Мэрил Хенкс - Не могу забыть
Мону переполнял экстаз; ей и в голову не приходило, что Брет может испытывать другие чувства.
Поэтому она несказанно удивилась, когда он поднял голову и прерывисто прошептал:
— Прости. Поверь, я не думал, что так случится… — Потом он резко спросил: — Я сделал тебе больно?
— Нет, конечно нет.
— Тогда почему ты плачешь?
— От счастья. Пожалуйста, скажи, что ты тоже счастлив. Я не вынесу, если разочаровала тебя.
— Конечно, я счастлив. — Он поднес ее руку к губам, поцеловал в ладонь, а потом мрачно сказал: — Будем надеяться, что так оно и останется.
Но Мона, все еще находившаяся в состоянии эйфории, не могла понять, почему они не могут быть счастливы до конца жизни.
Он сел на край кушетки, опустил голову и погрузился в свои мысли.
Мона любовалась его великолепным мужественным торсом. Заметив, что у Брета напряглась шея, она спросила:
— Что-то не так?
— Я набитый дурак. — Брет обернулся к ней и с неожиданной силой сказал: — Ты была девушкой…
— Верно. — На ее лице мелькнула нежная и слегка насмешливая улыбка. — Но это не преступление. Да я и не собиралась вечно хранить девственность.
— Конечно, ты не предохранялась? — спросил он.
— Честно говоря, предохранялась. — Слегка улыбнувшись его недоумению, она объяснила: — Врач прописал мне курс лекарств от небольшого гормонального дисбаланса. Брет облегченно вздохнул.
— А что, это действительно важно? — тихо спросила она.
— Да, — коротко ответил он.
— Ты не любишь детей?
— Конечно, люблю. Но сейчас не время. Может быть… В конце концов, они еще не поженились. Но если они любят друг друга, это не такая уж большая беда.
Брет поднялся, вынул из-под Моны одеяло и укрыл ее. Но, вместо того чтобы лечь рядом, как надеялась Мона, он начал одеваться.
Когда он застегнул рубашку, Мона спросила:
— Тебе в самом деле нужно идти? Услышав в ее голосе искреннее огорчение, он вернулся, сел накрай кушетки и нежно провел пальцем по ее щеке.
— Боюсь, что так.
— Но почему?
— Потому что мне не следовало это делать. Время неподходящее. Если бы это было случайностью, ничего не значащей для нас обоих, тогда другое дело. Но это не так. Все произошло слишком быстро. Сейчас у меня на счету каждая минута. Потребуется собрать все силы, которые у меня есть. — Затем он добавил со вздохом: — Я могу только одно: попросить тебя запастись терпением.
Мона молча кивнула. Она сделает все, о чем попросит Брет.
— Вот и умница. — Он поцеловал ее в кончик носа, выключил свет и спустя секунду тихо закрыл за собой дверь.
Мона молча смотрела в темноту, думала о странной реакции Брета на случившееся, и остатки владевшей ею эйфории медленно уплывали прочь.
Нет, она ни о чем не жалела. Это было так чудесно…
Но Брет так не думал; он и вправду не хотел, чтобы это случилось. Теперь, на трезвую голову, Мона поняла, что он стал ее любовником поневоле. Он действительно пытался сдержаться.
Потом он сказал, что счастлив, но его слова были не слишком убедительными. Наверное, он произнес их только по ее просьбе…
Но он хотел ее. Хотя у Моны не было опыта, ошибиться она не могла: Бретом владели голод и желание. И любовь тоже. Она потрогала подаренное им кольцо и приободрилась.
Все дело в том, решительно сказала себе Мона, что сейчас у него очень много работы и нет времени на жену и семью. Он сам сказал: слишком рано. Но разве у трудоголиков когда-нибудь бывает время?
Нет, она не должна так думать. Он просил ее потерпеть. Если она выполнит его просьбу, все в конце концов наладится. Или нет?
Воскресенье было долгим, одиноким, и к половине одиннадцатого Мона потеряла надежду на приход Брета. Она почистила зубы, надела топкую хлопчатобумажную ночную рубашку, и тут раздался еле слышный стук в дверь.
Мона торопливо открыла.
— Привет, — улыбнулся он. — Я боялся, что ты уже спишь.
От радости и облегчения Мона на мгновение лишилась дара речи. А затем, не в силах выказать обуревавшие ее чувства, светски спросила:
— Выпьешь кофе?
Он отрицательно покачал головой.
— Я только хотел убедиться, что у тебя все в порядке.
Не желая принуждать его, Мона с улыбкой ответила:
— Все нормально.
Наградой ей стал легкий поцелуй в щеку.
— Тогда увидимся завтра в половине седьмого. Если погода позволит, погуляем в парке. А если будет дождь…
Боясь продолжения, Мона быстро прервала его:
— Если будет дождь, я приготовлю тебе завтрак. Брет улыбнулся и сказал:
— Когда я буду читать вечернюю молитву, то попрошу Господа послать дождь.
После этой прогулки Брет уделял ей все время, которое мог выкроить, и две недели Мона была на седьмом небе.
Хотя Брет больше ни разу не делал попытки заняться любовью и не форсировал событий, его теплота и нежность были красноречивее всяких слов.
Время от времени он бросал на нее странный взгляд, и Мона видела желание, горевшее в его миндалевидных глазах.
Желание, вызывавшее ответное пламя.
Если бы Брет сделал хоть малейший намек, она с радостью согласилась бы на что угодно.
Но он держал себя в руках, проявляя силу воли, которой можно было только восхищаться.
Отказ Брета принять то, что она была готова ему дать, лишь усиливал ее чувство.
Как сказал поэт, любовь не спрячешь, и сияние, исходившее от Моны, озаряло весь офис «ЛФГ».
Вернувшись из командировки, Ивлин Хаб-бард заметила это и сказала своей персональной помощнице:
— Ты сияешь так, словно получила от жизни подарок. — А затем добавила: — То есть мужчину. Как его зовут?
— Брет Роуд, — пролепетала Мона.
— Брет Роуд? — слегка испуганно и не слишком довольно повторила Ивлин. — Ничего себе! — Хотя Ивлин улыбалась, Мона услышала в ее голосе зависть. Заметив недоуменное выражение ее лица, Ивлин сочла нужным добавить: — Я видела его пару недель назад, когда он приходил к Рику по делу… — При виде серебряного колечка Моны она осеклась, пристально рассмотрела его, спустя мгновение решила, что это пустяк, и продолжила: — Конечно, он не кинозвезда, но парень красивый, а его сексапиль-ность ошеломляет, как удар в челюсть. Где ты с ним познакомилась? Здесь?
— Нет. Он живет в соседней квартире.
— С какой стати владелец собственной компании поселился в такой дыре? — Ивлин нахмурилась.
Мона, которая никогда над этим не задумывалась, только покачала головой.
— И давно он там живет? — не отставала Ивлин.
— Кажется, недавно.
— Странно… Надо будет спросить у него об этом в четверг вечером. Я пригласила его на прием…
