Нинель Языкова - Ребусы жизни, или Шарада для любимого
Я посмотрела на Костю и увидела в его глазах, в его выражении лица радость и счастье за Дашку, за Лешку, за маленькую Розочку, которая в одно мгновение вытянула в жизни счастливый билет. Получила семью, любящих ее маму и папу. Один раз и на всю жизнь.
Увидела умиротворенное лицо Владимира Николаевича, который вздохнул с облегчением. Не нужно заводить никаких уголовных дел. Все само собой разрулилось.
Баба Люба, та вообще смахнула слезу. Надо же, никогда не думала, что ее тронет за душу эта ситуация. Петрович крякнул, налил нам всем в рюмки водки и произнес:
— А давайте выпьем за крепкую и дружную семью, ячейку общества.
— Тост в тему, — весело поддержал Костя, и подтолкнул меня локтем, мол, давай, вставь свое слово.
И тут меня понесло:
— Нет ни каких причин для слез,
Здесь счастье окружает дом.
И поддержать хочу я тост,
За тех, кого нашла я в нем.
За чудный сад любви, тепла,
В котором Роза зацвела.
Что и говорить. Моя речь произвела фурор. Все сразу заулыбались, вздохнули с облегчением, расслабились. Напряжение, которое витало в воздухе, испарилось, словно дымка ранней весной. Я почувствовала, как Костина нога прижалась к моей, и в ухо прошептал низкий голос:
— Машка, что ты сделала? Ты меня завела с полуоборота. Дай сюда свою ладошку. Чувствуешь мою реакцию?
Реакция была, да еще какая. По моей руке пробежала такая искра, можно сказать молния, что стало жарко пяткам. Я резко отдернула руку и посмотрела на Костю, как бы говоря, кругом люди, а ты чем занимаешься под столом, бесстыдник. Нам стало смешно. Мы тихонечко рассмеялись и взглянули друг на друга, как два заговорщика. Я скосила глаза в сторону своих друзей, не видит ли кто, ненароком, наши шалости. Но все были заняты своим делом. Кто разговаривал о конюшнях, кто строил планы на будущее, кто просто дремал за столом.
Мы же с Костей очутились в другом мире, где в один момент пропали все наши собеседники, и глухое чистое пространство окружило нас плотным теплым слоем. Мы в нем парили, словно в Долине туманов, с легкостью перепрыгивая с одного облака на другой, кружась в волшебном танце любви.
— Эгей, Кисули, — услышала я сквозь туманное море Дашкин голос, — вы здесь не одни. Сидят, балдеют.
Я очнулась от наваждения и увидела, что свеча погашена. На дворе уже светло. Лягушки и сверчки смолкли. На смену им запели ранние птицы. На небе не было ни одной тучки. Поднималась яркая алая заря. День обещал быть солнечным, жарким, летним, таким, каким должен был быть в это время года.
— У вас есть сеновал? — Зевая, спросила я бабу Любу.
— Тю, зачем он тебе, там мыши. Я вам в горнице постелила.
— Хочу на сеновал, хочу к мышам. — Капризничала я. — И, вообще, так хочу спать, сил никаких нет.
Мы с Костей взяли ветхое покрывало, и пошли в старый, продуваемый всеми ветрами, дырявый сарай под звонким названием сеновал. Сено было прошлогоднее, но душистое, сухое и мягкое. Мы рухнули в него без чувств и мгновенно провалились в крепкий и сладкий сон. Еще бы, не спать целые сутки.
У каждого из нас своя река судьбы. У кого-то бурная и кипучая, у кого-то тихая и спокойная, у кого-то вообще стоит и не движется, словно зеркало, в котором отражается высокое голубое небо. И важно не лежать на боку и ждать переправы, а самому сесть в лодку и плыть туда, куда тебе нужно. Пристать к тому берегу, где тебя ожидают всякие чудеса и приятные неожиданные события. Не думать, что течение реки понесет тебя в нужном направлении. А самому управлять своей посудиной, словно уверенный рулевой.
Все правильно. Грамотно сформулировано. Так и должно было быть. Но, почему-то, в моей судьбе значительную роль играют сны. Причем, говорят они совсем не то, что я от них ожидаю.
Вот и сейчас, в моем сне было все с точностью, да наоборот. Моя река не несла меня стремительным потоком, и я не плыла в лодке, а лежала на спине на волнах, смотрела в глубокое синее небо. Солнце светило ярко, и казалось, что река и небо слились в одну длинную широкую дорогу, загадочную дорогу, потому что никогда не знаешь, что за сюрприз тебя ждет в конце пути. А я не хотела отгадывать. Я лежала в воде, словно в колыбели. Мне было уютно, тепло и сладко. Не то, что идти, двигаться не хотелось. Не хотелось открывать глаз, но голос Кости, гремевший сквозь пространство сна, как громовержец, заставил все-таки меня проснуться и вернуться из чудесных грез в настоящую реальность.
Теплый бок Марго, маленькие поцелуи и нежные прикосновения Костиных губ говорили мне о том, что этот мир, в котором я сейчас нахожусь, ни чем не хуже, а, может быть, даже и лучше того, где я витала буквально минуту назад.
— Муся, Мусенька, просыпайся, — целовал и гремел своим низким голосом Костя, — Дашка звала обедать. Давно стол накрыли. Ждут только нас.
Мне не хотелось покидать свой сон, но возвращаться таким прекрасным образом, как ласки любимого, было настолько приятно, что сразу захотелось встать, пройтись босиком по траве и, вообще, отдаться всем земным наслаждениям.
— Мне снилась река.
— А я тебе снился?
— Нет, но я твердо знаю, что плыла навстречу тебе.
— Ты — точно русалка. У тебя даже сны связаны с водой. Может, все-таки, вынырнем из сена и погребем к столу. Очень есть хочется. Смотри. Марго меня поддерживает, хвостиком машет.
— Ну, раз вас двое против меня одной, тогда подчиняюсь большинству.
Мы втроем вырулили из сарая, по пути отряхиваясь и вынимая из головы друг у друга остатки соломы. Погода стояла чудесная. Стол был накрыт во дворе под яблоней, и нежный ветерок своими прохладными порывами сдувал мух с тарелок. Пчелы, жужжа, лениво подлетали к нам, и Петрович их ласково отгонял рукой. На свежем воздухе и в такой приятной атмосфере можно было съесть слона. Что мы и сделали. Подмели все подчистую. Но уже без спиртного. Лешка поел быстро и за столом не засиживался. Побежал к своим жеребцам. За ним увязались Петрович с Костей. Мы с Дашкой оказались одни. Все были заняты каждый своей работой.
— Что будешь делать? — Задала я риторический вопрос подруге. — Останешься здесь, или поедешь со мной?
— Останусь здесь на некоторое время. Я теперь хозяйка конюшни и мать семейства. Нужно налаживать работу в бизнесе и отношения с Бутончиком. — Не сговариваясь, так мы стали звать маленькую Розочку. — Мы с Лешкой объясняли ей сегодня, что я — её мама. Маруська, ты не поверишь, у меня такое родное к ней отношение, она так похожа на маленького Лешку, что мне кажется, это моя кровинка. У меня сердце заходится от нежности, когда я её обнимаю. Короче, словами не объяснить. Нужно все прочувствовать самой.
