Лин Стоун - Женитьба Уайлдера
— Да, конечно. Он сказал, ему удалось вовремя убежать только потому, что он оглушил лорда.
Леди Энн зажмурила глаза и покачала головой.
— Нет, дорогая, — сказал Байрон Лоре. — Шон действительно несколько раз пытался сбежать, но пробыл там три недели. До тех пор, пока я его не нашел и не застрелил лорда Эверсби.
— Боже мой! — Лора прижала руки ко рту — ей стало нехорошо. Тем временем Байрон продолжал:
— Я отвез Шона обратно. Очевидно, его избили до полусмерти. Я вернулся, держа его на руках. Увидев, в каком он состоянии, Энн потеряла сознание и упала с лестницы.
Лора опустилась рядом с леди Энн на колени и взяла ее за руку, чтобы немного ободрить и ее, и себя.
— Шон чувствует себя виноватым из-за того, что с вами случилось, — объяснила она. — Поэтому он так редко сюда приезжает. Но что же нам делать? Как ему помочь?
Энн печально вздохнула.
— Поговорю об этом с Шоном, когда он вернется. Уже давно пора это сделать. Я всегда знала — он избегает меня из-за моих ошибок. Я их совершила так много! Естественно, он ожесточился.
Байрон постарался ее утешить:
— Ну-ну, это все уже в прошлом. Шон тебя очень любит. — Он обернулся к Лоре. — И тебя тоже, девочка. Это легко заметить, когда он на тебя смотрит. Не беспокойся — он закончит свои дела и приедет. Не стоит волноваться — он вполне способен о себе позаботиться.
— Да, конечно, — без особого воодушевления ответила Лора. Шон не рассказал им, зачем они приехали в Корнуэлл, — не хотел волновать. — Извините, мне нужно все обдумать.
Байрон кивнул. Он поднял леди Энн с кресла и понес к лестнице с такой легкостью, будто она ничего не весила. Глядя на Байрона Сонета, трудно было предположить, что он обладает такой силой.
Лора еще долго сидела у камина в маленькой гостиной, размышляя о том, как строить дальше свои отношения с Шоном. Байрон уже отправился в Брайархэвен, а леди Энн, вероятно, была погружена в те же мысли, что и она. «Нужно подняться наверх и составить ей компанию», — решила Лора, но тут кто-то громко постучал в дверь. В доме осталось мало прислуги — только Эмми, кухарка и горничная леди Энн. У остальных был выходной. Лора быстро прошла по коридору и распахнула дверь.
На пороге стоял красивый темноволосый мужчина лет тридцати. Не успела она поздороваться, как незнакомец схватил ее, зажал ей рот рукой и потащил вниз по лестнице, как она ни упиралась. Лора царапалась, пыталась укусить его за руку, брыкалась и молила Бога, чтобы это оказался не тот, кого она опасалась.
Дотащив ее до сосняка, который отделял дом от моря, он наконец поставил Лору на землю. Она снова попыталась вырваться, но незнакомец сжал ее руку, словно клещами.
— Кто вы? Что вам нужно? — потребовала она ответа.
— Уэйд Хэллоран — к вашим услугам, — сказал он, отвесив насмешливый поклон. — Мне нужно вас убить. — И от его безумного смеха у Лоры мурашки побежали по коже.
— Вы сумасшедший! — ахнула она, изо всех сил пытаясь вырваться.
— Сумасшедший?! — рявкнул он, но тут же успокоился. — Ну да, сумасшедший. Твой замечательный муженек тоже так полагает.
И он потащил ее в глубь чащи. Лора спотыкалась о корни деревьев, ветки хлестали ее по лицу, холод пробирал до костей. Услышав звук прибоя, она догадалась, куда он ее тащит. Соленый воздух щекотал ей ноздри. Они наконец очутились возле скал. Лора впервые увидела корнуэллское побережье, и оно показалось ей мрачным и пугающим — отчасти из-за мыслей о том, что ее ждет. Уэйд Хэллоран собирается ее убить, о чем заявил вполне недвусмысленно. Остается только оттягивать неизбежное и надеяться на чудо.
— Объясните хотя бы, зачем вам это нужно, — умоляюще произнесла Лора, но он лишь рассмеялся в ответ и поволок ее навстречу смерти.
Глава двадцатая
Шон не видел причин для спешки. Покидать уют «Плакучей ивы» ему хотелось не больше, чем мерину, на которого он сел исключительно из чувства противоречия. Он так внезапно выскочил из дома, что позабыл надеть пальто, и оружия при нем не имелось, если не считать спрятанного в ботинке маленького однозарядного пистолета. Старый плащ, оставленный кем-то в конюшне, не давал ему окончательно замерзнуть, но распространял такой сильный запах лошадиного пота, что Шона слегка мутило. Конь по привычке повернул к местной пивной. Должно быть, его единственной обязанностью было возить туда Байрона.
Шон спешился. Злость, вызванная обвинениями Лоры, почти сошла на нет. Почему бы не пропустить кружечку пива? Тем более что до лондонского поезда еще далеко. А коня отведут домой — он кого-нибудь попросит об этом. Бросив монетку конюху, он вошел в пивную и сел за столик в углу. После езды на лошади у него все ныло, а руки заледенели. За первой кружкой он отогревался и проклинал неуклюжего одра, доставившего его сюда, а за второй пришел к выводу, что надо нанять закрытый экипаж и вернуться обратно в «Плакучую иву».
Конечно же, в своих обвинениях Лора зашла слишком далеко. Но ведь в конечном счете так оно и было. Раньше он никогда и не размышлял о том, почему так часто бросается навстречу смерти. Разумеется, умирать ему не хотелось — когда-то хотелось, но он уже почти забыл об этом. А Лоре удалось докопаться до истинной причины того, почему он постоянно бросает вызов судьбе.
Желание самостоятельно распоряжаться собственной жизнью — вот в чем все дело. Именно оно преследовало его, как наваждение, а он только сегодня это понял. Возможно, это началось в тот день, когда с его матерью случилась беда. Ведь если бы она не увидела его, полумертвого, то и не упала бы с лестницы. Но теперь, глядя на это с другой стороны, Шон понимал — глупо себя винить. С тем же успехом можно обвинять Байрона, который показал его матери в таком состоянии. Вся вина лежит на Эверсби, который давно мертв.
Мать тоже ни в чем не винила Шона, но он постоянно видел в ее глазах страдание, и это его мучило. Шон тосковал по той близости, которая была между ними когда-то. Но еще сильней он тосковал бы по Лоре, если бы ушел от нее. Как он только мог так относиться к ней? Нужно забыть об этом недоразумении с болезнью. Какую бы цель Лора ни преследовала, выходя за него замуж, в день свадьбы она все же была девственницей — где она могла набраться умения, чтобы притворяться? А это означало, что будущий ребенок действительно его. Дрожь, охватившая Шона при этой мысли, больше говорила ему о собственной природе, чем он хотел бы знать.
Теперь, когда он окончательно поверил Лоре, нужно сказать ей об этом. При этой мысли Шон улыбнулся. Он не мог дождаться, когда они станут выбирать ребенку имя, будут говорить о кормилицах и воспитателях. Но как лучше начать разговор на эту тему? Лора ни разу не упоминала о ребенке с тех пор, как они уехали из Лондона. Одно он знал точно — на поезд ему сегодня не сесть. Положив на стол монету, Шон поднялся и бросил владельцу заведения, проходя к выходу:
