Джейн Донелли - Мельница на лугу
– Оставьте меня одну. Доставьте меня домой! – вскричала она.
– Одно из двух, – сказал он, и ее отнесли домой. Он позвал людей из фургонов. Их Эмма видела как в тумане. Затем, как из дымки, появился доктор Бисли, и постепенно боль отступила, и туман рассеялся.
Теперь она была дома. У нее было время, чтобы все хорошенько припомнить, и она пришла в уныние. Корби, должно быть, считал ее слишком наивной и подшутил над ней. Что он сделал, так или иначе? Вынул несколько шпилек из ее волос, сказал ей, что она должна прекратить копировать Гиллиан, произвел циничные выпады. Вряд ли он хотел в действительности осуществить свои угрозы.
Перепуганная и впавшая в панику после разборки с Хамстером, Эмма, решившая, что ее достоинству что-то угрожает, должно быть, невероятно позабавила его. Очень возможно, что он все еще смеется.
Но Эмма и раньше попадала в щекотливые положения. Пару раз это были весьма опасные ситуации. У нее был большой опыт по части отступлений в таких случаях. Она знала, когда улыбнуться, а когда быть резкой. Теперь, лежа дома, в кровати, ей приходила на ум дюжина способов, более легких и безболезненных, с помощью которых она могла бы вчера охладить накаляющуюся ситуацию. И не пришлось бы ей прыгать с лестницы, едва не ломая шею.
«Я разозлилась, – думала она. – Какое он имел право говорить, что я выгляжу глупо, закалывая волосы таким способом? Я была настолько зла, что мне необходимо было выйти».
Пилюли от боли помогали не больше, чем транквилизаторы. Неудивительно, что раннее утро называют временем смерти, часто люди умирают именно в это время. И сейчас, лежа ранним утром в холодной темной комнате, она вдруг ясно ощутила свое одиночество, и нога запульсировала от боли еще сильнее. Она села и попробовала ослабить тугие бинты, но это оказалось ей не под силу. Она осталась сидеть, горестно ссутулившись.
Если бы они позволили ей хотя бы лечь спать в ее комнате наверху, она могла бы оттянуть занавеску и смотреть на освещенный луной «Хардич-Хаус». Но сначала она увидела бы мельницу. Мельница и Корби стояли на пути, напоминая ей слова Корби: «Ваш Марк Хардич – мираж, ходячий, разговаривающий любовник-призрак».
«Я ненавижу Корби, – подумала она по-детски, – я ненавижу его! Как я объясню все Марку?» Она фыркнула от жалости к себе, улыбнулась своей глупости, но сдержать рыданий не смогла.
Как все перепуталось! Остается только плакать, и она продолжала всхлипывать – зачем сдерживаться?
– Эмми, что, очень болит? – Это была Крисси, босиком, в длинной викторианской ночной рубашке. Она выглядела взволнованной.
Эмма задохнулась от неожиданности:
– Что ты здесь делаешь?
Крисси парила у кровати.
– Мы остались. Мы расположились в старой комнате Кита.
Это был великодушный поступок, но Эмме было неловко. Она сказала смущенно:
– Извини, ведь я даже не больна. Только эта глупая лодыжка.
– Я думала, что буду периодически заглядывать к тебе и следить, чтобы ты спала, – сказала Крисси. Она была рада помочь. – Ну как, хорошо я придумала, правда? Теперь я тебе сделаю что-нибудь горячего.
– Не беспокойся, не надо… – начала Эмма, но Крисси была уже далеко. Эмма не могла пойти за ней, чтобы остановить, а если позвать, то можно разбудить мужчин. Пришлось ждать.
Крисси возвратилась через несколько минут с чашкой.
– Горячее молоко, – объявила она.
– Спасибо. – Эмма взяла чашку и стала объяснять: – Действительно, мне уже не больно. Не знаю, почему я плакала.
– Думаю, у тебя шок. Выпей молока. – Крисси подождала, пока Эмма выпьет. Крисси верно выбрала способ лечения, она, конечно, не ошиблась в диагнозе. Да, это было шоковое состояние.
Эмма заснула после горячего молока, но утро началось рано. Первый телефонный звонок раздался еще до завтрака, и посетители не заставили себя ждать. Хоть всеобщее внимание и забота были приятны, они не облегчали положения Эммы.
Эмма беспомощно лежала. Ее отец рано встал, потому что он все еще волновался за нее. Кит, быстро поев, уехал на работу. У него была ремонтная мастерская с электрической мойкой, расположенная в шести милях отсюда, и помощи дома от него ждать не приходилось. Так что у Крисси был забот полон рот.
Соседи в основном по доброте душевной интересовались самочувствием Эммы. Но новость о нападении одного из ярмарочников, вооруженного разбитой бутылкой, в «Собаке и фазане» вчера вечером и вмешательстве господина Кемпсона с мельницы уже распространилась. Кроме того, все узнали, что Эмма Чандлер повредила ногу на мельнице и доктор Бисли возил ее в больницу. Разве этого было мало? Само собой возникал вопрос: а не взбесился ли опять тот парень с разбитой бутылкой?
Все расспрашивали о самочувствии Эммы. Просили рассказать, как все произошло.
Лежа в кровати, Эмма слышала, как отец и Крисси отвечают на вопросы и принимают соболезнования. Ее несчастная лодыжка вызвала такой интерес, будто Эмма была надеждой Олимпийских игр.
Когда Томас Чандлер принес Эмме вторую чашку чаю, вид у него был весьма растрепанный: он ежеминутно приглаживал волосы, и от этого они лохматились еще больше. Эмма умоляла:
– Папочка, отключи телефон и скажи Крисси, что она опоздает на работу.
Он спросил:
– Ты уверена, что тебе лучше?
– Это только растяжение связок. Я могу вставать.
– Лежи, лежи! – сказал отец торопливо, потом улыбнулся. – Все думают, что на мельнице произошло продолжение драки. Я устал объяснять, что Хамстер не сбрасывал тебя вниз. – Он покачал головой, все еще улыбаясь. – Их такое объяснение не удовлетворяет. Ведь в деревне происходит так мало интересного!
Эмма слабо усмехнулась:
– Ужасно, правда?
Телефон снова зазвонил. В гостиной раздался крик Крисси:
– Ну, кто еще?
И Томас Чандлер согласился, что телефон на часок надо отключить.
– Позвоните сначала в магазин, – попросила Эмма – и расскажите мэм, что произошло.
Не было ни одного звонка из «Хардич-Хаус». Никто из соседей не сообщил им новости. Только после завтрака, просмотрев почту и газеты, Марк Хардич пойдет в свой офис или в конюшни, и кто-нибудь сообщит ему.
«Что они ему скажут? – волновалась Эмма. – И как использует Сара эти новости?» Эмма откинулась на подушки. Какая жалость, что она не может ходить!
Сегодня Соверен должна была помогать по хозяйству. Эмма слышала, как она пришла и спросила о ее самочувствии. Крисси сказала:
– С ней все в порядке, но она должна отдохнуть. Мне надо идти, иначе меня уволят с работы.
Крисси вошла в гостиную, надевая свое пальто:
– Мне пора уходить, Эмми, я постараюсь вернуться пораньше. Не делай глупостей и не ступай на больную ногу, ладно? Соверен здесь.
