Ханна Хауэлл - Если он неотразим
— Они с нами поговорят. Давайте будем надеяться, что они все были дураками, которых красивая женщина соблазнила и довела до идиотизма, а вовсе не предателями, — произнес сэр Аргус. — Предатель же должен признаться в своих грехах, и я не позволю ему об этом забыть.
Прежде чем Хартли успел выразить свое мнение по поводу мужчин, которые ради женщины не только обманывают свою страну, но и помогают в убийстве хороших людей, Кобб ввел в комнату доктора. Хартли застыл, опасаясь плохих вестей о состоянии здоровья Алтеи. По суровому лицу доктора нельзя было понять, какие новости придется услышать хорошие или плохие. Хартли подошел к доктору.
— Как самочувствие моей жены?
Полный лысеющий доктор снял очки и протер их большим носовым платком, потом снова нацепил их на нос картошкой и посмотрел на Хартли:
— Рана была высоко. Я не заметил повреждения кости или мышц, но маркиза потеряла много крови. Если у нее не начнется жар, то она быстро поправится.
Хартли испытал такое облегчение, что даже испугался, как бы не упасть в обморок. Он почувствовал, что Жермен крепко схватила его за руку, и это придало сил. Доктор посмотрел на него так, будто понял, что ему нехорошо. Хартли пришлось собрать всю силу воли, чтобы не покраснеть. Очевидно, доктор таким образом отомстил ему — ведь Хартли чуть не задушил его.
— Ей нужно оставаться в постели около недели, — продолжил доктор. — Несколько дней никакой тяжелой пищи, только бульон. Потом осторожно начинайте давать более тяжелую пищу. Если у нее будет жар, вызывайте меня. Я оставил немного лауданума на случай боли, хотя эта вредная служанка была недовольна тем, что я дал его вашей жене.
Хартли сам не слышал, что сказал на это, но доктор кивнул и позволил Коббу проводить себя к выходу. В руку Хартли сунули бокал, и он удивленно поморгал, увидев, что бренди дал ему сэр Аргус. Однако, не теряя времени, он осушил бокал, и это помогло ему успокоиться. Больше всего ему помогло бы, если бы он мог пойти к Алтее и убедиться, что она дышит.
— Мне нужно… — начал он и поразился, когда Хлоя поцеловала его в щеку.
— Идите, — сказала она. — Мы сами найдем выход. — Она улыбнулась. — Мне нужно попасть домой, прежде чем муж заметит мое отсутствие.
— Скажите Алтее, что мы здесь были и навестим ее позже, когда она поправится и сможет принимать посетителей, — прибавил сэр Аргус. — Тем временем мы с вашими друзьями займемся расспросами любовников Клодетты.
— Мне следовало бы пойти с вами, — сказал Хартли, разрываясь между желанием помочь представить Клодетту перед судом и потребностью быть рядом с Алтеей.
— Не сегодня. Когда Алтея поправится, поучаствуешь, ведь нам предстоит опросить массу людей, — улыбнулся Олдус. — Список был большой.
— А Алтея пусть выздоравливает, — добавила Хлоя.
Хартли кивнул и пошел к жене. Он вошел в спальню и посмотрел на постель. Кейт улыбнулась ему, молча встала с кресла у кровати и выскользнула из комнаты. Он торопливо занял ее место и внимательно посмотрел на Алтею. Она была белая, как простыня, на которой лежала, но дышала ровно. Осторожно, с опаской, он коснулся ее лица и обнаружил, что оно, слава Богу, холодное. Он понимал — жар еще может появиться, но сейчас Алтея выглядела на удивление хорошо для человека, пострадавшего так, как она. Когда Хартли взял руку жены и поцеловал, веки у нее задрожали и она открыла глаза.
— Хартли, — прошептала она, голос у нее был хриплый.
— Я здесь, Алтея, — сказал Хартли и, наклонившись, поцеловал ее в щеку. — Твои родственники навестят тебя, как только ты выздоровеешь и сможешь принять их.
Он удивился, увидев на ее лице улыбку, хотя веки у нее снова медленно опустились.
— Бедный Хартли, — пробормотала Алтея, — Лучше сам подготовься. Они не так просты.
Он открыл рот, собираясь ответить, но увидел, что она снова уснула. Продолжая держать ее руку, он приготовился к долгому ожиданию. Ему очень хотелось пойти с друзьями и расспросить любовников Клодетты, но он не покинет Алтею, пока окончательно не убедится, что она поправилась. Тогда, и только тогда, он использует все свое время и силы на то, чтобы Клодетта и ее сообщники предстали перед судом.
— Ему трудно пришлось, — сказала Жермен, глядя на дверь, закрывшуюся за ее дядей. — Он хочет присоединиться к охоте, но не может оставить Алтею.
— Погонь хватит и после того, как Алтея поправится, — сказал сэр Аргус.
— Я могу поехать вместо него.
— Не думаю, юная леди. В такие дела лучше не соваться. — Он жестом велел ей замолчать, когда она открыла рот. — Я знаю, вы с братом взрослее своих лет, но вы все равно слишком молоды. Кроме того, кто-то жаждет вашей смерти. И я не смогу вытягивать нужную нам информацию и одновременно присматривать за вами.
— Но вы же не один, — начала Жермен.
— Другие нужны, чтобы охранять меня и нагонять страху.
Жермен хмуро посмотрела на Аргуса, но возражать не стала.
— Думаю, вы и сами можете нагнать страху.
Хлоя засмеялась:
— Она видит тебя насквозь, Аргус. — Она взяла его под руку. — Отвези нас домой. А потом можешь отправиться на охоту. — Она жестом подозвала к себе Энтони и улыбнулась Жермен: — Сейчас для вашего дяди важнее всего, чтобы вы были в безопасности. В его жену стреляли, он только что нашел вас с братом после трех лет неизвестности. У вас еще будет время, чтобы прибавить ему несколько седых волос.
Жермен и Байяр стояли на крыльце и смотрели, как уезжают гости, прихватив с собой Олдуса, Яго и Джиффорда.
— В какой странной семье нашел себе жену наш дядя, — пробормотала Жермен, когда они с братом вернулись в гостиную.
— Но в очень интересной, — сказал Байяр.
— Это точно. Они так преданы друг другу.
— Ты им доверяешь. Я чувствую, что ты успокоилась. Сначала я не был уверен, сможешь ли ты доверять дядиной жене.
— Я действительно настороженно относилась к ней, пока ее не ранили. Она намеренно оттолкнула меня в сторону, и пуля попала в нее, это лишило меня последних сомнений. Теперь я просто пытаюсь понять, что же происходит на самом деле между нею и нашим дядей.
— Что ты хочешь сказать?
— Я хочу сказать вот что: она говорит, будто вышла за него замуж, потому что любит его, а он женился на ней ради наследника и чтобы она помогала вести дом. — Она кивнула, когда Байяр насмешливо фыркнул. — Именно. Думаю, наш дядя как и все мужчины. — Она не обратила внимания на слабый протест Байяра. — Интересно, сколько времени потребуется нашему твердолобому дяде, чтобы понять, что он ее любит.
— Понять или сказать ей?
— Сказать.
— Спорим на гинею — две недели.
