Сделка-only (СИ) - Беж Рина

– Ну, мой племянник точно нет. Знает, что я ему голову откручу, причем, не иносказательно, а вот ты… улыбаешься, смеешься, рассказываешь малознакомому парню то, что должна рассказывать прежде всего мне… – Арский склоняет голову на бок и медленно почесывает зубами нижнюю губу. – Скажи, Вера Владимировна, мне стоит волноваться по этому поводу?

– Ты с ума сошел? – хмурюсь, догадываясь к чему он ведет. – После всего что между нами было, намекаешь, что я…

– А что между нами было… – перебивает, – расскажешь?

Словно удар под дых прилетает.

Резкий, мощный, прибивающий к камню, в который упираюсь бедрами.

– Я… ты… – прищуриваюсь, моргаю, стараясь прогнать слишком близко подобравшиеся слезы, режущие глаза. – Мы…

– Переспали?

Один вопрос с поддёвкой, а мне уже нутро жжет.

Больно.

Даже больней, чем предполагала. И, кажется, я слишком много всего предполагала и на многое, на что не следовало рассчитывать, рассчитывала.

– Скажи, Ве-ра, – тянет имя так, что меня сотрясает дрожью, – где в моих словах ошибка? Вчера мы просто переспали, а сегодня ты просто единолично решила по-тихому свалить из города. Так? Я же правильно услышал твои слова.

– Витя.

– По-твоему получается, – Арский не повышает голос, говорит монотонно, но так, что меня всю уже трясет, – я не стою того, чтобы со мной открыто разговаривать. Не стою того, чтобы мне можно было доверять. И все мои слова, с предложением помочь тебе решить любые проблемы, ты восприняла, как херню, не заслуживающую внимания.

– Всё совсем не так! – выпаливаю на эмоциях, топая ногой. – Ты всё выворачиваешь наизнанку. Меняешь смысл. Подаешь так, будто я тобой воспользовалась, а не…

Всхлипываю, мотая головой, и стираю прорвавшуюся наружу первую слезу.

Я не хочу плакать, не хочу.

Не хочу, чтобы Виктор считал мои слезы манипуляцией.

Это не так. Совершенно не так. Но и он – НЕ ПРАВ!

– Что «не…», Вера?

Меня штормит, а Арского будто ничего не колышет.

Ледяной дракон, чтоб его!

– Что «не…», Вера? – повторяет он вновь. – Договаривай. Ты не готова бороться за наши с тобой отношения? Поджимаешь хвост и бежишь? Почему? Может потому, что поставила меня на один уровень со своим Иваном?

– Нет! Никогда! Неправда! – качаюсь вперед и на каждое свое громкое вскрик-всхлип-заявление бью в гранитную непробиваемую грудь ладошкой.

Не знаю, как и когда он успел приблизиться вплотную, но теперь практически нависает. Окружает своей мощной аурой. Берет в плен темным взглядом.

– Я тебя не использовала, – шмыгаю носом, задирая голову, и открыто гляжу в свинцовые глаза, – я в тебя влюбилась.

– Хм, влюбилась, – неторопливо повторяет мое последнее слово Виктор. Будто пытается распробовать его на вкус. Катает на губах, ощупывает языком, ищет особые оттенки, звонкие нотки. – Уверена?

Вот же мерзавец!

Я перед ним душу вынимаю, а он…

– Уверена.

– А что, Вера Владимировна, ты вкладываешь в понятие этого слова? – не спешит он радоваться моему признанию. – Химию чувств, физическое притяжение или эмоциональную открытость и симпатию?

Господи, ему прокурором следовало идти работать. Он же меня, как лягушку, препарирует. Разбирает на составные части и каждую после медленно и подозрительно под микроскопом изучает.

– Всё сразу, – произношу уверенно.

– Но с доверием твоя влюбленность никак не связана. Верно? С этим проблема?

И почему мне кажется, что все эти вопросы задаются не просто так? А с какой-то определенной целью, пока мне непонятной.

– Неверно, Виктор Алексеевич. Связано. Я тебе доверяю.

– Правда? – прищуривается.

– Да.

– И утром твой ответ останется прежним?

– Именно так.

– Окей.

И всё?

Хочется спросить вслух, что значит его странное «Окей», но я так и стою, будто пришибленная, глядя в спину развернувшегося и уходящего в сторону парковки мужчины.

