Ким Ригерт - Счастливая находка
— Ванда… — начал успокаивать ее Беркли.
Но она, не обращая ни на что внимания, шагнула вперед, взяла его лицо в ладони и запечатлела на губах звонкий поцелуй.
— Ты начнешь работать, да? Простишь меня, что я опоздать?
— Да-да, конечно… — автоматически пробормотал Грег, спеша высвободиться. Его взгляд невольно вернулся к Нэнси, которая продолжала стоять на месте.
Девушки на подиуме зашушукались. Ванда нетерпеливо позвала:
— Грег!
— А? — Беркли наконец-то удалось вернуться к реальности. — Ступай к остальным! — велел он Ванде. — Начнем сначала. Думаю, скоро управимся. Вы уже знаете, что от вас требуется.
— А как же я? — спросила Нэнси. — Что мне теперь делать?
Грег еще раз посмотрел на нее. И ему почудилось, что он обрел возможность видеть тело сквозь ткань. Все его мышцы напряглись.
Спустя мгновение Беркли принял решение.
— Поезжай домой.
Домой?
Нет, Нэнси не посмеет так скоро вернуться в Престонвилл! Только не после всей той шумихи, которую она подняла перед отбытием в Лондон.
Нэнси вернулась в крошечную раздевалку, где, прижав к пылающим щекам ладони, некоторое время прислушивалась к голосу Беркли, приказывавшего девушкам расположиться то так, то этак.
Лицо Нэнси горело. Тело дышало жаром. Если нечто подобное происходит во время так называемых приливов в период женской менопаузы, то в этом, мягко говоря, мало приятного.
Впрочем, до того возраста, когда начинается климакс, Нэнси не доживет. Она умрет раньше. От стыда.
Быстренько надев белье, она нырнула в платье, причем проделала все это, дыша так тяжело, будто пробежала марафонскую дистанцию. Ей никак не удавалось попасть ногой в туфлю. Наконец она справилась с этой задачей и попыталась было обновить помаду на губах, но дрожащие руки совершенно отказывались повиноваться ей. В конце концов от этой идеи пришлось отказаться, иначе Нэнси выглядела бы как трехлетняя девчушка, добравшаяся до маминой помады и извозившая себе половину лица.
Как бы то ни было, теперь Нэнси была одета, а следовательно, вооружена. Но в студию она не вернулась бы даже под страхом смерти, ведь там находится Грег Беркли!
Она чувствовала себя полностью раздавленной. А он почему-то все время злился.
Кстати, с чего бы ему гневаться?
Это не он, а Нэнси оголилась при всех! К тому же по первому его требованию.
Интересно, о чем она думала?
По правде сказать, в тот момент Нэнси не думала вовсе. Если бы ее мозг работал как следует, она непременно сообразила бы, что такому известному фотографу, как Грег Беркли, даже в голову не придет снимать прибывшую невесть откуда провинциальную дуреху!
Но в ту минуту в ее ушах звучал категорический приказ фотографа, а в памяти — напутствие Лу, которая предупреждала, что иногда возникают такие ситуации, когда Грег просит ассистентку временно занять место одной из моделей, пока будет производиться настройка освещения и тому подобное. В итоге случилось обыкновенное недоразумение.
Нэнси нервно хихикнула над собственной глупостью, но тут же умолкла. Чувство стыда охватило ее с новой силой. Хотя одновременно в происшествии просматривалась и смешная сторона.
Боже, что сказал бы Чак!
Разумеется, жених ни о чем не узнает, потому что Нэнси никогда не признается ему в своем позоре. Чак Бойлер и так обманывается в вопросе, касающемся ее летней работы, как он выразился, в большом опасном городе. И до сих пор не понимает, зачем вообще невесте понадобилось отправляться в Лондон.
— Мне необходимо там побывать, — убеждала его она. — Ничего со мною не случится. В Лондоне столько интересного! Кроме того, мне необходим этот опыт, новые ощущения…
Сегодня Нэнси испытала их с лихвой. Можно сказать, с головой окунулась. Подумать только, она вышагивала перед своим работодателем в чем мать родила!
Нет, о таком откровенничать не стоит.
Только вот… что, если Грег Беркли поделится подробностями этой истории с сестрой?
Нет, он не посмеет! Или?.. Ох, только не это!
В студии вдруг стало шумно, все разом заговорили. Наверное, съемка закончилась. Громче остальных звучал голос рыжеволосой красотки, заменившей Нэнси. Смешной акцент странным образом окрашивал ее голос оттенком чувственности. Беркли тоже что-то говорил, но как-то равнодушно, словно общение с нагими куколками происходит у него каждый день.
Впрочем, насколько Нэнси знает, так оно на самом деле и есть!
Вскоре захлопали двери раздевалок. Кто-то постучал в комнату, где находилась Нэнси.
— Я… не готова! — испуганно крикнула она.
Будь на то ее воля, она так и осталась бы здесь сидеть. Но, разумеется, подобное было невозможно. Рано или поздно помещение пришлось бы освободить.
Нэнси разгладила ладонями платье, поправила пояс и глубоко вздохнула. Взглянув на себя в зеркало, она пришла к выводу, что выглядит уже гораздо спокойнее, если не считать растрепанных волос и красных пятен на лице.
Тем временем из коридора донеслись шаги уходящих девушек. Они болтали и смеялись, направляясь к выходу.
— Пока Грег! Увидимся!
— Я тебя люблю, Грег!
— До встречи!
Затем хор веселых девичьих голосов затих, и осталась лишь тишина. И еще Грег Беркли.
Для Нэнси наступил момент истины.
Впрочем, недавнее публичное обнажение тоже явилось чем-то в этом роде. После такого вряд ли могло случиться нечто худшее. Нэнси представился выбор: незаметно выскользнуть отсюда и никогда больше не показываться, ближайшим рейсом вылетев домой и тем самым признав свое поражение, или все же предстать пред светлые очи находящегося в недрах студии человека, поклясться всем на свете, что она будет хорошей помощницей и остаться здесь до конца лета, как и намечалось раньше.
Собственно, особого выбора-то и не было. Нэнси очень нужно было здесь остаться. Из-за этого она перевернула вверх тормашками их с Чаком спокойную жизнь. А чтобы жених хоть что-то понял, пояснила, что это своего рода духовное странствие.
Но Чак все равно ничего не уразумел. По правде сказать, Нэнси не очень-то на это и надеялась. Однако после всего сказанного для нее не было никакой возможности просто так взять и вернуться домой. Это абсолютно исключалось.
Нэнси набрала полную грудь воздуха, скрестила пальцы на удачу и отворила дверь…
— Я зарезервировал за тобой место в самолете, — отрывисто сообщил он, как только Нэнси возникла на пороге студии. — Вылет в шесть вечера, прибытие в половине восьмого. Можешь позвонить, чтобы тебя встретили.
Грег метнул в нее короткий взгляд — вовсе не для того, чтобы проверить, оделась ли она и не вздрагивает ли ее грудь. Однако все же непроизвольно отметил: платье на месте, а соблазнительный объект пребывает в покое. Удостоверившись в этом, Беркли заставил себя сосредоточиться на куче самых разнообразных предметов, скопившихся на его рабочем столе едва ли не за все последние двенадцать лет. Почему-то именно сейчас возникла острая необходимость рассортировать этот мусор.
