Анна Дубчак - Айсберг
— Конечно. Ты же иначе не можешь…
— Так знаешь, какие у меня ассоциации с Чайковским?
— Ассоциации? Серьезное слово. И это прекрасно, что ты его знаешь… Так какие же?
— С «Лебединым озером» и чайником… Вот так-то вот.
— Ты потрясающая! Не хочешь Чайковского, пойдем просто погуляем! — Аркашин готов был вылететь через форточку в дождь и вернуться таким же образом, но в еще более приподнятом настроении — так он был весел и счастлив.
— Хочу, — согласилась Полина. С двумя зонтами они вышли под козырек подъезда.
— Зачем два зонта? — рассмеялся Аркашин. — Достаточно вполне одного моего. Он большой. Привыкай.
Природа решила затопить С. Бурные потоки неслись вдоль дорожек и размывали корни сиреневых кустов. Воздух благоухал дождем, мертвой травой и синими размокшими деревянными скамейками.
Они гуляли. В темноте, под дождем. Полина нашла в кармане плаща горошины засахаренного арахиса и поделилась с Аркашиным. А потом они целовались в телефонной будке.
— Как мне нравится твоя черная юбка, — шептал Аркашин, и Полина подумала, что они сошли с ума…
— Хочешь, я расскажу тебе о себе, — сказала Полина и погрузилась в зеленоватую горячую воду. Ванна была наполнена до краев, от поверхности воды шел пар. Аркашин сидел рядом на табурете и, время от времени протирая запотевшие очки, читал ей вслух сказки Гауфа. Полина, окончательно согревшаяся и распаренная, слизнула с верхней губы соленую каплю и закрыла глаза.
— Я вот, например, работаю на игрушечной фабрике, — сказала она. — Обрезаю резиновых белок и зайцев. Иногда мне доверяют раскрасить кукол…
— Здорово, — Аркашин отложил книгу в сторону. — Ты мне покажешь когда-нибудь куклу, разрисованную тобой?..
— Конечно! А ты? Ты кто? Я же тебя совсем не знаю.
— Я? Просто человек.
— Ну и что, что человек, я тоже человек, но ведь ты же где-то и кем-то работаешь?
— Конечно. В котельной.
— Да?.. Наверное, поэтому в нашем доме так тепло? — И она рассмеялась.
— Вообще-то, я работаю в другой котельной, но и там жильцы не жалуются… Я вообще люблю тепло.
— И я тоже. Знаешь, Вера Смоковникова, письмо которой ты прочитал, кстати, а мне ничего не рассказал… она считает, что ты инженер-надомник.
— Пусть считает. Ты ей передай, если увидишь, что я не собираюсь приходить к ней в гости…
— Почему? Она сказала, что у нее соберутся сливки общества.
— Я не сливка. К тому же я их совсем не знаю. Это во-первых. А во-вторых, это уже ее второе или даже третье письмо. Она раньше бросала мне их в почтовый ящик. Не понимаю, зачем я ей нужен?
— Может, она влюблена в тебя?
— Нет. Просто ей скучно, разве не понятно?
— А хочешь, я сейчас сварю картошку, приготовлю селедку с луком, ну, как ты любишь, и заварю свежий чай, а?
— Очень хочу.
Они встретились в магазине: Вера и Полина. Полина, нагруженная сумками, стояла в раздумье перед пустыми полками и растерянно озиралась по сторонам в поисках лаврового листа. Вера подивилась таким тяжелым сумкам.
— Добрый вечер, — сказала она, устраивая свои пустые кошелки на столик возле кассы, куда Полина сгрузила и свою ношу. — Где же это нас так хорошо отоваривают? В спецмагазине для работниц фабрики игрушек?
— Ой, что вы, — простодушно покачала головой Полина, — на рынке.
— На рынке? У вас что, на фабрике такая высокая зарплата, чтобы покупать на рынке?!
— Нет, совсем даже наоборот… Как говорит… — она вдруг осеклась, — неважно кто говорит, но у меня не зарплата, а пособие для безработных…
Полина видела, как раздражена ее собеседница, но не могла взять в толк, при чем здесь она, Полина.
— Вы не передали мое письмо?
— Передала. В тот же день.
— Неужели? И что же он вам ответил? — У Веры раздувались ноздри.
— Ничего. А что он должен был мне ответить? Я позвонила, передала ему письмо и ушла. Вот и все. — Полина еще ни разу в жизни не врала так натурально. Она и сама не знала, зачем это делала. Но не объяснять же разъяренной Вере, что они давно уже живут вместе, одной семьей, что Аркашин полностью доверил ей вести хозяйство и что он самый щедрый, добрый и веселый человек на свете?! Какое Вере дело до того, что они пригласили мастеров, чтобы проделать отверстие между их квартирами и соединить их лесенкой. Что через неделю у них маленькая свадьба, и никто во всем городе — кроме, конечно, работников загса — об этом не знает! Полина вся светилась счастьем, и Вера не могла этого не заметить.
Они обе подумали тогда, что как же это странно, что судьба свела их в этом полупустом, грязном магазине… Зачем? Что они могут сказать друг другу?
— Ну, ладно, заходите как-нибудь… — сказала на прощанье Вера и натянуто улыбнулась.
— Если время будет, — механически ответила Полина и подумала, что будь это в другое время, о таком приглашении можно было только мечтать.
Она спешила домой. Спешила к Аркашину, чтобы порадовать его своими гастрономическими покупками, чтобы приготовить ужин и посидеть вместе с ним, в его комнате перед телевизором, прижавшись к его крепкому и теплому плечу. Чтобы прибавить радости к своей и без того радостной и счастливой жизни. Тот разговор, что произошел накануне, когда она пыталась что-то узнать об Аркашине, ничего не дал. Полина по-прежнему не знала, чем занимается ее возлюбленный. Ну, работает себе в котельной, и пусть себе работает. Правда, когда он начал ей выдавать деньги на хозяйство, она удивилась: откуда они? Деньги были немалые: Аркашин не скупился. А спрашивать его обо всем этом ей не хотелось. Она знала, чувствовала, что все очень скоро кончится, и в результате она останется опять совершенно одна. Так уже было. И не раз. Она несколько раз собиралась замуж, и всегда все кончалось тем, что жених либо уезжал срочно куда-то и не возвращался, либо просто откровенно бросал ее, либо оказывалось, что он женат и у него трое детей. Через все это Полина прошла и теперь подсознательно ждала, что очень скоро произойдет нечто такое, и она снова будет одна. Так не все ли равно, где и кем работает добрый и симпатичный Аркашин, человек, за которым она готова сейчас пойти и в огонь, и в воду?! Какая ей разница, откуда у него столько денег и откуда он приехал! Почему у него совершенно новый, почти чистый паспорт, если не считать записи в графе «дети»: дочь, Наталия. Нет, Натали почему-то.
Она жила в тумане. В благостном тумане. Ей было удивительно хорошо. Она, конечно, понимала, что рано или поздно об их отношениях станет известно всему городу, и ждала первого неприятного разговора.
И он состоялся. Первой ласточкой оказалась Зинаида Ивановна.
