Энн Вулф Энн Вулф - Поцелуй невидимки
— Многие люди обожают этот процесс, — развивал свою мысль Руди. — У некоторых семейных пар, как я успел заметить, поглаживание спины друг другу — своеобразный ритуал перед сном. Во-первых, это стимулирует кровообращение. Конечно, не массаж, но удовольствие не меньшее, а то и большее. Во-вторых… помнишь Кэтти Доблтоун? Так вот, она жаловалась мне, что даже уснуть не может без того, чтобы ей «не почесали спинку» — не самой же, в конце концов, себя гладить. То есть, как и массаж, этот процесс позволяет расслабиться и способствует хорошему сну. Представь, как это было бы замечательно для тех, кто страдает бессонницей… В общем, задумал я такую вещь: конструкция, напоминающая руку, с помощью длинного провода будет крепиться к кровати. Этакая рука на веревочке, понимаешь? Реагировать она будет на тепло — то есть массировать те участки спины, в которых кровообращение ослаблено. Я решил сделать два регулятора: один позволит «пальцам» просто бегать по телу, а второй — слегка массировать его. И самое приятное, что, в отличие от обычного массажера, эта конструкция самостоятельна — она не требует того, чтобы ее держали, направляли. Ну как?
— Да… — Шелли была сражена наповал очередной идеей Руди. — Знаешь, я буду первой, кто купит эту штуку. Только… Тебе не кажется, что кому-то будет не очень приятно ощущать холодные механические пальцы у себя на спине…
— Не думал как-то, — ответил Руди и погрузился в минутное раздумье.
Шелли знала это его состояние — Руди мог сидеть, блуждая отрешенным взглядом по окружающим предметам, довольно долго. О том, что в эти моменты творилось в его ученой голове, оставалось только догадываться. Может, перед внутренним взглядом представали длинные ряды формул, а может, он собирал воображаемую конструкцию по деталям… Ей оставалось только ждать, когда Руди выйдет из своего транса. Прерывать его она не любила, хотя следовало бы — все-таки не очень вежливо сидеть перед девушкой и молчать, устремив на нее невидящий взгляд. Но она — не девушка, а подруга. А это кое-что меняло…
— Ладно, у меня есть кое-какие задумки на этот счет, — сообщил Руди, наконец вернувшийся в реальный мир. — Надо будет это хорошенько обдумать. Мало того, у меня появилась еще кое-какая идея. Но об этом — позже. Спасибо, Шелли.
— Не за что, — весело отозвалась Шелли. — Критиковать все горазды…
— У нас с тобой разный склад ума, — утешил ее Руди. — Я, например, в ваших рекламных происках ничего не соображаю. И не буду соображать, даже если меня попытаются этому обучить.
— Ты — первое звено в цепочке, а мы только третьесортные паразиты… — Она поймала удивленный взгляд Руди и пояснила: — Ты изобретаешь продукт — делаешь основную и самую нужную работу. Потом у тебя его покупает какая-нибудь компания. Она — второе звено. А затем эта компания обращается к нам, чтобы мы сделали твоему продукту рекламу. Мы — третье звено. Они паразитируют на тебе, мы — на них и, соответственно, на тебе. Ты мог бы вполне обойтись и без них, и без нас. Но в результате львиная доля твоих сил уйдет на то, чтобы донести весть о существовании твоего товара до покупателей, а потом еще и организовывать его продажу.
— Каждый делает свое дело, — спокойно сказал Руди. Ему было совершенно все равно, кто и зачем паразитирует на его изобретениях. Главное, что он может заниматься любимым делом и никто ему не мешает. Остальное его не слишком интересовало. Таким уж он был человеком — без особой коммерческой жилки. Впрочем, наличие недюжинных способностей позволяло Руди прекрасно без нее обходиться.
Шелли чувствовала себя уставшей, поэтому после встречи с Руди сразу поехала домой. Из-за дня рождения Гарри она совершенно не выспалась и теперь, сидя за рулем серебристого «вольво», с трудом удерживалась от того, чтобы не упасть носом в руль. Зевая и стряхивая с себя назойливое сонное состояние, Шелли поставила машину в гараж и направилась к дому.
Кондиционеры, которые она установила по совету Руди, работали неплохо, но в доме все равно чувствовалась духота. Уже темнело — время для чаепития на террасе было не совсем подходящим, но Шелли все-таки устроилась за маленьким деревянным столиком, наплевав на комаров и мошек, надоедливо жужжавших вокруг нее.
Терраса, выходившая в сад, была самым приятным уголком дома в теплое время года. Выйти на нее можно было через кухню или через гостиную. Достаточно широкая, но при этом не слишком большая, терраса вмещала две скамьи, круглый деревянный столик и несколько стульев. В вечернее время она освещалась лампой причудливой формы, которую Шелли выбирала специально для этого места. Издалека лампа казалась сделанной под старину из-за обрамлявших ее многочисленных завитушек, но при ближайшем рассмотрении она выглядела не старинной, а скорее даже футуристической. Стеклянную сферу обвивала стальная спираль, к которой были припаяны завитушки. Все это оригинальное сооружение крепилось к круглому стальному диску, края которого тоже были украшены завитушками. Шелли лампа понравилась с первого взгляда — она любила забавные и необычные вещи.
Сад, на который смотрела терраса, находился в изрядно запущенном состоянии. Когда Шелли покупала дом, возня с садом в ее планы не входила. Она посадила дикую вишню, несколько яблонь, кусты шиповника алого и белого, решив ограничиться этим скромным набором растительности. Шиповник разросся и облепил изгородь, яблони широко раскинули свои ветви, высокая трава малахитовым ковром покрыла землю.
Шелли не хотела ничего менять — ей нравилось то ощущение заброшенности, дикости дома, возникавшее, когда она сидела на террасе и любовалась садом. Она представляла себе, что ее дом — один из немногих оставшихся в округе, что жители давно уже покинули эти места, и только она может сидеть здесь в одиночестве и наслаждаться магией тишины. Впрочем, это было не далеко от истины — домов вокруг было действительно немного, потому что место, где она поселилась, не пользовалось особым спросом. Большинство людей предпочитало устраиваться поближе к центру, к фешенебельным районам. А Шелли не жаловала городскую шумиху.
Прихлебывая чай, она пыталась думать о планах «Паблисити Сторм», но волей-неволей возвращалась к мыслям, которые частенько угнетали ее в последнее время — к мыслям об одиночестве. Шелли всегда считала, что одинокие люди сами виноваты в том, что с ними происходит. Ей казалось, что одиночество зачастую — последствие слабости и эгоизма, либо, в некоторых случаях, — своеобразный мазохизм. А некоторым просто нравится жаловаться на свое одиночество, чтобы привлечь к себе внимание окружающих. Только к какой категории отнести свое одиночество, она не знала.
