Сделка-only (СИ) - Беж Рина

О, допрос с пристрастием она, конечно, устраивает… Арскому.

На целых сорок три минуты. Я засекаю.

Потому что сидеть на попе ровно и смотреть телевизор в гостиной, пока они, распивая чаи на кухне, о чём-то важном общаются, у меня никак не выходит. Вот и топчу босыми ногами овальный ковер с густым длинным ворсом. А потом еще час гипнотизирую каждого из членов своей семьи подозрительными взглядами, но они так и не раскалываются: о чём говорили, и к чему пришли.

Партизаны, что б их…

Ночевать мамуля уезжает в мою квартиру, дабы… «не мешать молодоженам спать». Как слышу эту ее фразу, моментально краснею, но не протестую. Действительно предчувствую, что буду скучать по мужу, и планирую всю ночь ему от этом рассказывать.

А во вторник мы с ней улетаем в Израиль.

Глава 38

Три недели.

Три недели в государстве ближнего Востока, в Земле обетованной, где каждая улочка, каждый камень дышат историей, где всё окутано приятной атмосферой древности и таинственности.

Кто бы мог подумать, что они будут такими длинными и одинокими, и в то же время удивительно насыщенными и интересными.

Моё сознание будто разделяется надвое. Одна часть, как преданная жена, сильно тоскует по оставленному в России мужу и пользуется любой возможностью, чтобы отправить ему сообщение или удачный кадр с местной достопримечательностью и мгновенно ответить на вызов, желая окунуться в тепло и ласку бархатного голоса, когда он звонит.

Другая же наслаждается общением с мамой, по которой действительно успела соскучиться, отдыхает, отсыпается, много гуляет, посещает достопримечательности, купается в море и загорает на пляже, занимается шопингом и скупкой сувениров.

А еще по настоянию Виктора я уговариваю маму пройти полное обследование в хорошей клинике и решить вопрос с болями в ногах, которые периодически её донимают.

Та отказывается лишь первые несколько дней, но после сдается. И спустя полторы недели мы обе отмечаем, как заметно улучшается её состояние. Не только физическое, но и моральное. Как постепенно она все чаще и чаще составляет мне компанию в пеших ежедневных прогулках, порой нагуливая по десять-пятнадцать тысяч шагов. Как забывает про извечную привычку постоянно потирать колени, пока сидит и что-то смотрит.

Что удивительно, вопрос про Виктора и нашу скоропалительную свадьбу первой поднимает ни мама, а я сама. Будто тот только меня заботит, но никак не родительницу, переживающую за своё единственное любимое чадо.

А меня, да, заботит.

И еще как. Особенно потому, что мамуля ни разу не стремится дать наставительный совет, выпытать подробности или пожурить. Точно происходящее ее вполне устраивает и не выбивается из привычного русла.

– Мамуль, ты не считаешь, что я поторопилась и сделала глупость? – спрашиваю, когда мы, искупавшись в море, возвращаемся, чтобы занять лежаки и выпить по прохладному коктейлю.

– Главное, Верунь, что считаешь ты, а не я, – Ирина Николаевна почти минуту сверлит меня своим фирменным понимающим взглядом с легкой улыбкой на губах, а после добавляет. – А ты счастлива. Я же вижу.

– Вот так просто?

Вскидываю бровь.

– А к чему усложнять? – парирует она. – Важен не срок отношений, а сами отношения. Если ты чувствуешь Виктора не головой, а сердцем, так какая разница, год вы знакомы или месяц. Главное, что он – твой мужчина.

Прищуриваюсь.

– А папу ты быстро почувствовала? – не скрываю хитринки.

Ну интересно же.

– Дай-ка подумать, – родительница откидывается на шезлонге и, постукивая указательным пальцем по губам, делает вид, что размышляет. – Познакомились мы с Володей в конце ноября, а в новый год уже рассылали всем друзьям и родственникам приглашения на свадьбу в августе. Кстати, знаешь, какой самый частый вопрос задавали мне подружки?

– Нет. Какой?

– Не по залету ли я выхожу замуж.

– Реально? – прыскаю, убирая подальше стакан, чтобы не облиться. – А у них с математикой в школе всё нормально было? Ну… как бы сроки и всё такое…

Качаю головой.

