свое дело.
