Сьюзен Мейер - Счастливого Рождества!
– Спасибо.
Когда мать ушла, Кассандра словно в трансе поднялась с кровати и, взяв Кэнди из манежа, начала одевать ее. Она вымыла девочку, напевая ей песенку, подложила подгузник, и эти простые занятия несколько успокоили ее. Но когда настал черед одеваться самой, Кассандра не смогла внутренне собраться. Поэтому, посадив Кэнди в манеж и сунув ей игрушки, она наполнила розовую ванну водой, напустила пены и погрузилась в нее.
Через полчаса Кассандру из близкого ко сну состояния вывел стук в дверь. Первой ее мыслью было не отвечать, но затем, решив, что это Эмма, Лоретта или ее мать пришли помочь ей одеться, Кассандра самым милым и сладким голосом откликнулась:
– Войдите.
Закрыв глаза, она снова погрузилась в пену. Если это Лоретта или Эмма, они одобрят ее желание расслабиться. Если мать, она поймет ее.
– Говорят, не следует жениху видеться с невестой до свадьбы, потому, полагаю, мне следует поблагодарить тебя за то, что ты скрылась под пеной.
Услышав голос Гейба, Кассандра охнула и постаралась уйти как можно глубже.
– Где, черт подери, ты был?
– Сейчас объясню. Но сначала, думаю, нам нужно поговорить.
– Мне не о чем говорить с тобой. Я не хочу говорить с тобой. Ты бросил меня, предоставив мне объясняться с твоими родными, в то время как я не имела ни малейшего понятия, где ты и что ты.
– Я не бросал тебя. Я здесь. Больше того, через двадцать минут я буду полностью готов жениться на тебе.
– Неужели? Очень хорошо. А я не собираюсь выходить за тебя. Еще до того, как мои родители вдвоем насели на меня, я поняла, что наш спектакль – ошибка.
Чувствуя себя неуютно под пристальным взглядом Гейба, Кассандра глубже ушла в ванну, постаравшись скрыться под густой пеной.
– Гейб, тебе не нужно притворяться, что ты женишься, – тихо и торжественно произнесла Кассандра. – Ты действительно должен жениться. Твои родные загнали тебя в угол, требуя, чтобы ты нашел себе жену, только потому, что хотят видеть тебя счастливым. Лжесвадьбой ты лишь обманешь их и себя самого.
– Знаю.
Кассандре следовало бы вздохнуть с облегчением, но согласие Гейба означало, что он безоговорочно отвергает ее. И радость по случаю избавления от тягостной игры померкла от сознания, что это конец. Гейб не хочет ее, не нуждается в ней, не любит ее, и ему надоела эта клоунада.
– Вот и хорошо, – сказала Кассандра, стараясь скрыть свои чувства, но голос ее все же дрогнул. – А теперь выйди из ванной, я должна одеться. Потом мы спустимся вниз и во всем признаемся нашим родителям. Мои согласились изобразить удивление.
– Готов поспорить, они удивятся, – кивнул Гейб, с глупой улыбкой облокачиваясь на дверную ручку. – Потому что, видишь ли, я действительно женюсь сегодня вечером.
Кассандра осторожно потянулась к махровому халату, лежавшему на полу рядом с ванной, но это заявление заставило ее застыть на месте.
– Вот как! А ты не терял времени, правда?
– На самом деле я потерял уйму времени. Понимаешь, хотя я еще несколько дней назад понял, с кем хочу жить, пока смерть нас не разлучит, лишь сегодня я смог собраться с духом, чтобы открыться тебе.
– Что ж, я счастлива за тебя, – сказала Кассандра, глотая комок в горле.
Грудь ей сдавило так, что дышать стало очень трудно. На глаза навернулись слезы.
Гейб покачал головой.
– Ты все еще ничего не поняла.
Она молча подняла на него глаза.
– Это ты. Я хочу жениться на тебе.
Она изумленно раскрыла рот.
– Что?
– Я хочу жениться на тебе. Целый день я искал священника, который согласился бы обвенчать нас без предварительного уведомления.
– И нашел?
Нагнувшись, Гейб зачерпнул пригоршню воды и плеснул Кассандре в лицо.
– Нашел.
– Ой!
– Вот именно – ой! – подтвердил он, снова плеснув ей в лицо. – Итак, я хочу... больше того, горю нетерпением жениться на тебе. Я даже нашел священника. Теперь мяч на твоей половине поля.
– Подождите, сейчас мяч у меня, – вступила в разговор Эмма, выглядывая из-за спины внука. – Я тоже должна сделать признание.
Кассандра и Гейб ахнули.
– Бабуля, зачем ты здесь? – воскликнул Гейб, а Кассандра испуганно нырнула в воду.
– Я же сказала, мне нужно сделать признание, – нахмурилась Эмма, втискиваясь в крохотную ванную. – И сделать его мне очень непросто.
Гейб и Кассандра молча смотрели на нее.
– Итак, – сказала Эмма, решив быть краткой, – я тоже солгала. Я не умираю. – Она вздохнула. – Гейб, мне просто очень хотелось увидеть твою невесту. А теперь твоя мать в совершенной ярости, ибо сегодня, когда ты исчез из дома, мне пришлось признаться в том, что я обманула тебя, придумав неизлечимую болезнь, поэтому ты с перепугу согласился жениться, а потом в панике сбежал, бросив бедняжку Кассандру.
Гейб закрыл глаза и пятерней сгреб волосы с лица, стараясь переварить сообщение.
– Просто неслыханно! – наконец взорвался он. – И ты сказала родителям, что наша свадьба – обман?
– Я не была до конца в этом уверена, – ответила Эмма, – так что оставила свои подозрения при себе.
– Слава Богу. Свадьба состоится.
– Нет. Я именно затем и пришла сюда, – скромно потупив глаза, проговорила Эмма. – Сказать Кассандре, что в этом нет необходимости. Все встало на свои места, и ни к чему дальше увязать в этом деле.
– А разве то, что я люблю Гейба, недостаточно, чтобы выйти за него замуж? – тихо спросила Кассандра.
Эмма изумленно открыла рот, но у Гейба загорелись глаза.
– По-моему, большего и желать нельзя.
– Слава Богу, – услышала Кассандра голос своей матери, и в то же время раздался изумленный возглас Лоретты:
– Эмма, сколько народу собралось у меня в спальне!
Эмма подмигнула.
– Не беспокойся. Только ближайшие родственники. Итак, ждем вас внизу без четверти двенадцать.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
Два ряда белых свечей, окруженных белыми розами и остролистом, образовывали проход, по которому Кассандру ее отец должен был подвести к Гейбу. В, дальнем конце освещенной свечами, усыпанной цветами гостиной стоял Гейб, а перед ним – взъерошенный священник, которого, казалось, так поспешно вытащили из дома, что он не успел причесаться.
Слева от них, одетые в самые прекрасные наряды, которые когда-либо доводилось видеть Кассандре, сидели Лоретта и Сэм. Справа, в розовом платье, одолженном у Лоретты, сидела Джинджер, украдкой смахивающая слезы. А рядом с Джинджер, как всегда бросая вызов условностям, сидела Эмма с Кэнди на коленях.
Но Кассандра видела одного только Гейба. И не потому, что в черном смокинге он был неотразим, а потому, что он любит ее. Эта новость была такой ошеломляющей, что молодая женщина не могла перестать думать о ней, наслаждаться ею. Музыка слов Гейба, высказавшего свою любовь и желание взять ее в жены, звучала в голове Кассандры, опьяняя, окрыляя, бесследно разогнав тревоги последних дней.
