Мари Феррарелла - Подарок ангела
Донна смотрела на руку, удивленная тем, что он не аплодирует больше.
— Что случилось?
Он рассмеялся. Тем временем аплодисменты смолкли, и Тейлор ушел со сцены. Учитель вынес магнитофон, и вышли две девочки в похожих костюмах.
— Хватка у тебя почище, чем у Розмари в разгар родов. — Он вгляделся в ее лицо в приглушенном снова свете. — Был момент, когда я боялся остаться без руки.
Донна виновато улыбнулась и наклонилась, чтобы никто, кроме него, не слышал.
— Просто я волновалась за него.
— Я догадался.
Донна слышала смех в его голосе.
Она едва дождалась окончания концерта. Когда наконец включили свет, Донна, Фрэнк и Стивен пробились сквозь толпу родителей, братьев, сестер, всевозможных родственников и друзей, теснящихся у кулис, чтобы забрать Тейлора. Они нашли его разговаривающим с группой старших мальчиков — не составляло труда догадаться, что это и были те самые «негодяи», обидевшие Тейлора две недели назад. Теперь все выглядели лучшими друзьями.
Миссия исполнена, подумала она.
Тейлор увидел их и быстро попрощался с мальчиками. Он летел к семье, не касаясь земли.
— Слышали? — выкрикнул Тейлор, нетерпеливо ожидавший их одобрения. — Слышали?
Донна обняла его, но тут же отпустила, боясь смутить такой нежностью в присутствии только что завоеванных друзей.
— Конечно, слышали!
На лице мальчика не было и тени смущения — только гордость.
— Я выступил шикарно!
Фрэнк рассмеялся и хлопнул его по плечу.
— Это точно.
Стивен подпрыгивал, отчаянно желая оказаться около триумфатора.
— Можно я понесу гитару, Тей? Можно?
Тейлор благосклонно внял мольбе.
— Конечно, Стивен. Только не сломай.
Донна не помнила, чтобы Тейлор когда-нибудь называл брата полным именем.
Стивен молча и благоговейно взял инструмент обеими руками и попытался повернуть его вертикально. Фрэнк осторожно помог ему.
— Тебе понравилось, мама? — спросил Тейлор, пока они пробирались наружу.
— Да, очень понравилось. — Черный бархат ночи принял их в нежные объятия. Легкий ветерок уносил духоту дня.
— А что больше всего? — не успокаивался Тейлор, заглядывая ей в лицо по дороге к машине.
Она взяла сына за плечо, чтобы он не наткнулся на кого-нибудь.
— Все.
Он сиял.
— Я посвятил первый номер тебе.
Она снова сморгнула слезы, но одна все-таки сбежала по щеке.
— Да, я слышала. — Она вытерла слезу рукой.
Тейлор не понимал, почему мама плачет, если она счастлива. Плакать можно, когда болит, и то если никто не видит.
— Ну, мам, нечего плакать.
Донна глубоко вздохнула и улыбнулась. Как он взрослеет, подумала она.
— Извини, расчувствовалась. Мне очень понравилась песня. — Она коснулась губами его щеки. — Спасибо. — Отныне «Зеленые рукава» будут принадлежать им — ей и Тейлору. Жизнь продолжается.
Когда они добрались до машины, Тейлор вдруг прервал свой возбужденный рассказ о том, что происходило за кулисами до и после его номера, и посмотрел на Фрэнка. Потом бросился в его объятия.
— Спасибо.
Удивленный, Фрэнк позволил себе момент наслаждения этим теплом. Потом похлопал мальчика по спине.
— Не за что. Я, между прочим, тут ни при чем. Ты выступал один.
Тейлор был не настолько исполнен триумфа, чтобы забыть, как все начиналось.
— Ты научил меня. И заставил выйти на сцену.
— Нет, — Фрэнк покачал головой. — Ты заставил себя выйти. Я не смог бы заставить тебя сделать то, чего ты не хочешь на самом деле. — Он скользнул пальцем по носу мальчугана. — Запомни это.
Когда Тейлор снова обнял его, Фрэнк посмотрел поверх его головы на Донну и подумал, поняла ли она.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Фрэнк вошел в свой гостиничный номер усталый после ожесточенной партии в теннис. Вчера на него, как гром с ясного неба, свалился Грег, чтобы предложить свой ключ от клуба. Теперь Фрэнк мог посещать клуб на правах его гостя до отъезда из Сиэтла. Обрадованный, Фрэнк убедил Донну пойти с ним. Донне удалось так перестроить свой день, чтобы выкроить час после обеда. Они встретились у спортивного клуба_ неподалеку от аэропорта. Изматывающий получился час.
Чудесно было, думал он, падая на кровать, провести с ней немного времени наедине, хоть и пришлось все это время гоняться за мячом. Он чувствовал себя совершенно обессиленным. Он уже сто лет не играл в теннис. Донна была в гораздо лучшей форме.
Ее форма, подумал он с блаженной улыбкой, превосходна.
Фрэнк положил руки под голову, переплетя пальцы. Он разрушает выстроенные ею барьеры. Приходится нелегко, но теперь она чувствует себя с ним свободнее. И даже смеется. Пока не вспомнит о своем горе.
И вот это надлежит изменить.
Фрэнк знал, что зашел так далеко, как только мог. Ни с того ни с сего взятый недельный отпуск продолжался уже четвертую неделю. Джинни не может ждать его возвращения вечно.
Загнанное в далекий закоулок души чувство вины не переставало, однако, скрестись там, и именно оно заставило Фрэнка дотянуться до стилизованного под старину телефонного аппарата и набрать домашний номер сестры.
Трубку сняли, едва прозвучал первый гудок.
— Алло?
Фрэнк улыбнулся про себя очень уверенному и очень юному голосу Молли.
— Привет, Молли. Это дядя Фрэнк. Мама дома?
— Привет, дядя Фрэнк! — Ее радость рвалась из трубки.
Мысленным взором он видел, как она зажимает трубку между плечом и ухом, придерживая рукой, как делала это всегда, подражая матери.
— Нет, мамочка еще в клинике. Работает. — Светская дама исчезла, уступив место девочке. — Когда ты приедешь, дядя Фрэнк? Я скучаю по тебе, и мама теперь никогда не бывает дома. — Она замолчала, будто испугавшись, что выдала секрет. — Папочка старается изо всех сил, но все равно ужины у него получаются невкусные.
Фрэнка поражало, как легко дети осваиваются с переменами. Как легко Молли стала называть Шейна папочкой почти с самого начала. Интересно, сколько потребуется времени, чтобы Тейлор и Стивен стали называть его папой.
Если такое вообще возможно.
Но тут чувство вины вырвалось на свободу при мысли о том, что означали слова Молли.
— У мамы сейчас много работы, да?
Молли драматически вздохнула, и Фрэнк готов был поклясться, что это получилось у нее в точности как у взрослой женщины.
