Майра Хестон - Это несерьезно!..
— Вот видите! — воскликнула Поуни. — И я о том же! Никому нет дела до моей сестры. Никто даже пальцем не шевельнет, чтобы узнать, где ее держат! А уж тем более — спасти!
Кент с недоумением посмотрел на девушку.
— Совершенно не представляю, что вы можете сделать. И потом, почему бы вам просто не отправиться туда самой, если уж вам так хочется? Зачем такая таинственность?
— У меня хватило глупости рассказать в Министерстве внешней политики, куда и зачем я собираюсь. Так мне прямо заявили, что никуда я не поеду, потому что это может «нарушить шаткое равновесие» и не понравится тамошнему правительству. И все такое прочее. Боюсь, если узнают, что я все-таки еду туда, что-нибудь подстроят, чтобы меня не пустить.
— Ну что могут подстроить? Вы ведь свободная гражданка, так? Поездки в Йемен пока что официально не запрещены. Я же собираюсь туда!
— Допустим, мне выдадут заграничный паспорт. Но ведь они вполне могут сообщить властям Йемена, кто я такая, и мне просто-напросто не дадут визу.
— Да-а, пожалуй, такое возможно.
— Вот зачем мне нужны вы. Если я поеду с вами как горничная, кухарка или кто-нибудь в этом духе, на меня никто не обратит внимания!
В рассуждениях Поуни чувствовалась логика, но она была обманчивой.
— Вы что думаете, никого не насторожит имя Поуни Уолкер? — сухо поинтересовался Кент.
Девушка сердито передернула плечами.
— Это все моя матушка! Она так гордится своими индейскими корнями!.. Но, видите ли, никто ведь не ожидает, что я попытаюсь выехать под видом, например, горничной. Фамилия Уолкер довольно распространенная. А в Йемене, наверное, никто и не подозревает о моем существовании. Мне даже не приходилось ни разу покидать Канаду. К тому же я вовсе не собираюсь во что-то ввязываться. Мне просто надо своими глазами увидеть, что происходит.
Кент понимающе кивнул. История Кри Уолкер завладела умами канадцев, и он не был исключением. Кри преподавала английский членам семьи богатого дипломата из Йемена и, когда тот надумал вернуться домой, поехала с ними. Семейство отнеслось к судьбе канадки совершенно безответственно. Никто даже не дал себе труда сообщить властям, что девушка исчезла. И только когда мятежники объявили, что взяли Кри в заложницы, дипломат признался, что она отсутствовала уже три дня. Свое поведение, он объяснил тем, что решили, будто Кри ушла от них по собственной воле. В конце концов, она ведь западная женщина, а они не отличаются добродетелью. Кри могла попросту сбежать с мужчиной!
Канадцы ответили взрывом негодования. Газеты палили из всех орудий. Однако Министерство внешней политики отозвалось несколько более сдержанно — как-никак, а нефть-то все-таки нужна….
Кент развел руками. Этот беспомощный жест совершенно не вязался с его крупной, сильной фигурой.
— Да, конечно, я вас прекрасно понимаю! Но помочь ничем не могу.
Поуни снова посмотрела ему в глаза — прямо, по-мужски.
— Почему?
— Потому что у меня не только детей, у меня и жены-то нет. А холостяку привезти в Йемен женщину не позволят ни под каким соусом. Наверняка решат, что я взял вас с собой с аморальными целями, и меня немедленно объявят персоной нон грата.
— Может, все-таки попробуете? Я довольно толковый менеджер, к тому же неплохо готовлю. Вдруг я сойду за домоправительницу, а?
Кент покачал головой.
— Если я попытаюсь сказать об этом в фирме, меня зарубят в первой же инстанции. Рабочая сила в Йемене очень дешевая, нанять на полгода домоправительницу на месте обойдется дешевле, чем будет стоить ваш билет на самолет.
Поуни вся сразу как-то сникла. А Кент почувствовал себя настоящим чудовищем. Но ведь он сказал только то, что есть на самом деле! В «Полигоне» любили подчеркивать, что за годы работы они насмотрелись всякого. Так что не стоит даже пытаться сделать что-то, способное нарушить местные законы.
— Послушайте, — сказал Кент. — Я понимаю, как вам тяжело, но все же попытайтесь взглянуть на дело с другой стороны. Члены партии «Хезбуддин» до сих пор не причинили вреда ни одному из захваченных людей, а ведь за прошедшую пару лет заложников у них перебывало немало. Они обычно добиваются какой-то уступки от правительства и возвращают заложника целым и невредимым.
— Кри — женщина, — возразила Поуни; она кусала губы, словно вот-вот расплачется. — Впервые они взяли в заложники женщину!
— Знаю, — тихо сказал Кент, чувствуя себя полнейшим ничтожеством.
Сделав над собой заметное усилие, Поуни взяла себя в руки и улыбнулась.
— Ну что ж, вы меня хотя бы выслушали. Спасибо и на том… Ой, что же это мы даже кофе не выпили! Давайте я вас чем-нибудь угощу, прежде чем мы выйдем на мороз?
Кент огляделся. Спиртными напитками здесь, похоже, не торговали…
— Да нет, спасибо, кофе я сегодня выпил более чем достаточно, — сказал он извиняющимся тоном.
— Ну ладно.
Поуни принялась натягивать куртку. Кенту почему-то не хотелось расставаться с ней вот так. Она наверняка была ужасно разочарована, хотя тщательно это скрывала. А он ничем не помог ей!
— Послушайте, если вам понадобится… Ну, словом, я буду смотреть, спрашивать, и если подвернется что-то подходящее для вас…
Девушка вежливо улыбнулась.
— Очень любезно с вашей стороны. Но вы наверняка не захотите рисковать…
— Нет, я серьезно. Я не могу сделать того, о чем вы просите, но мне хотелось хоть чем-нибудь помочь вам. Если…
В Поуни внезапно снова вспыхнул интерес к собеседнику, глаза ее заблестели. Кент подумал: странно, что такая мелочь, как блеск в глазах, может сделать самое обыкновенное лицо почти прекрасным…
— Вы говорили, что это ваше новое место работы?
— Да.
— А вашей компании нужны… ну, скажем, секретарши?
— Весь персонал — исключительно мужчины.
— У-у-у…
Поуни снова сникла, однако ненадолго.
— Но ведь должны же туда ехать какие-нибудь семейные пары? То есть я хочу спросить: женатым мужчинам разрешается брать с собой жен?
— Разрешается.
— А вы не знаете кого-нибудь из тех, кто едет вместе с вами?
— Я встречался почти со всеми на инструктаже, — ответил Кент, заранее зная, что последует дальше.
— А не могли бы вы попросить за меня кого-нибудь, с кем достаточно хорошо знакомы? Объяснить, что мне нужно?.. Мне кажется, будет лучше, если вы поговорите с чьей-то женой. Женщина меня поймет, я знаю!
Кент даже обиделся: как она несправедлива!
— Черт побери, я вас тоже прекрасно понимаю! Просто вы хотите невозможного.
— Простите, пожалуйста, я не хотела вас задеть. Правда-правда!
