Розалинда Лейкер - Дочь Клодины
Тимоти примчался первым, резко выскакивая из седла, он упал на колени рядом с ней; увидев, что она ничего не повредила, а только находится в шоке от падения, вздохнул с облегчением. Люси, которая поймала мокрую, но послушную Бонни за поводья, подвела ее к Тимоти.
— Я помогу вам сесть обратно в седло, — сказал Тимоти, когда Донна пришла в себя и облокотилась на его руки, чтобы встать на ноги, но, услышав его слова, она повернула мертвенно-бледное лицо к нему и посмотрела испуганными глазами.
— Нет! Я не буду! Я не могу! Я не хочу!
— Но мы должны вернуться назад, — спокойно ответил он, понимая, что ей нельзя сильно нервничать, потому что нервные клетки не восстанавливаются. — Но если человек падает с лошади, ему обязательно нужно снова сесть в седло, чтобы избавиться от страха.
— Нет!
Люси стала убеждать по-своему:
— С твоей лошадкой теперь все в полном порядке. Мы будем ехать с обеих сторон, если хочешь.
— Оставьте меня! — Голос Донны дрожал, будто она была на грани истерики, она отвернулась, обхватила колено и прижалась к нему лицом, чтобы вообще никого и ничего не видеть. Тимоти обнял ее, сжал ее руку, хотя она и сопротивлялась, но не оставил ее, потому что хотел успокоить. Она не могла даже взглянуть на него, таким огромным было чувства стыда и позора.
— Просто успокойся, — тихо прошептал он. — Выбор за тобой. Но я прошу тебя лишь попробовать один разок. Для меня.
Она колебалась, но ради огромной любви к нему Донна медленно подошла к Бонни, которую Люси подвела прямо к выступу скалы, на который можно было опереться, но как только почувствовала беспокойство и напряжение кобылы, последние силы и смелость покинули ее. Донна стояла будто парализованная.
— Нет, — еле слышно произнесла она. — Я вернусь обратно пешком.
Хотя Донна и не видела, как Тимоти и Люси переглянулись, она каким-то образом почувствовала, что они обменялись жалостливыми взглядами. Для нее это было унижением. Все было так, как всегда пророчил ее отец: она выставила себя полной дурой. Даже если она стояла бы абсолютно голой, то не чувствовала бы себя такой ранимой и беззащитной, как сейчас. Посмотрев вперед, она начала изучать дорогу, по которой они возвращались домой, Тимоти шел рядом с ней, ведя лошадь за поводья, в то время как Люси сидела в седле, держа вожжи Бонни в своих руках.
Он попробовал завести веселый разговор, как будто ничего не произошло, и Люси поддержала его, но Донна лишь отвечала односложно, и то лишь когда у нее спрашивали. Абсурдно, но она злилась на них за то, что они пытались ее развеселить и помогали забыть о случившемся. Сомнения и недоверие по отношению к Люси только вспыхнули с новой силой, Донна и любила, и ненавидела вдову одновременно. Ну а Тимоти теперь всегда будет презирать ее за трусость.
Сначала они очень долго шли по берегу моря, а затем через город, чтобы наконец добраться до дома. Донна очень устала, ее ноги ныли. Люси сочувственно предложила Донне побыть с ней, но та сразу же отказалась, ответив, что желает побыть одна, наедине со своим несчастьем.
— Я зайду завтра, чтобы убедиться, что вы чувствуете себя хорошо, — сказал Тимоти, быстро садясь в седло. Он с рвением повернул лошадь, чтобы уехать, не замечая, что тем самым неумышленно обидел Донну. Его лицо выражало облегчение, что наконец-то их неудачная экспедиция закончилась. Невооруженным глазам было видно упрямое выражение лица Донны, всем своим видом она показывала дерзость и непокорность, раздражительность и сварливость — не самые лучшие качества ее характера, о которых она даже не подозревала, — выплыли наружу. Боже милостивый! Ведь любой мог упасть, поэтому не было причины проявлять свою враждебность. Он не мог понять ее, действительно не мог.
Ни Тимоти, ни Люси не упоминали о том, что произошло, пока не вернулись в морской коттедж. Когда Люси слезла с лошади, Тимоти озвучил и ее мысль.
— Даже если теперь Донна больше не будет ездить верхом, я не вижу причины, но которой мы не могли бы продолжить наши прогулки вдвоем. — Тимоти замолчал. — Я прав?
Так как все попытки убедить Донну снова попробовать сесть в седло не увенчались успехом, Люси не мучилась угрызениями совести, потому что они с Тимоти сделали все возможное. Ее радостная улыбка ослепила его.
— Я думаю, будет превосходно. Смотрите, в следующий раз я обязательно выиграю скачки.
Тимоти видел, что Люси продолжала улыбаться, когда легким, бодрым шагом стала подниматься по тропинке, ведущей к дому. В дверях она сразу же почувствовала запах табака. Она никогда не видела Эмми Линден ни с чем, кроме глиняной курительной трубки в руках, но если женщина хотела доставить себе удовольствие и выкурить сигару, то в этом не было ничего предосудительного.
Напевая любимую мелодию себе под нос, Люси сняла шляпу и перчатки, еще не войдя в комнату. Оказавшись внутри, она подошла к столику, на котором лежала карта района, приобретенная в местном магазине, где также был куплен металлический телескоп. Во время напряженного долгого разговора, когда они провожали Донну домой, было упомянуто об огромной площади земли, находящейся во владении Уорвиков, и она хотела увидеть на карте принадлежащую им территорию. Вытаскивая стул из-за стола, она присела на него и развернула карту, провела по ней руками, чтобы расправить все складочки и стала внимательно изучать ее. На карте был изображен особняк Уорвиков и усадьба Рэдклиффов, но карта была очень старой, поэтому там Истхэмптон был представлен только как деревушка, промышляющая рыболовством, каковым он был в далеком прошлом.
На карте было ясно и четко видно, если вся оставшаяся южная территория принадлежала Дэниэлу Уорвику — а она была в этом уверена, — то у «Железнодорожной компании», чтобы осуществить свою идею, не было другого выхода, кроме как скупить часть земель одного из имений.
Она подняла голову, услышав шаги Мэг в соседних апартаментах, где она каждую неделю тщательно убиралась, чтобы они были готовы, если приедет новый постоялец. Люси решила, что как раз Мэг сможет подсказать ей по поводу интересующей ее темы. Выйдя в коридор, она снова почувствовала запах сигарет, но сейчас он был намного сильнее, и когда Люси вошла в открытую дверь апартаментов, то ожидала увидеть там Эмми со своей дочерью. Но Мэг была одна в комнате и меняла постельное белье.
— Эти комнаты кто-то арендовал? — удивленно спросила Люси.
Эмми говорила ей, что вероятность того, что в комнатах поселятся до наступления летнего сезона, когда отдыхающие начнут приезжать на курорт, очень мала.
— Что? Мам? О, это вы, миссис. — Мэг не отложила свою работу, резким движением она расправила хрустящую простыню и застелила ею кровать. Продолжая менять наволочки, она звонко запела старую песенку:
