Ванесса Фитч - Спроси свое сердце
– Ты любишь жизнь, полную опасностей, Мартин, – произнесла она загадочно.
Он ничего не ответил, продолжая разглядывать ее, словно мысленно пытался прочесть ответы на мучившие его вопросы. Решив для себя, что он и наполовину не столь загадочен для нее, как она для него, Джейн улыбнулась уже шире и обворожительнее. Прочитанный роман рассказал многое об авторе. Однако у нее на уме вертелось еще несколько вопросов, на которые пока не нашлось ответов.
– Вопрос первый, – начала она, поняв, что снова надо брать инициативу в свои руки. – Каковы твои отношения с родителями и родственниками?
На этот раз она его точно удивила, сомнений не было. Он откинулся головой на спинку кресла и какое-то время собирался с мыслями.
– Я уважительно и с благодарностью отношусь к отцу, люблю и почитаю мать, а больше у меня живых родственников нет. Мой старший брат умер в возрасте шести лет, а в нашей семье существует традиция – старший сын обязательно становится адвокатом. Вот почему я выбрал эту профессию…
– Твой ответ неполон, Мартин. Я спросила тебя об отношениях, а это улица с двусторонним движением. Как они к тебе относятся?
Он вздрогнул.
– Мой отец должен мной гордиться, а мать… полагаю, ей есть о чем беспокоиться касательно меня.
– А что именно должно ее беспокоить?
– Это уже второй вопрос.
– Согласна. Пусть будет вторым. Ответь, пожалуйста.
– Пас.
Разочарование Джейн было слишком резким и искренним, чтобы его можно было скрыть. Она действительно желала знать как можно больше об отношениях Мартина с матерью. Джейн казалось, что это очень важно. Почему он любил и почитал ее? За что? Нужно было приготовить Мартину какую-то ловушку и спровоцировать его на ответ. Как именно это устроить, Джейн пока не знала, но со временем что-нибудь придумает.
– Твоя очередь, – улыбнулась она самой сладкой из своих улыбок.
Но улыбки и след простыл, когда Джейн услышала вопрос Мартина:
– Ты изменяла мужу?
Джейн потребовались все силы, чтобы не выдать волнения. Значит, вот как все будет разворачиваться – он явно решил выведать у нее все самое сокровенное. Что предпринять? Спасовать или выложить правду?
Желание разрушить кое-какие из его ложных представлений о ее моральных принципах было велико, и, поскольку в самом начале их отношений Джейн уже отвергла липкую клевету Сэма, почему бы сейчас не открыть истину? Однако следовало быть настороже. Если отрицать все, во что он уже успел поверить, Мартин непременно задумается о причинах, по которым она пошла на сближение с ним. А также о том, почему нормальная женщина, склонная к приключениям, так уверена, что не забеременеет… даже не предохраняясь…
– Нет, – просто ответила она. – Не изменяла.
Джейн постаралась разгадать выражение лица Мартина, но оно оставалось непроницаемым.
– Ты вышла замуж девственницей?
Глупый вопрос. Он давал ей возможность блестяще выкрутиться.
– Нет, конечно. – Ответив, она заметила, как лицо Мартина дрогнуло.
Его реакция возмутила Джейн.
– Итак, по два вопроса с каждой стороны. А теперь вопрос номер три. После того, как истечет неделя, вернешься ли ты к Линде?
– Боже мой, конечно нет. Как я смогу вернуться к ее ханжески-стерильному сексу после тебя?
Теперь дрогнуло лицо Джейн.
– А ты… ты вернешься к Майклу? – перешел в контратаку Мартин. – Не сомневаюсь, он заведется как тысяча чертей, когда ты посвятишь его в то, чем мы тут с тобой занимались.
Щеки Джейн вновь покрылись предательским румянцем.
– Сомневаюсь, что буду пересказывать какие бы то ни было интимные подробности Майклу или кому-нибудь еще. По крайней мере в обозримом будущем.
– Хотелось бы верить, – пробормотал Мартин.
Ее подбородок опять вызывающе вздернулся.
– Я думала, ты всегда сумеешь различить ложь.
– Да, сумею. Поэтому мне и кажется, что тут что-то не так. В твоих словах.
– Но я сказала сущую правду!
– И в изреченной правде может гнездиться ложь. Ты лжешь мне, Джейн, я это чувствую.
Джейн вскочила.
– Так зачем же тогда продолжать этот фарс?
– О, садись, пожалуйста, ради Бога. Не выношу женских истерик.
– А я – мужского лицемерия. Ты сказал, что желаешь услышать правду, но на самом деле не хочешь этого. Ты не способен совладать с правдой, Мартин, только если она не раскрашена в черное и белое. Ни с единым словом правды!
Теперь и он встал, схватив ее за плечи.
– О чем ты?
– Это следующий из твоих двадцати вопросов?
– Джейн, предупреждаю тебя…
– Не надо, Мартин. Не надо меня предупреждать… и запугивать. И дурачить меня тоже не надо. Я не собираюсь этого выносить, слышишь? Как не собираюсь больше выносить твоих пощечин, перекрестных допросов, всех твоих инквизиторских штучек. До сих пор не понимаю, почему я вообще согласилась в них участвовать. Моя жизнь – это моя жизнь, и прошлое, и настоящее, и будущее. Ты просил меня подарить тебе одну неделю ее, и я согласилась. Просто потому, что это был единственный способ удержать тебя здесь, единственный способ заставить тебя подарить наслаждение мне. Но пройдет Новый год, Мартин, и ты покинешь этот дом и мою жизнь. Comprenez-vous? – вспомнила она напоследок когда-то заданный ей по-французски вопрос.
– Может быть, мне и не захочется оставаться здесь до конца недели? – спросил он агрессивно. – Ты подумала об этом?
– О нет, ты останешься на весь срок. Не сомневаюсь.
От его ярости не осталось и следа, теперь это была дрожь приготовленного к пытке.
– Кто ты на самом деле? Иногда мне кажется, что ты нереальна и чувства твои нереальны.
– Я более чем реальна, Мартин, – еле слышно произнесла она, мучительно борясь со спазмом, внезапно сдавившим горло. Она надеялась, что гнев позволит ей вынести все, что выпало на этот день, но жестоко ошиблась. – Более чем реальна, – повторила она шепотом, чувствуя, как по щекам покатились слезы.
Увидев их, Мартин издал глухой стон, в котором звучала неподдельная мука.
– Почему ты вытворяешь со мной такое? – почти выкрикнул он и с силой прижал ее к себе. – Ты разбиваешь мне сердце, Джейн. Я уже не знаю, кто я такой. Не знаю, чего хочу. Все, о чем я могу думать, это ты…
– Ты имеешь в виду, секс со мной? – прошептала она, уткнувшись в его широкую грудь.
– Да… Нет… О Боже, не знаю. Черт, я даже могу в тебя влюбиться…
От этих слов сердце Джейн перевернулось в груди. Однако не похоже было, чтобы сны так быстро и легко сбывались. Поэтому она чуть отстранилась от Мартина, вытерла слезы и горько улыбнулась:
– Сомневаюсь, дорогой.
– Проклятье! Не смей называть меня так!
– Почему нет? – Она положила нежную ладонь на шею Мартина и поцеловала его. – Ты и есть мой дорогой. Бедный, измотанный и запутавшийся мой дорогой. Но меня не покидает ощущение, что к концу недели ты придешь в себя и будешь готов вернуться к своей обычной жизни. Если, конечно, не попросишь продолжения. Возможно, ты уже нарисовал в уме очередную фантазию: ты приезжаешь сюда время от времени на уик-энды, в твое тайное любовное гнездышко, и позволяешь себе расслабиться после всех тягот нашего безумного мира.
