Дженнифер Тейлор - Любовь… и еще раз любовь (Сборник)
— Она считает, что наши собаки глупые.
— Хороший человек, — одобрительно хмыкнул отец.
Через пять минут они сели за стол. Как и гостиная, столовая была обставлена старой громоздкой мебелью, среди которой выделялись большой буфет красного дерева и полки со всякими безделушками времен Великой депрессии, которые собирала еще мать Гэри, — разнокалиберными пивными кружками и пепельницами и парой начищенных серебряных подсвечников.
— Мы обычно читаем молитву перед едой, — сообщил старший Бретт.
Софи одарила его такой ослепительной улыбкой, что старику потребовалось время, чтобы опомниться.
— Благодарим тебя, Господи, за еду на столе, за то, что мы здоровы, и за все хорошее, что есть в нашей жизни. Благодарим тебя за то, что спагетти прилипли к стене, и за то, что день прошел без выходок Тима. Может, тебе удастся сделать так, чтобы поскорее кончился суд, потому что Гэри нужно подготовить ферму к началу сезона. Аминь.
Софи вместе со всеми произнесла «аминь», но вопросительно посмотрела на Гэри.
— Спагетти на стене?
— Не спрашивайте, — буркнул Гэри. — Тех, что были на стене, здесь нет.
Отец Гэри поспешил переменить тему:
— Как проходит суд?
— Нам не разрешается его обсуждать. Я вам все расскажу, когда он закончится, — поспешил ответить Гэри, чтобы пресечь дальнейшие расспросы.
— Это такой же суд, как над О. Дж. Симпсоном, который показывали по телевизору?
— Нет. То было уголовное дело, а у нас — гражданское.
— Ого, — восхитился Тим, — ты рассуждаешь прямо как эксперт.
— А ты посиди денек в суде — и тоже им станешь. Правда, Софи?
— Да, очень поучительно, — ответила Софи, улыбнувшись загадочно.
Боже, как она прекрасна! И соблазнительна. С ума можно сойти!
— А что случилось в лифте? — допытывался Тим.
— Ничего, — одновременно выпалили Софи и Гэри. Их взгляды встретились. Софи вспыхнула, а Гэри показалось, будто вся кровь вдруг прилила к низу живота.
— Лифт сломался, да? И вы как бы висели на волоске от смерти?
— Ну, не совсем так.
— Вообще-то мы испугались, — деланно рассмеялась Софи. — Лучше не вспоминать.
Гэри понадеялся, что Софи только хочет, чтобы Тим перестал задавать вопросы, — сам-то он не собирался забыть то, что произошло в лифте.
Тиму удалось завладеть застольной беседой до самого конца ужина. Софи внимательно слушала и время от времени вставляла свои реплики.
— Мы с Тимом вымоем посуду, — заявил отец после того, как Тим смел со стола все, что можно было съесть, — а ты, Гэри, возьми собак и покажи Софи нашу ферму.
Это был знак того, что Софи старику понравилась. В противном случае он заставил бы Гэри мыть посуду, чтобы он не смог с ней уединиться.
— Это было бы здорово, — откликнулась Софи. Она встала из-за стола и улыбнулась Гэри.
Точно так же, как его отец, Гэри растаял от этой улыбки.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Было уже далеко за полночь, а Софи все не могла заснуть, вспоминая и раздумывая над тем, что произошло. Почему ей было так интересно гулять с Гэри между корявых стволов яблонь и слушать, как он объясняет ей разницу между мельбой и джонатаном? Почему так понравились эти бестолковые собаки? Почему на нее не давила тишина и почему поцелуй Гэри показался ей самым большим чудом среди всех этих чудес?
Прежде Софи никогда не удавалось очаровывать семьи своих знакомых мужчин. Митчел ее любил — во всяком случае, он уверял ее в этом — и даже сделал ей предложение. А потом… она поехала знакомиться с его родителями. Софи до сих пор не могла понять, что она сделала не так, но родителям Митчела достаточно было взглянуть на ее буйные кудри, услышать независимые суждения и узнать о ее любви к искусству, чтобы решить, что она не подходит их сыну. Год спустя Софи прочла в центральной газете Бостона, что Митчел женился на дочери владельца инвестиционной компании и что на свадьбе присутствовал весь цвет Бостона. Она к этому цвету явно не принадлежала. Впрочем, даже если бы ее и пригласили, она все равно бы не пошла.
А еще раньше она не понравилась матери школьного друга, но это, вероятней всего, произошло потому, что с ней постоянно заигрывал отец мальчика. Из-за этого Софи стала реже бывать у них дома, что окончательно испортило ее отношения с этими людьми.
А в колледже ей довелось познакомиться с родителями студента, с которым она встречалась. Его мать, у которой было четыре сына, всю жизнь мечтала о дочери, чтобы иметь возможность покупать одежду для девочек. К сожалению, вкусы этой мамаши — она обожала цветастые платьица с оборочками и лакированные туфельки — были не в стиле Софи, и она имела неосторожность сказать об этом. Отношения были испорчены.
А вот отцу Гэри она, кажется, понравилась. И его сын тоже хорошо к ней отнесся. Но еще удивительнее то, что и они ей понравились. Это она-то — Софи Уоллес, городской воробей — оказалась почти так же очарована фермой и фермерской семьей, как самим фермером!
Почти так же.
Поцелуй под яблонями не был таким жарким, как в лифте, но она слышала, как гулко забилось сердце Гэри, когда слились их губы.
— Я не могу… — прошептала Софи.
— Нас никто не видит, только собаки, но они не в счет.
— Дело не в твоей семье, — пояснила она. — Нам следует поостыть. Давай дождемся конца процесса, а там посмотрим.
— Не только посмотрим, но и еще кое-что сделаем, — пообещал он.
Они вернулись в дом. Проверив уроки Тима, Гэри отвез Софи обратно в Кэмбридж.
Хватит вспоминать. Надо думать о процессе. «Нарушение контракта» кажется слишком общей формулировкой для определения того, как Рональд Макгвайер поступил с бедняжкой Джоселин. Софи уже давно оправилась после своей неудачной помолвки, но у нее более твердый характер. К тому же у них с Митчелом дело не дошло до покупки платья и рассылки приглашений.
Судья, по всей вероятности, укажет жюри пределы их компетенции, но что касается Софи, то она бы присудила ответчику уплатить миллион долларов.
На ней была белая блузка, черные шерстяные брюки и вязаный жакет в разноцветную полоску. Широкие рукава оканчивались манжетой у запястья, а вместо пуговиц — нашитые на тесьму черные бусины. Жакет наверняка страшно модный, решил Гэри. Тим назвал бы его классным или еще как-нибудь.
Какая разница, что сказал бы Тим? Он и сам видит, что она неотразима. Облегающие черные брюки делали ее и без того стройные ноги еще более длинными. «Классный» жакет был не застегнут, и под белой блузкой угадывались очертания соблазнительной груди. Ее буйная шевелюра, как всегда, выглядела неукрощенной, зато взгляд невероятно голубых глаз вспыхнул, как только она его увидела.
