Маргарет Мур - Двенадцатый день Рождества
Пользуясь тем, что сэр Майлс полностью поглощен работой, девушка бросила на него мимолетный взгляд, полный укоризны, и обратилась к вознице Джону, пытавшемуся удержать на месте прядавшую ушами ломовую лошадь:
– Когда дело будет сделано, доставьте полено в зал.
Сэр Майлс выпрямился.
– С радостью исполню любое ваше пожелание, миледи.
Она любезно улыбнулась ему и сказала:
– Сэр, вам нет более нужды заниматься черной работой – на то у нас имеются слуги. Старый Джон отлично справится сам.
Полено тем временем опять начало сползать с подводы. Предостерегающий вскрик одного из слуг заставил Майлса вновь ухватиться за злосчастное бревно. Занятие, конечно, не вполне достойное такого высокого гостя, зато способное расположить к нему юную Жизель.
Она вежливо попрощалась, но Майлс не слышал ее. Когда полено оказалось наконец на подводе, двое слуг принялись шустро обвязывать его канатом для прочности. Майлс распрямился и увидел, что Жизель уже направляется к парадным дверям.
Хотя походка ее была плавна и грациозна, Майлс отметил, что девушке не терпится покинуть его общество. А когда он увидел грязное пятно на ее юбках, то понял, почему она так сухо разговаривала с будущим мужем.
Ее смущало то, что он застал ее в неприятной ситуации и в довольно непрезентабельном виде.
Ох уж это женское тщеславие! – с недовольством подумал Майлс. Радуясь тому, что хоть в зале не придется возиться с поленом, он снял с подводы одежду и накинул на плечи плащ, не сводя глаз с удаляющейся изящной фигурки.
Как ни странно, во время обсуждения брачного контракта сэр Уилфрид нисколько не преувеличивал достоинств невесты, как можно было бы ожидать от близкого ее родственника. Напротив, сеньор выказал достаточную сдержанность, отзываясь о ней. Даже в сбившейся шали и испачканном грязью наряде девушка была совершенно очаровательна – красивое личико в форме сердечка, живые ярко-зеленые глаза, изысканно очерченные подбородок и рот… неулыбчивый рот, если уж быть до конца честным.
А еще, надо заметить, для юной девицы Жизель достаточно саркастична. Раздумывая над их первой встречей, Майлс неожиданно для себя подвел неутешительный итог: невеста явно не почувствовала к нему расположения.
Впрочем, он наверняка ошибается, просто обстоятельства знакомства сложились не самым благоприятным образом, а уйти она поторопилась лишь потому, что продрогла на морозном воздухе.
Возница стегнул хлыстом лошадь, заскрипели колеса, и подвода наконец тронулась с места.
Какое значение имеет первоначальная реакция девушки? – думал Майлс, ожидая появления во дворе своих воинов. Брачный контракт уже составлен, и его осталось только подписать, девушка оказалась красавицей, а ее приданое легко заставит закрыть глаза на любые недостатки невесты, если таковые и имеются. Все, вместе взятое, делает будущий брак самым желанным, какого только может ожидать мужчина.
Да и женщина – тоже. Сэр Майлс Бакстон являлся женихом номер один в Англии – и прекрасно знал об этом.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Спустившись в огромный зал, чтобы принять участие в праздничной трапезе, Майлс внимательно оглядел помещение и отметил его великолепные пропорции и обстановку. Стены украшало множество гобеленов с изображением охотничьих и батальных сцен; тонкую ручную работу позволяли рассмотреть факелы и свечи, расставленные повсюду и создающие эффект расширяющегося пространства.
Широкие дубовые столы были застланы хрустящими полотняными скатертями, хвойные лапы и ветви падуба и омелы,[2] закапанные свечным воском, струили тонкий аромат, который смешивался со смолистым духом пылающих факелов и пряными запахами душистых трав, щедрой рукой разбросанных по камышовым циновкам. Пушистые хвойные лапы вперемешку с вьющимся плющом свисали с многочисленных крюков, вбитых в стены, украшали подоконники высоких узких окон с плотными занавесями, защищающими гостей от пронизывающего зимнего ветра.
В главном дворцовом зале сэра Уилфрида имелось небольшое возвышение – своеобразные подмостки, предназначенные для менестрелей и огороженные невысокими перилами, и Майлс заметил, что музыканты уже рассаживаются и начинают настраивать свои инструменты. Всего их было четверо: один – арфист – тихонько трогал струны, второй пристраивал на коленях маленький барабан для отбивания ритма, третий уже занес смычок над альтом, последний держал в руках тростниковую свирель.
Майлс не был первым, кто спустился в трапезный зал. Кое-кто из приглашенных уже неспешно передвигался вокруг столов – негромко переговариваясь, гости терпеливо ожидали появления сеньора. В дальнем конце зала Майлс увидел группу оживленно беседующих молодых вельмож; чуть ближе, приветливо улыбаясь ему, стояли леди Алиция Дерозье и леди Елизавета Коутон.
Но где же леди Жизель? Не мешало бы ей посмотреть, как реагируют на него красивые молодые дворянки, как одаривают его своим благосклонным вниманием. Жаль также, что его отца и братьев здесь нет – может, перестали бы наконец относиться к нему с пренебрежением и оценили бы его по заслугам.
Впрочем, теперь это уже не имеет значения. Совсем скоро, когда он породнится с сэром Уилфридом, взяв в жены его единственную племянницу, они будут вынуждены признать, что он – достойный член их семьи.
Майлс подумал о двенадцати подарках, которые привез для своей суженой, – по одному на каждый день торжественных празднеств, от Рождества до Крещения. Если принять во внимание ценность подарков, девица наверняка примет их с радостью и отдаст должное благородству и щедрости будущего супруга, что заставит юную леди попридержать свой острый язычок, склонный к язвительным замечаниям.
Удовлетворенный собственными умозаключениями, Майлс стал медленным шагом прогуливаться по залу, втягивая носом ароматы, плывшие из коридора, который вел в кухню. Сэру Уилфриду повезло, что у него такой исполнительный сенешаль: ему удалось ничего не упустить из виду и отлично подготовить все к торжествам. А может, в жизни сэра Уилфрида появилась некая дама, проследившая и за сенешалем, и за слугами со свойственными женщинам тонкостью и интуицией? – подумал Майлс.
А если и так, что в том дурного? Жены у сэра Уилфрида нет, а что за жизнь без женской ласки? Скучная и одинокая…
Великий Боже! Что навело его на подобные мысли? Сам Майлс никогда не ощущал недостатка в женском внимании и, помани только пальцем, имел бы возле себя самых прекрасных представительниц слабого пола. И ни за что не стал бы связывать себя брачными узами, если бы не власть и деньги – и то, и другое давал союз с племянницей сэра Уилфрида.
