Кэролайн Андерсон - Останься навсегда
– Но я не знаю, как лучше… – Давясь рыданиями, Кейт передала девочку Джули и, выбежав из кухни, заперлась в туалете и дала волю слезам. «Идиотка, что ты делаешь? – ругала она себя. – Остановись! Это же Рождество, ты не имеешь никакого права портить им праздник! Но вот ребенок…»
– Кейт! – раздался из-за двери голос Оливера, и она глубоко вдохнула, стараясь успокоиться.
– Да?
– Ты в порядке, дорогая? Тут уже очередь образовалась…
«Дорогая». О господи!
– Со мной все в порядке. Выйду через минуту.
– Хорошо.
Кейт услышала веселый гомон детских голосов и топот на лестнице – наверное, они шли в ванную. Она умылась и потерянно вгляделась в свое отражение в зеркале. Глаза покраснели, а все лицо покрылось красными пятнами. «Что же делать?» – в отчаянии спросила она себя, и на секунду ей даже пришла мысль о побеге. Сумка по-прежнему висела у нее на плече, и если незаметно выбраться из дома… Нет. Это было бы слишком нечестно. Всхлипнув, она достала из сумочки косметичку и принялась приводить себя в порядок.
Через пару минут она сдалась. Больше в ванной сидеть было нельзя. Если сейчас ей удастся скрыться от посторонних глаз еще хотя бы на какое-то время, то она окончательно придет в себя и, может быть, даже сможет спокойно поговорить с Элизабет.
Открыв дверь, она замерла на пороге: прямо напротив нее у стены, скрестив на груди руки, стоял Оливер и в упор смотрел на нее. Прекрасно, все идет именно так, как ей хотелось…
– Ты в порядке? – резко спросил он. – Джули сказала мне, что выкинула мама. Я готов был ее убить за это.
Она отчаянно замотала головой:
– Нет, я все понимаю. Она же любит тебя…
– Да какая, к черту, разница! Это не ее дело, и она не имела права указывать тебе, что делать. Подойди к ней, пожалуйста. Она на кухне, плачет. – Он осторожно обнял ее за плечи и мягко подтолкнул к двери.
– Кейт, пожалуйста, прости меня, – проговорила Элизабет, подняв голову. Ее лицо было залито слезами, и сейчас она выглядела очень старой и измученной.
– Ну что вы, я же все понимаю. Вы просто любите его. Впрочем, как и я.
– Ты могла бы и мне лично сообщить об этом.
Повернувшись в его руках, она крепко обняла его:
– Ты же сам знаешь, что я люблю тебя.
Его руки обвились вокруг ее талии, и на секунду он прижал ее к груди, а потом, чуть ослабив объятия, тряхнул головой:
– Да. Знаю. А теперь давайте-ка вспомним, что сегодня все-таки Рождество. У нас в машине целая куча подарков, а если мы немедленно не сядем за стол, до и до следующей зимы не съедим все, что вы тут наготовили.
Она рассмеялась и отступила на шаг назад, благодарно улыбнувшись ему. Он улыбнулся в ответ, но улыбка его была такой же натянутой и неестественной, как и ее, а глаза совсем не смеялись.
«Господи, что же с нами будет?» – с болью подумала она.
Но тут в кухню ворвались дети, весело болтая, смеясь и шумно требуя, чтобы дядя немедленно вспомнил про подарки. Джули тут же принялась выговаривать им за плохое поведение, а потом вся эта шумная компания закружила Кейт и вынесла в гостиную.
«И с чего я взяла, что на этот раз все будет проще?..» Дети облепили Оливера со всех сторон, и до чего же чудесно он смотрелся в их окружении! На всех подарках были написаны имена их обоих, и время от времени кто-то из детей подбегал к ней, чтобы поблагодарить и вместе рассмотреть подарок, но в основном они все-таки тянулись к Оливеру.
А тот полностью погрузился в общение с ними, не замечая ничего вокруг. После обильного праздничного ужина, когда дети едва могли передвигаться от огромного количества съеденного, он уселся на большой диван, а они устроились по обе стороны от него. Те, кому не хватило места, сели прямо на ковер у его ног, а Кейт предоставили сесть в кресло подальше от всего этого безобразия и позаниматься с малышкой, пока Джули отдыхала наверху.
Элизабет ушла в кухню, Стив занялся уборкой в столовой, а Кейт с Оливером остались наедине. Впрочем, разве можно быть наедине, когда в комнате еще пятеро детей? Кейт в этом сильно сомневалась.
Они немного посмотрели телевизор, включив его как раз вовремя, чтобы успеть увидеть последний кадр какого-то рождественского фильма. Кейт постоянно чувствовала на себе пристальный взгляд Оливера и понимала, что он не поверил ей, когда она убеждала его в том, что с ней все в порядке. «Если бы ты только знал…»
Когда дети немного отдохнули, им наскучило сидеть без движения, и они стащили Оливера с дивана на пол и набросились на него всей кучей, воинственно размахивая игрушками. Но лучшей игрушкой, вне всяких сомнений, был он сам – особенно когда катался по всей комнате и позволял им забираться себе на спину, изображая скаковую лошадь.
Усадив себе на спину сразу троих, он на четвереньках скакал по комнате, а дети визжали от восторга и пришпоривали его, как настоящие наездники. Его лицо сияло счастьем, а Кейт чувствовала себя так, словно ее разрывали на части.
«Вот что ему действительно нужно», – подумала она. Такая же огромная, шумная семья и все эти милые домашние радости… В отличие от многих других мужчин, он был просто создан для всего этого, и сложно было представить себе, каким образом судьба могла пошутить над ним более жестоко и изощренно.
Девочка в ее руках внезапно вытянулась, надула пухлые губки и замахала крошечными кулачками. Через секунду ее личико сморщилось, и она заплакала – сначала просто тихонько всхлипывая, а через мгновение уже захлебываясь плачем.
В дверях тут же появился Стив. Печально улыбнувшись, он подхватил свою крошечную дочку на руки и, ухмыльнувшись брату, понес ребенка наверх, к Джули.
Оливер взглянул на нее:
– Ты в порядке?
Она кивнула и быстро перевела разговор на другую тему:
– А как там поживают твои собаки?
– Ничего страшного с ними не случится. Я бы привез их сюда, но даже в такой большой дом не поместились бы четверо неугомонных детей, две собаки и целая гора еды.
Кейт вздрогнула от мимолетной мысли, а он, не заметив этого, улыбнулся ей:
– Через пару минут сядем пить чай. Они там, наверное, уже закончили свои дела на кухне, да и Джули уже должна вот-вот спуститься.
Через пару минут она действительно вошла в гостиную и устроилась на диване рядом с Кейт. Задрав свитер, Джули принялась кормить ребенка.
Кейт отвернулась, чтобы не видеть, как маленькие ручки девочки потянутся к набухшей, покрытой синеватыми венками груди, чтобы не смотреть на капельки молока, стекающие по ее подбородку. Но она все равно слышала характерные звуки, и каждый из них словно ножом резал ее сердце, напоминая о том, что ее грудь никогда не сможет выполнить то, что предначертано самой природой.
