Шеннон Уэверли - Неземная любовь
А после разговора?..
Челсия сама не знала, что она надеется получить в результате. Одобрение? Уважение? Уверение, что она как раз такая женщина, о какой он мечтал? Легкая улыбка озарила ее лицо.
Но сначала ей нужно привести себя в порядок. Она посмотрела на часы. Еще есть время заскочить домой и переодеться.
Он постучал в дверь. — Челси?
— Входи.
Переступив порог, Ник почувствовал неудержимое желание заключить ее в объятия. Но тут в нос ему ударила такая разнообразнейшая гамма ароматов, что он едва удержался на ногах. Преобладающими были запах хлорки, свежеиспеченного пирога и мясной подливки.
— Ты показал хорошее время, — сказала Челсия, улыбаясь чуть напряженно и ожидающе.
— Движение на дорогах небольшое. — Он водрузил сумки с едой на журнальный столик и, быстро оглядев комнату, уставился на нее. — Ты уже в другой одежде!
Выглядела она весьма изысканно. Пожалуй, даже слишком. Довольно-таки изящное бирюзовое платье в обтяжку, жемчуг, белые бальные туфельки.
Даже подкрасилась. Помада, тени и все такое прочее.
— Ты куда-то собралась?
— Нет. — Она закусила губу, и он понял, что не смог скрыть легкой досады, которой совсем не хотел обнаружить.
— Ну, хорошо. Ты выглядишь потрясающе. — Недоступная ни поцелую, ни прикосновению, но от этого не менее прелестная. — А чем ты занималась, пока меня не было?
— О, немножко похозяйничала. Мне что-то не сиделось.
— Господи… — Ник, наконец заметил это «немножко». Одного взгляда на ее руки было бы достаточно, чтоб догадаться. И сама она выглядела уставшей. Надежды, которые он лелеял весь день, становились все призрачнее. — Газовщик приходил?
— Угу.
Разумеется, приходил. Ник мог бы понять это по запаху из кухни. Он с досадой посмотрел на сумки, лежащие на журнальном столике. Она проследила за его взглядом.
— Что это?
— Всякие китайские деликатесы.
— О! — Она явно огорчилась. — Я увидела, что в доме нет ничего съестного, и поэтому вышла и купила продукты. Просто подумала, что вам с Кэти вряд ли понравятся пустые полки. Надеюсь, ты не против, что я приготовила и кое-что на ужин.
Ник чувствовал все возрастающее разочарование. Вечер совсем не походил на тот, каким рисовался в мечтах.
— Я же говорил тебе, что заеду в китайский ресторан.
Она сжала руки.
— Я забыла. Прости. Но это ничего. Теперь вам с Кэти хватит еды на всю оставшуюся неделю.
Ник прошел в кухню, почти боясь того, что он там увидит.
Ну, разумеется, обеденный стол накрыт — цветы, свечи, салфетки в фужере, уложенные веером. Пол вымыт, на подоконнике остывает шоколадный кекс.
— Челсия, ради Бога, что ты тут натворила? Она вошла за ним, ступая как-то неуверенно, и, скривив губы, спросила:
— Тебе не нравятся цыплята, поджаренные на решетке?
Ник провел рукой по лицу.
— Нет. Вернее, да. То есть я хочу сказать, что все прекрасно. Только стоило ли так хлопотать?
— Пустяки. Мне самой это доставило удовольствие, — сказала она тихо, только голос у нее был какой-то безрадостный.
— Я успею до ужина принести вещи из фургона?
Она мельком взглянула на плиту и неопределённо пожала плечами.
— Я просто подумал, что хорошо бы установить стерео…
— А нельзя это отложить? Не такая уж это важная вещь.
Ладно, значит, не будет непринужденного ужина на ковре, не будет бразильской самбы. Ник с шумом вобрал в себя воздух и медленно выдохнул.
— Надеюсь, у тебя есть в фургоне простыни. Здесь вообще нет постельного белья.
— Думаю, найдутся. Я сейчас принесу.
— Хорошо. Пока ты будешь есть, я застелю кровати.
— А разве ты ко мне не присоединишься?
— Может быть, к десерту.
Ладно, значит, Челсии не будет тоже. Он рывком отодвинул стул, распрощавшись со своей последней мечтой.
— Ты предпочитаешь китайскую кухню или то, что я приготовила?
— Это. — Он рассеянно кивнул на плиту.
— Цыплята получились хорошо, но рулеты, боюсь, подгорели. — Она вскинула голову. Что, черт возьми, с ней происходит?
Нагнувшись к холодильнику, она достала оттуда бутылку белого вина, собираясь поставить ее на стол. Это было уже слишком.
— Челсия, в чем дело?
— Что ты имеешь в виду? — У нее будто сдавило горло.
— Вот это. — Он широким жестом обвел комнату. — И это. — Он дернул ее за подол. — Я уезжаю на каких-то шесть часов и нахожу здесь совершенно другого человека.
Челсия каким-то замедленным движением поставила бутылку, подбородок у нее задрожал.
— Прости. — Ник рукой откинул волосы и вздохнул. — Но сегодня ты едва себя не доконала. И, главное, зачем? Что на тебя нашло? Здесь есть служба по уборке квартир, ты же знаешь. Они просто по чистой случайности сюда не пришли.
— Где простыни? — Челсия уставилась в потолок, прежде чем он успел поймать ее взгляд.
— На заднем сиденье. Светлый чемодан.
Она кивнула и удалилась, цокая каблуками и еще выше закинув голову.
Ник, вряд ли разбирал, что он ест, напряженно прислушиваясь к шорохам в спальне. Наконец, отбросив салфетку, он широким шагом вышел из кухни.
Стоя у его кровати, она надевала на подушку наволочку. Слезы ручьем бежали у нее по щекам, хотя она не издавала ни звука.
Челсия подняла глаза. В дверях стоял Ник, наблюдая за ней. Что ж, так ей и надо. Как будто мало она сделала, чтобы показаться круглой идиоткой. Она вздумала ублажить его, убирая квартиру, готовя обед. Она надеялась, что он обрадуется.
Она и сама радовалась, пока он не пришел, пока она не увидела, кем выглядит в его глазах — настоящей кретинкой, надо полагать. Лицо Ника сказало ей это лучше всяких слов. Она, изображая домовитость, разыграла целое дурацкое представление, устроив всю эту нелепую возню у него в квартире.
Но зачем ей это было нужно? Ответ стал ей совершенно ясен, как только она взглянула на Ника, стоящего в дверном проеме. Она хотела стать хозяйкой в его доме. Она хотела соединить с ним свою судьбу. Как только она поняла, что не соответствует его представлению об идеальной жене, ей вздумалось изобразить из себя женщину его мечты.
В три шага Ник пересек комнату и обнял ее за плечи.
— Что случилось? — Он притянул ее к себе и заглянул в глаза.
— Я должна идти… — Она попыталась высвободиться, но он только крепче сжал ее. — Ник, пожалуйста.
— Что случилось? Тебе что-то не понравилось? — Его пальцы вцепились в нее мертвой хваткой.
Челсия посмотрела ему в лицо. Ник — это все, чего она хочет в жизни и чего у нее никогда не будет.
— Все, — произнесла она, наконец, подавляя рыдания. — Почти все. Прости, Ник. Я не должна была втираться в твой дом, в твою кухню и во все прочее. — Ей бы хотелось, чтобы у нее перестали дрожать губы. — У меня нет такого права. С моей стороны это было слишком самонадеянно. Мы действительно не настолько близки, чтобы я могла тут хозяйничать.