– Не знаю, Верунь, – пожимает она плечом, тоже улыбаясь, – когда счастлив, на чужие глупости не обращаешь внимания. Пустое это. Вот и ты не обращай. В жизни сложностей и без того хватает.

– Не буду, – даю обещание. – И про сложности… ты права.

Говорю без задней мысли, думая, что мама на знает, в какой переплет я попала. Но ошибаюсь.

Оказывается, она очень даже в курсе проблем. Спасибо за это идиоту-Ванечке, который в поисках пропавшей меня. Ну да, телефон же я еще в пятницу отключила. Обзвонил всех, кого можно и нельзя. Не поленился и мамулю набрать, чтобы в порыве гнева вывалить на нее кучу претензий и угроз.

Поэтому Орлова-старшая и в Питер шустро прилетела, и Арскому допрос устроила.

– А мне почему ничего не сказала? – скрещиваю руки на груди, надувая губы. – Вообще-то я – твоя дочь.

Теперь-то становится ясно, о чем сорок три минуты на кухне шла беседа, и почему мне никто и слова не сказал.

– Ты – дочь, а твой муж – мужчина, – пожимает родительница плечами. В отличие от меня она выглядит спокойной и вполне довольной жизнью, – поэтому не фырчи и позволь мальчику самому решить всё грамотно и красиво.

– Ты так подозрительно улыбаешься, – прищуриваюсь, – будто Витя собрался Игнатову рожу бить.

– Ну, бить – не бить, я не в курсе, – сверкает Орлова-старшая глазами, – а процесс он развернул знатный… Интернет Игнатовых и в хвост, и в гриву треплет. Никуда теперь этот навозный жук-Ванюша со своим папашкой не денется. За всё ответит. И впредь знать будет, как угрожать нашей семье.

Соглашаюсь. Вот уж кого не жалко, так это обоих зарвавшихся небожителей.

С этого дня за новостями из России мы с мамулей следим совместно.

А дело не стоит на стопе. Идет полным ходом, о чем рассказывает и Витя, и Денис, и пока еще работающий в «Слайтон-строй» Михайлов. Да и в новостях информация часто мелькает. Всё потому, что в «Балтстройинвест» удается вычислить крысу.

Некто Свирский, сметчик из «Гора-Строй», позже перешедший в фирму Арского, попадается в ловушку, созданную конкретно под него. Взятый с поличным, он долго не молчит, раскалывается, только бы оформить сделку со следствием и скостить себе срок. Не просто подтверждает участие в махинациях с договорами, а соловьем заливается, объясняя все схемы и нюансы, которые использовались им и его подельниками. Тех он сливает тоже с большой охотой.

А за два дня до возвращения в Россию мне звонит муж и просит не лететь в Питер.

– Игнатов сбежал, чем моментально подтвердил все обвинения, которые ему были предъявлены, – произносит Виктор, откидываясь на спинку кресла в рабочем кабинете, – Вер, я не хочу тобой рисковать. Сейчас объявлен план «Перехват». Силовики обещают управиться быстро… но ты сама понимаешь.

– И что мне делать? – хлопаю ресницами. – Идти в Посольство, подтверждать еврейские корни и оформлять израильское гражданство?

Шутки-шутками, но такая просьба меня дестабилизирует.

– Нет, ворчунья, всего лишь лететь вместе с мамой домой. А что плохого? Увидишь отца, навестишь бабулю, – перечисляет он с умным видом.

– Точно, – подхватываю и продолжаю следом, – а еще подружек и одноклассников. Может, даже в клуб схожу развеяться. Или в баньку с кем попариться.

– Ар-р-рская, – ого, как муж рычать умеет, – вернешься, я тебя так напарю… мало не покажется.

Фыркаю, но потом становлюсь серьезной.

– Вить, тебе что-то угрожает?

Вглядываюсь через экран в лицо супруга, подмечая и тени под глазами, и короткую бороду вместо привычной щетины, и общий усталый вид, пусть он и старается улыбаться и казаться беззаботным. Хочу к нему.

– Только сердечный приступ, если ты с кем-то кроме меня париться пойдешь, – ворчит ревнивец.

Улыбаюсь.

Такой милый. Мой.

– Не пойду, – заверяю, касаясь пальцами экрана, а желая его кожи, чтобы подарить ласку и почувствовать ответное тепло, – только будь осторожен.