Сьюзен Баррет - Право на любовь
Кивнув, она обернулась к матери.
— Счастливого медового месяца, мама. — Выскользнув из объятий Леонарда, Карен торопливо клюнула его в щеку. — И тебе тоже. Спасибо за все, — прошептала она, обнимая напоследок Афину.
Она села в «ягуар», чувствуя, что каждый ее нерв натянут до предела, и, стоит Роуэну прикоснуться к ней, она способна потерять самообладание. Вдруг Афина права, и Роуэн действительно влюблен в нее? Все равно она должна спокойно продолжать работу и постараться не увлечься им. Ей стало душно. Кого она пытается обмануть? Она уже увлеклась.
— Ваша мать настоящая леди, — заметил Роуэн, ведя машину на подъем.
— Да, — согласилась Карен, — Афина настоящая леди, искренний и храбрый человек.
— Не только поэтому, — хрипло возразил он.
— Вот как? — Карен обернулась к нему, заметав, с какой силой он стиснул руль.
— Она умеет любить.
Пораженная, Карен заглянула ему в лицо. Таким мрачным она никогда его не видела.
Боже, может быть, Афина и в самом деле права, и, несмотря на свое напускное равнодушие, Роуэн тоже увлекся ею. На шее у Карен забилась тонкая жилка. Она и так знает, что он увлекся. Но это не означает, что он согласен взять на себя какие-либо обязательства или что-то хотя бы отдаленно их напоминающее. Отвернувшись к окну, Карен принялась разглядывать меркнущие сполохи заката.
Через неделю к ней обратился Джефф:
— Карен, мне нужно с тобой поговорить.
— Я слушаю.
— Это… личная проблема. Нельзя ли нам встретиться в деревне?
— Роуэн ясно дал мне понять, что не приветствует обособленных отношений в бригаде.
— Это совсем другое дело. Мы не являемся членами бригады в том же смысле, что и остальные. Прошу тебя, это касается работы. Это очень важно.
Взглянув в его умоляющие глаза, она сдалась:
— Ладно, в субботу я свободна, а Роуэн будет работать. В пятницу вечером я возьму джип, и мы сможем встретиться у Мэгги. Так наша встреча будет выглядеть естественнее.
— Ты прелесть. — Джефф сжал ее руки в своих ладонях.
В следующее мгновение дверь распахнулась, и на пороге появился Роуэн.
Остановившись в дверях, он задумчиво перевел взгляд с Карен на Джеффа. Наконец он медленно наклонил голову и, тяжело ступая, вышел из вагончика.
Когда Карен затормозила у входа в паб, дорогу уже пересекали фиолетовые тени. Кернбек погрузился в тишину, и только с церковной колокольни доносился перезвон. Темнота постепенно сгущалась, и в окнах лавок начали гаснуть огни. Карен ничего не замечала, с тревогой вспоминая о том, каким взглядом Роуэн смотрел на них с Джеффом.
Она знала, что Джефф ждет ее в пабе, но инстинкт, которому она доверяла, подсказывал, что ей лучше не входить. Однако Джефф нуждался в поддержке, и ради Леонарда она обязана помочь. Даже такого человека, как Джефф, нельзя лишать шанса начать жизнь заново, против этого не стал бы возражать и Роуэн. И все же, взявшись за дверную ручку, Карен снова засомневалась.
Джефф, сгорбившись, сидел за стойкой бара, в самом углу. Перед ним стояла опустевшая на треть бутылка, а рядом с ней — початый стакан. Едва взглянув на его опустошенное лицо, Карен поняла, что просьба Джеффа была не пустой. Он заметил ее отражение в зеркале, висевшем за стойкой, и нетерпеливо обернулся.
— Ты не слишком торопилась.
Карен стиснула зубы, приготовившись к обороне:
— Я не могла уйти, бросив работу, а если ты собираешься разговаривать со мной таким тоном, то можешь сидеть и дуться в одиночестве. Это ведь ты просил меня о встрече. — И Карен шагнула к двери.
Поникнув, Джефф поднес к губам стакан и сделал глоток.
— Извини, Карен. Черт возьми, я жду тебя уже почти три часа.
Ее взгляд скользнул по бутылке и высившейся в пепельнице горке окурков.
— Заметно, но мне удалось выпросить машину при условии, что я захвачу заказ для Торни. А потом пришлось выполнить поручения бригады.
— Да, этим должен был заняться я. — Он снова плеснул в стакан щедрую порцию янтарной жидкости.
— Джефф!
Он невозмутимо закрутил крышку на горлышке.
— Успокойся, я знаю меру. Не нужно ко мне придираться. Тебе что-нибудь заказать? — Он облокотился на стойку.
Карен покачала головой.
— Я сама закажу. — Сделав заказ бармену, она снова обернулась к Джеффу: — О чем ты хотел со мной поговорить?
Он огляделся по сторонам.
— Может быть, перейдем вон туда? Мне кажется, там нам никто не помешает.
— Чего бы ни касался наш разговор, я не сомневаюсь, что мы могли бы обсудить это прямо здесь.
Покачав головой, Джефф поднялся:
— Нет.
Карен расплатилась и нехотя последовала за ним в полутемный угловой кабинет.
Устроившись на скамье, Джефф осушил стакан, затем похлопал по карману в поисках сигарет. Помолчав, он посмотрел на Карен и снова сунул незажженную сигарету в карман.
— Извини. — Он снова умолк, очевидно, собираясь с мыслями. Карен видела, как у него дрожат руки. — Я знаю, что ты меня недолюбливаешь…
— Это неправда, — перебила она, — но мне неприятно, что ты подкапываешься под меня всякий раз, когда мы работаем над одним заданием.
— С тех пор как я…
— Оставь это, Джефф. С тех пор, как ты пришел работать к Долки, ты не перестаешь мне завидовать.
Джефф с горечью взглянул на нее:
— Это неправда. Хотя я бы не отказался от таких же привилегий. Леонард вечно нянчился с тобой и до сих пор относится к тебе точно так же. Но если я чем-то тебя оскорбил, то готов принести свои извинения.
— Забудем об этом. — Карен натянуто улыбнулась. — Все это уже в прошлом. Кроме того, Леонард ценит тебя — он сам говорил мне об этом.
Джефф пристально посмотрел на нее своими светлыми глазами.
— Согласен, Леонард действительно заботится о своих сотрудниках. Теперь я и сам готов это признать. Он рассудил, что, находясь здесь, я легче перенесу смерть Алисы, потому что мне ничто не будет о ней напоминать. Но… — глаза Джеффа подернулись дымкой, — он не понимает, никто не понимает… — И его голос прервался от рыданий.
Глядя на его подергивающееся лицо, Карен почувствовала, что ее глаза тоже невольно увлажнились. Она все еще не забыла ужасного ощущения пустоты, которое испытала после смерти отца, и страх перед громадным пустым домом, куда после месячного курса лечения ее мать вернулась в инвалидном кресле. Особенно тяжело дались ей первые дни после аварии, когда она беспомощно наблюдала за тем, как ее мать борется за жизнь, поступающую в ее тело по множеству жутких на вид трубок.
Глубоко вздохнув, Карен смягчила тон:
— В таких случаях время — лучшее лекарство.
