Линн Грэхем - Крещение огнем
— Я хочу тебя. — Глаза у нее увлажнились, и она яростно замигала. — Я так тебя хочу…
— Enamorada… te quiero, te quiero (Любимая… я люблю тебя, я люблю тебя (исп.), — подхватил он и больше не заставил себя уговаривать.
Она уже познала удовольствие манящее и удовольствие жгущее. На этот раз она познала удовольствие, которое не имеет границ и длится вечность. Вихрь чувств закружил ее и унес с собой ввысь, а она все повторяла и повторяла его имя.
Он целовал ее разгоряченное лицо, и наконец она стала постепенно приходить в себя. На смеси испанского и английского он говорил, как ее любит, как не может без нее жить, как никогда не позволит ей оставить его даже на минуту. Рай, настоящий рай. А она лежала и впитывала все это с сумасшедшей, пьяной радостью. Он принадлежит ей, только и безвозвратно ей, она вырвала его из зубов смерти… из рук этих алчных женщин, думала она снисходительно. Теперь она вне конкуренции, и ей дела нет до этих безликих орд.
— Утром поедем в Мадрид, — пробормотал он, не переставая целовать и прижимать ее к себе.
— В Мадрид?
— У нас там дом. — Он посмотрел ей в глаза, еще подернутые чувственной пеленой, и ей вдруг показалось, что он чем-то встревожен. — В Мадриде живет и работает Катарина. Я хочу, чтобы вы познакомились.
— А что, это так срочно?
— Катарина никогда не навязывается. — Он как будто читал ее мысли, и она тут же почувствовала себя вредной девчонкой, собакой на сене. — Дети могут остаться здесь и присоединятся к нам позже, если соскучатся.
— Если? — переспросила она.
— Наши дети вполне самостоятельны.
Это бесспорно.
— Сколько лет твоей кузине? — поинтересовалась она.
— Она на два года старше меня.
— Она разведена?
Он вздохнул.
— Лет десять назад она позволила Люсии запугать себя и вышла замуж за очень богатого американца. Она совсем не похожа на свою мать, и Люсия постоянно усложняет ей жизнь. Джерри тоже не способствовал утверждению ее личности. Он регулярно бил ее.
— О Боже, — ужаснулась Сара.
— В первые месяцы их совместной жизни его жестокость стоила ей ребенка — у нее был нервный припадок, — пояснил Рафаэль. — Но когда она поправилась, Люсия не позволила ей подать на развод. И дело было не только в религии, а и в деньгах Джерри. По брачному соглашению, подписанному Катариной до свадьбы, в случае развода она теряла все. Когда она мне об этом рассказала, я убедил ее бросить Джерри. И оказал необходимую для этого поддержку.
— Я очень рада. Слава Богу, что она тебя послушала. — Сара действительно была за нее рада. — Люсия тяжелый человек…
Они отправились в Мадрид на самолете компании. Сара чувствовала себя настолько счастливой, что ей даже стало страшно. У нее было такое ощущение, будто она сидит на волнорезе. Давно уже не позволяла она своим чувствам разгуливаться до такой степени.
— Мне следовало рассказать тебе о том, что я делала в Труро, — с печальной улыбкой сказала она. — У нас не должно быть секретов друг от Друга.
Ей показалось, что Рафаэль чувствует себя несколько не в своей тарелке. У нее вообще было такое ощущение, что он был как-то странно напряжен в течение всего полета, вместо того чтобы, удобно откинувшись на спинку кресла, спокойно отдыхать. Причем он всячески старался скрыть от нее это напряжение. Но ей не хотелось копаться в причинах.
Он вздохнул:
— Тебе нечего было мне объяснять. Во всем виноват был только я. Я не имел права с тобой так разговаривать. Я тебе чрезвычайно признателен за то, что ты мне все рассказала.
Она удивленно на него посмотрела. — И ты действительно мне поверил? — Ты никогда меня не обманывала, но я временами становлюсь очень упрямым. Такое случается, когда у меня появляется идея-фикс, — признал он с веселым блеском в светло-коричневых глазах. — К тому же я очень ревнив, а раньше мне никогда тебя не приходилось ревновать. Хуже мне от этого не стало. О Труро ты можешь рассказать мне сейчас.
Такое смирение вовсе на него не похоже, мелькнула у нее мысль. Что с ним происходит? Но тут она вспомнила, как он не любит самолеты, и ей стало стыдно. Боже, подумала она виновато, он все еще не освободился от этих глупых страхов, а как мужчине ему трудно открыто в этом признаться. Первый раз, когда они летели вместе, он притворился, что спит, и она ничего не заподозрила до тех пор, пока они не ступили на землю, — на нем лица не было. С тех пор он сильно изменился, и ей даже захотелось ему об этом сказать, но чувство такта не позволило ей, это сделать.
Чтобы хоть как-то отвлечь его, она стала нести всякую чушь, но он отвечал односложно, и в конце концов она тоже замолчала. В аэропорту их ждал автомобиль. Сара искоса взглянула на Рафаэля, сидевшего с каменным лицом, и глубоко вздохнула.
— Может, тебе это и неприятно, но мне кажется, что тебе будет легче, если ты выговоришься.
Между его черными бровями образовалась глубокая складка.
— Выговорюсь? О чем ты?
— О твоем страхе к самолетам, — мягко сказала она.
— О чем, о чем? — Какое-то время он смотрел на нее, ничего не понимая, а затем обезоруживающе улыбнулся. — Сара, я преодолел это уже много лет назад.
Она чуть не проглотила язык. Ладно, раз уж он не хочет об этом говорить, то и не надо.
Дом сильно отличался от того, что она по наивности ожидала здесь увидеть. Вместо уютненького pied-a-terre (Маленький домик (франц.) она увидела огромный особняк, упрятанный за массивными высокими стенами.
Слуга открыл двойные двери, и они вошли во внушительный, отделанный мрамором холл. Пораженная, Сара переводила взгляд с мраморных бюстов, установленных на пьедесталах, на ионические колонны.
— Как в музее, — вздохнул Рафаэль с некоторых пор предпочитает этот дом Алькасару. Фелипе разрешил Катарине жить здесь, пока она не найдет себе квартиру. — Он помолчал. — Я пригласил ее на обед.
— Прекрасно. — Но мысли Сары были уже далеко — она думала о том, что надеть, чтобы не ударить лицом в грязь перед модельером. — Пойду приведу себя в порядок.
— Мне надо сделать несколько звонков. Служанка провела ее наверх в спальню. Широко раскрытыми глазами Сара рассматривала потрясающую массивную позолоченную и задрапированную кровать с пологом на четырех столбиках, выполненную в стиле барокко. Рядом, к ее удивлению, находилась ультрасовременная ванная комната. Вытащив элегантный костюм от Сен-Лорана, она начала переодеваться, радуясь, что Несколько расширила свой гардероб в Севилье. Пиджак с открытым воротом и свободная юбка мягких серых, пурпурных и синих тонов прекрасно подходили к ее светлым волосам и легкому загару.
Уже спускаясь, она услышала, как открылась входная дверь и в холл вышел Рафаэль. Навстречу ему заторопилась женщина. Он протянул ей руки, и она наклонилась вперед, подставляя ему по европейскому обычаю обе щеки для поцелуя. В следующую секунду она отстранилась от Рафаэля, и Сара, туг же ее узнав, чуть не потеряла сознание.
