Джуди Гилл - Испытание чувств
10
— Привет, — только и смогла вымолвить Мэгги, когда Джон вышел из машины. Даже по этому единственному произнесенному ею слову можно было судить о состоянии ее пульса: он то почти останавливался, то вдруг начинал угрожающе учащаться. Она подошла к самому краю крыльца и теперь стояла и просто смотрела на Джона.
— Привет, Мэгги. — Звук его голоса как громом поразил ее. — Я увидел, что у тебя горит свет, и подумал, не случилось ли чего. Все еще разрабатываешь стратегию предвыборной борьбы?
Она покачала головой.
— Я набросала план будущей речи, но на этом и иссякла.
— Да, бывает. Энди нормально уснула?
Она услышала в его голосе беспокойство, тоску, и сердце ее исполнилось сочувствия. Мэгги понимала, что в один из последующих выходных Джолин захочет переночевать у Энди, и уже она сама останется дома одна и будет волноваться, что, может, Джолин скучает по ней, но боится в этом признаться.
— Все в порядке, Джон. — Она улыбнулась. — Я ведь обещала, что, если что-нибудь будет не так, я сразу же позвоню.
— Я знаю, но… — Он пожал плечами. — Я уже приехал. Можно, я… можно, я немного побуду с тобой, если еще не слишком поздно?
Мэгги резко отступила назад в тот момент, когда он сделал шаг по направлению к ней.
— Да, — произнесла она, про себя удивляясь и гордясь, что ей удалось сказать это таким спокойным голосом. — Конечно.
— Отлично. — Джон поднялся по ступенькам крыльца и облокотился о столб, который поддерживал покосившийся козырек.
Она продолжала выжидательно смотреть на него, не произнося ни слова. Джон кашлянул.
— Немного прохладно для общения с природой, а? Думаю, к утру будут заморозки.
Мэгги пожала плечами. Может, он и прав, но луна светила ярко, и небо было усыпано звездами. Она не могла представить более подходящего места, чтобы думать о мужчине, мечтать о том, чтобы все было по-другому, размышлять о своих только что открывшихся чувствах.
— У меня есть плед.
— Тогда садись и снова укутывайся, — произнес он почти нежно, как будто зная, что ее голые ноги уже заледенели, и беспокоился о ней. Любовь уже разрослась внутри Мэгги до невиданных размеров и начинала ее пугать.
Она не пошевелилась. Джон отделился от столба и подошел к ней ближе, держа руки в карманах пиджака.
— Ты, э-э… не хочешь ли ты зайти в дом? — торопливо произнесла она. — Посмотришь, как там Энди.
Джон подумал об уюте ее дома, о беспорядке, который устроили в нем дети, потом — о задернутых шторах, о том сказочно мягком диване, на котором их тела так пылали в тот далекий день, когда они едва были знакомы. Но в этот раз он пришел за другим.
Ему необходимо было поговорить с Мэгги. Необходимо было набраться смелости и выложить ей все, зная, что от этого зависело все его будущее.
— Я уверен, что с Энди все в порядке, — произнес он. — И я бы с большим удовольствием остался здесь.
— Хорошо. Садись. — Она примостилась на широких перилах крыльца, освобождая ему качалку.
Когда он садился, плетеное кресло жалобно скрипнуло. Джон слегка оттолкнулся ногой, чтобы оно закачалось, и проговорил:
— Когда я увидел тебя здесь, мне на мгновение почудилось, что ты охраняешь свой пакет со сливами. И я очень обрадовался, что меня не встретили выстрелом из дробовика.
Мэгги рассмеялась.
— Как ты любишь сплетни! Я же уже говорила тебе, что ружье было духовым. — Она улыбнулась, и на щеках у нее выступил румянец. — Ты прямо как мой дедушка. Он тоже ужасно любил собирать всякие истории и знал абсолютно все, что только можно было знать о каждом человеке в городе. Дед умел хранить тайны, и люди всегда открывались ему. Мэгги вопросительно взглянула на него:
— Наверное, это передается с домом?
— Возможно. Но за несколько недель я узнал, Мэгги, что все в городе любили твоего дедушку. Он и его жена были так же горячо любимы и почитаемы в городе, как и ты.
— Я?! — Она рассмеялась. — Это, наверное, остаточные явления. Скорее это заслуга моих дедушки с бабушкой, чем моя собственная. Я же, как ты помнишь, была девчонкой с духовым ружьем, раскокавшей больше стекол, чем любой другой ребенок во всем городе. На моей совести и добрая часть всех разбитых в те времена носов. Если хочешь наслушаться ужасных историй обо мне, спроси Франка и Дору Мурчисонов. Они были нашими соседями, и я думаю, что ответственность за продажу ими горячо любимого дома и переезд за город целиком лежат на мне.
— Ты также та самая девочка, которая вытащила из озера спаниеля миссис Бэрнес, когда он запутался в водорослях и неминуемо должен был утонуть. Девочка, три года подряд собиравшая больше всех денег для ЮHИСЕФ и нещадно преследовавшая поэтому всех жителей города с требованием медяков.
Мэгги глухо застонала.
— Об этом все еще продолжают говорить?! В те дни, завидев меня, люди спешили перейти на другую сторону улицы. Они трепетали, слушая мои увещевания, что эти медяки только протирают дырки у них в карманах, в то время как могли бы помочь голодающим детям Южной Америки. Я заработала почти столько же врагов, сколько и центов, уж поверь мне. Видимо, людям стало уже совсем не о чем говорить, если они вспоминают эту историю.
Джон расхохотался, вытянув ноги и скрестив лодыжки.
— Судя по тому, как они рассказывали мне это, никто из моих собеседников не был твоим врагом. С тех пор как я приехал сюда, я слышал о тебе, о твоих огненных волосах, о твоем вездесущем нраве, о твоих проделках и твоем добром сердце больше, чем о ком-нибудь еще.
Мэгги поморщилась:
— Я думаю, они говорят с тобой обо мне из-за наших детей.
— А я думаю, что они говорят со мной о тебе, потому что я им это позволяю, — произнес он, неожиданно подавшись вперед и глядя прямо ей в глаза. — Я даже поощряю их в этом, специально не меняя темы разговора.
— Почему? — мягко спросила она. — Тебя так интересует мое детство?
Джон встал и посмотрел мимо нее.
— Потому, — проговорил он, проведя пальцем по ее щеке.
— Тебя бы не устроило, если бы Энди так ответила на твой вопрос.
— Это лучшее из того, что приходит мне в голову. — Теперь его палец двигался уже в ее волосах, нежно обводя ухо. Внутри у Мэгги что-то оборвалось, и она почувствовала, что еще немного, и она растает.
— В какой-то момент я вдруг понял, что должен узнать о тебе больше, — проговорил он, — ведь теперь ты снишься мне каждую ночь. Да и днем я продолжаю думать о тебе. Я тут обнаружил, что погружаюсь в мечты о тебе в то время, когда я должен заполнять медицинские карты. Поэтому я с жадностью слушаю рассказы старушек и старичков, которые приходят ко мне за тем только, чтобы посидеть у меня в кабинете и посплетничать о тебе.
