Алекс Вуд - И королевство впридачу
Александру без труда удалось выбить признание из Марка, но потом тот принялся все начисто отрицать. Однако улики, обнаруженные полицией, неопровержимо указывали на него. Полицейские тщательно обыскали весь остров и нашли мешок, пропитанный кровью Лиз. Засохшие пятна ее крови были обнаружены и на пиджаке Марка, а лоскуток ее платья, как наглядно доказали эксперты, был специально вырван. Вскоре над Марком должен был состояться суд.
Все это Лиз узнавала постепенно, небольшими порциями. Отец боялся ее волновать. Однако он напрасно опасался того, что Лиз не сможет вынести его рассказ. По мере того, как заживали раны девушки, воспоминания об ужасном происшествии стирались из ее памяти, теряли свою остроту. Но был еще один фактор, который не учел Константин Деметриос и который позволил Лиз спокойно выслушать правду о Марке. Она была безумно рада узнать, что Александр не имеет никакого отношения к попытке убить ее. Теперь ничто не мешало ей просто любить его, и излюбленным занятием Лиз в дни ее выздоровления было воображать его реакцию, когда она откажется от своей доли наследства в его пользу.
Пока она ничего не говорила ни отцу, ни Александру. Ей требовалось время, чтобы прийти в себя и все хорошенько обдумать. Она знала, что не будет ни в чем нуждаться и у нее всегда будет крыша над головой, еда и одежда. Уверенности в будущем Лиз было вполне достаточно. Семьдесят пять миллионов долларов были для нее лишней головной болью, от которой надо было избавиться как можно скорее…
Однажды утром Лиз проснулась с твердым решением сегодня же поговорить с отцом. Она знала, что после завтрака он всегда полчаса сидит на балконе и просматривает свежие газеты. Что ж, сегодня ему придется отложить прессу до обеда. У дочери к нему неотложное дело.
Лиз впорхнула на балкон, когда Деметриос только развернул первую газету.
– Доброе утро, папа, – пропела она и поцеловала его в щеку.
Лиз стала звать Деметриоса отцом после покушения, как будто все, что мешало ей любить его, разбилось о те жуткие камни.
– Доброе утро, – ответил Деметриос. Он сразу понял, что Лиз привело к нему что-то серьезное, ведь обычно в это время она только поднималась с постели.
– Не обижайся, пожалуйста, – начала Лиз, – но я просто не могу поступить иначе. Я прошу тебя вычеркнуть меня из завещания.
– Что?
– Сам подумай, что я буду делать с такими деньжищами?! – с жаром воскликнула девушка. – Я обязательно все испорчу, если попробую управлять твоими компаниями. Я же абсолютная бездарность в бизнесе. Только Александр должен продолжать твое дело…
– Ты будешь ему помогать, – возразил Деметриос.
– Ну какая из меня помощница? – рассмеялась Лиз. – Я и считать-то толком не умею. Я же только в школе училась…
Девушка смущенно потупилась. Пожалуй, не стоит напоминать отцу о том, что если бы он не позабыл о ней на целых двадцать лет, ее жизнь могла бы сложиться по-другому.
– Я знаю, эта моя вина, – глухо сказал Деметриос. – Но я хочу все исправить, Лиз.
– Ты уже все исправил! Я никогда не была счастлива так, как здесь, с тобой. У меня никогда не было настоящего дома и отца. А теперь у меня есть и то, и другое, и мне больше ничего не надо!
– Ты удивительная девушка, Лиз, – усмехнулся Деметриос. – Наверное, в мире нет ни одного человека, кто на твоем месте отказался бы от семидесяти пяти миллионов…
– Я хочу, чтобы все принадлежало Александру, – упрямо сказала Лиз. – Как до моего приезда.
– Неужели ты все еще подозреваешь его? – изумился Деметриос.
Щечки Лиз зарделись.
– Нет, конечно! – быстро воскликнула она. – Но так будет лучше…
– Хорошо, – внезапно согласился Деметриос. – Я сделаю так, как ты хочешь. Только пообещай мне одну вещь.
Девушка с подозрением посмотрела на отца. Она была уверена, что ей придется убеждать его гораздо дольше. Эта непонятная уступчивость настораживала…
– Ты лично поговоришь обо всем с Александром и честно объяснишь ему, что заставило тебя отказаться от денег.
– Но я все рассказала тебе, – нахмурилась Лиз. – Почему ты сам не поговоришь с ним?
– Потому что я думаю, что вам есть что обсудить, – загадочно сказал Деметриос и позвонил в колокольчик.
Явившемуся на зову слуге было приказано немедленно отыскать Александра. Не прошло и пяти минут, как молодой человек появился в дверном проеме. Не без усилия Константин Деметриос поднялся.
– Я оставлю вас наедине, дети мои. Прошу только об одном. Будьте до конца искренни друг с другом. До конца!
Лиз опустила глаза и не поднимала их до тех пор, пока отец не ушел, а Александр не сел в его кресло.
– Что случилось? – осторожно спросил он.
Лиз сделала глубокий вдох и подняла голову. Она будет храброй и пойдет до конца, хотя странные намеки отца ей совершенно не понятны.
– Я хочу отказаться от своей доли наследства! – на одном дыхании произнесла она.
В глазах Александра мелькнула насмешка.
– Почему?
– Потому что это несправедливо по отношению к тебе!
– Какая трогательная забота… Но я в ней не нуждаюсь.
Девушка вспыхнула. Как он может быть таким бесчувственным? Ведь он был так нежен и заботлив, когда она болела. Но стоило ей выздороветь, как он снова потешается над ней…
Александр с удовольствием наблюдал, как румянец разливается по личику Лиз.
– В любом случае, нравится это тебе или нет, но все состояние отца снова принадлежит тебе, – вздохнула она.
Выражение его лица неуловимо изменилось. Казалось, что он только понял, что Лиз не шутит.
– Ты не должна ничего делать себе в ущерб, – уже серьезно, без всякой насмешки произнес Александр. – Ты должна взять то, на что имеешь право…
– Ты ничего не понимаешь, – покачала головой девушка. – Я нашла отца. А его полкоролевства для меня – только обуза.
Что-то вдруг промелькнуло в глазах Александра, что заставило ее смутиться.
– Да, полкоролевства – это ерунда, – согласился он. – А как насчет целого?
Губы Лиз задрожали. Он что, издевается над ней?
– Мне ничего не нужно! – сердито отрезала она. – Только любовь, а ее я нашла!
Она посмотрела прямо в глаза Александру, слишком поздно сообразив, что ее смелые слова прозвучали как признание.
– Я имею в виду, что я… – залепетала она испуганно, но Александр не дал ей продолжить. Он наклонился к Лиз и взял ее за руку.
– Отец просил нас быть откровенными, – тихо произнес он. – Скажи мне, ты любишь меня?
Лиз хотела возмутиться и высмеять его. Но когда она заглянула в его глаза, то поняла, что у нее нет сил отрицать правду.
