Маргарет Малькольм - Хозяин «Галеон-Хауса»
— Андреа сказала мне, что Люк вернулся, — произнесла она, и Саймон мрачно кивнул.
— Вернулся. Я только что его видел.
— Видел? И… и ничего не случилось?
Саймон покачал головой:
— Он понял, что я его заметил и готов к встрече. Он будет выжидать… Пока я не потеряю бдительность.
Мадам кивнула:
— Как он делал и раньше!
— О, так это был Люк? — с интересом спросил Саймон. — Я так и думал, но не был уверен. Я ведь был к нему спиной, вы помните.
— Конечно, это был Люк! — презрительно выпалила Мадам. — И он взял нож Лео в надежде, что того обвинят в преступлении. Это было бы очень легко, так как, по мнению многих, Лео имел все причины убрать тебя с дороги.
— О? — Саймон резко взглянул на Мадам, которая, несмотря на серьезность ситуации, казалось, забавляется всем происходящим. — Это означает, что я не так искусно скрывал свои чувства, как думал, — заметил он. — Значит, об этом всем известно?
— Нет, если ты имел в виду Андреа. — Мадам нахмурилась. — Как только девушка, которую воспитывала я, может быть такой слепой идиоткой…
— Мы не будем это обсуждать, — безапелляционно прервал ее Саймон. — Вернемся к Люку… Вы, как и я, думаете, что он попытается меня убить? Несмотря на то, что в душе он трус и что, возможно, рядом не окажется подходящего козла отпущения?
— Он трус, — презрительно подтвердила Мадам. — Но даже у таких, как он, ненависть может победить трусость.
— Я тоже так думаю, — заметил Саймон.
Мадам нервно комкала простыню руками.
— Ты написал завещание, Саймон? — внезапно спросила она.
— Да. А какое это имеет значение?
— Люк догадывается о твоих чувствах к Андреа. Он предполагает, что ты оставишь все ей…
— Он ошибается, — спокойно возразил Саймон. — С тем, что Андреа унаследовала от своего отчима и что оставлю ей я, она никогда не станет нуждаться. Но насчет того, что оставил мне Лео… Я завещал каждому нашему арендатору его ферму или коттедж, которые они сейчас арендуют.
— Отлично! — пробормотала Мадам. — А остальное?
— Дом, и все, что в нем, я оставил канцлеру казначейства, министру финансов Англии.
Мадам недоверчиво уставилась на него, затем рассмеялась с неподдельным весельем.
— Саймон, Саймон! Кто, как не ты, мог додуматься до такого! О, ты умен! Я знала это с самой первой минуты встречи с тобой. Ты вполне мог бы окрутить моего бедного Лео. Я с самого начала это поняла. И у тебя есть чувство юмора, которого у него никогда не было. — Она сделала паузу, и ее лицо стало спокойным. — Да, ты все верно спланировал… на случай твоей смерти. Но предположим, Люк тебя не убьет. Тогда что?
Саймон заколебался. Он был реалистом и всегда сдерживал свое воображение удилами здравого смысла. И все же…
— Мадам, вы верите в предчувствия? — медленно спросил он. — Такое сильное, что порой доходит до уверенности?
— Ну конечно! — Ее глаза расширились от удивления, что он задал подобный вопрос. — Они временами посещают каждого из нас. У Лео было предчувствие в отношении тебя. Он сказал мне, что полон уверенности, что ваши с ним жизни неразрывно переплетены и что он не может избежать своей судьбы, так же как и ты — своей. В этом был весь Лео! Ты считаешь, что он был преступником, но, по крайней мере, надо отдать ему должное — он был настоящим мужчиной!
— Да, он был именно таким, — просто сказал Саймон. — Человеком, которого я мог бы полюбить, но есть одно «но»…
— Андреа, конечно. Она сделала вас врагами… — Мадам глубоко вздохнула. — Каким проклятием может быть женщина!
Саймон искренне рассмеялся:
— Мадам, вы поистине уникальны! Чтобы женщина сказала подобное о своем собственном поле!
— Это одно из преимуществ возраста, когда человек уже может говорить правду даже о себе самом, — капризно заметила она. — Особенно когда ты на пороге… смерти, как я!
— Мадам, Мадам! — Саймон обнял ее и крепко прижал к себе, как будто укрывая от всех, кто хотел забрать ее у него.
Как усталый ребенок, Мадам удовлетворенно прижалась к нему и улыбнулась:
— Твои руки очень крепкие и утешительные, Саймон. Однажды более молодая женщина, чем я, найдет в них приют и свое огромное счастье, — тихо сказала она. — И я молюсь, чтобы это была именно та, которая нужна тебе. Что же до меня… — Она мягко высвободилась из его объятий. — Я не боюсь. Когда человек так долго смотрел в лицо жизни, как я, он не испытывает раболепного страха перед смертью.
У Мадам было что-то на уме. Андреа это ясно понимала. Старуха была молчалива, угрюма и раздражительна. Мадам и прежде была трудной, но не такой тяжелой, как сейчас. Доведенная почти до слез, Андреа чувствовала, что больше не выдержит.
— Я сейчас пришлю вам Мэри, — сказала она, бросая шаль, от которой Мадам сначала отказалась, а двумя минутами позже потребовала опять, жалуясь, что на ее желания никто не обращает внимания. — Может быть, она не будет вас так раздражать, как я!
— Ты останешься там, где ты есть! — грубо приказала Мадам. — Мне нужно кое-что сказать тебе!
Андреа осталась, боясь, что в таком состоянии духа Мадам может причинить себе вред, если ей противоречить.
— Встань прямо! — резко сказала старуха. — Я не терплю, когда ты стоишь развалясь, как кукла, из которой сыплются опилки! Так-то лучше! Теперь вот что… Я не стала бы тебе этого говорить, если бы ты не была такой слепой и тупой маленькой идиоткой! Потому что на твоем месте любая девушка давно бы уже поняла все сама. Саймон любит тебя.
Андреа вздрогнула, как будто ее ударили по лицу, и побледнела.
— Нет, Мадам! — возразила она с уверенностью.
— Да, Мадам! — насмешливо передразнила Мадам. И затем, когда Андреа покачала головой, добавила: — Перестань быть такой дурой! Я услышала это из его собственных уст. Он любит тебя с той первой минуты, как только увидел. И он медлит со своим решением только потому, что боится, что ты в опасности!
— Я в это не верю! — решительно ответила Андреа.
— Тебе нужно лишь немного подождать, и он сам скажет тебе об этом… если ты его хоть немного ободришь, — спокойно заверила ее Мадам.
Андреа нахмурилась. Как она может в это поверить? Саймон был добр к ней… великодушен. Она думала, что он доверяет ей. Но это все! Должно быть, Мадам ошибается… так же, как ошибался Лео. Тот вообще был подозрителен…
— Ты поняла? — спросила Мадам, внимательно наблюдая, как уверенность постепенно исчезает с выразительного лица девушки.
— Если это правда, — медленно произнесла Андреа, — почему вы не сказали мне этого прежде… когда пытались заставить меня выйти за него замуж?