Если можно так выразиться, по мне только что морально несколько раз проехались двенадцатитонным катком. И очень требуется передышка.

Обнимаю себя за плечи, стягиваю поплотнее края накинутой Денисом куртки и отворачиваюсь в сторону воды.

Кто-то говорил, что вода заряжает энергией. Надеюсь, и мне она поможет. Потому что силы совсем на исходе. Нет их ни чтобы двигаться, ни чтобы думать.

– Вера, я буду ждать тебя в машине, – раздается всё такой же спокойный голос Арского из-за спины.

Не оборачиваюсь и просто киваю.

Но вместо того, чтобы подрываться и радостно бежать в теплый салон, вновь забираюсь на камень и еще долго смотрю на черные волны и белую пену.

Просто смотрю.

Без мыслей.

Без самокопаний.

Без попыток выстроить в голове разговор в другом направлении и попробовать себя оправдать.

А когда фиг знает сколько времени спустя я поднимаюсь на парковку и забираюсь на переднее пассажирское сидение огромного черного внедорожника, Виктор не задает вопросов, лишь прибавляет подачу тепла и плавно трогается в сторону дома.

– Поспи, ты устала, – произносит он уже совершенно иным голосом, тем, что так согревал меня еще сегодня утром.

Но легче на душе становится лишь тогда, когда он уверенно накрывает мои сцепленные в замок замерзшие пальцы своей горячей широкой ладонью.

Накрывает и тихонько сжимает.

И от этого простого, но безумно необходимого мне жеста, внутреннее оцепенение начинает спадать.

Засыпаю еще не подступах к Сестрорецку. И не просыпаюсь, даже когда на руках меня поднимают на шестнадцатый этаж и укладывают в кровать.

Глава 35

Пробуждение получается необычным. Сначала обоняние дразнит изумительный запах выпечки. Настойчивый, сладковато-ванильный, щекочущий нос и разжигающий аппетит. А после до слуха доносится негромкий звон посуды и тихие, еле различимые мужской и женский голоса.

Не до конца проснувшись, хмурюсь и переворачиваюсь с живота на спину. Медленно моргаю, потирая глаза, и осматриваюсь. Подмечаю зашторенные окна и незнакомую обстановку, а еще движение.

– Доброе утро, Вера. Это гостевая спальня, – поясняет хозяин дома, беззвучно появляясь на пороге.

Арский застывает в проеме, опираясь на ручку приоткрытой двери. В серых спортивных штанах, белой футболке и босиком он кажется очень домашним. Но его совершенно нечитаемый взгляд портит всю картину, потому что с места в карьер отбрасывает меня во вчера.

– Доброе утро, – хрипло повторяю его приветствие, не совсем уверенная в правдивости произнесенных слов.

– Тебе хватит пятнадцати минут, чтобы проснуться, умыться и выйти к завтраку? Елена уже практически всё приготовила, – голос Виктора звучит негромко и ровно.

– Успею, – автоматически копирую его интонацию и наблюдаю, как, кивнув, мужчина разворачивается и закрывает за собой дверь.

Вот и поговорили.

Оставшись одна, вновь падаю на подушку и громко, протяжно выдыхаю, разглядывая идеально белый потолок. Хочется вот такой же чистоты и ясности в жизни, но пока в ней только жуткая мешанина из серых и темных красок и мало понимания, как приводить всё в норму.

Даже тело какое-то ватное, и ощущение внутри, будто и не спала вовсе, а просто на время отключалась. Причем, как вчера впала в какое-то пограничное состояние нервного напряжения, так сегодня из него и вынырнула, ничего толком не решив и ни к чему не придя.

И чует моя попа, что разбор полетов, учиненный Виктором, еще далеко не закончился, лишь сдвинулся на более удобное для него время. А самый пи@дец притаился где-то поблизости и только ждет момента, когда я чуть-чуть расслаблюсь, чтобы явить себя во всей красе.

Еще раз громко и резко выдыхаю и, подчиняясь интуиции, поворачиваю голову влево, чтобы убедиться, что моё предположение верно. Соседняя подушка нисколько не примята. Виктор ночевал в другой комнате. Своей.

Сглатываю горечь понимания, что рядом со мной он провести время не захотел, и следующим действием сдергиваю одеяло.