Лилиан Пик - Сердце, молчи
Оторвавшись от нее, он откинул голову и посмотрел ей прямо в глаза. Ее растерянность, казалось, отразилась в его зрачках.
— Мисс Дирлав, я…
— Дорогая любовь! Вы назвали ее своей дорогой любовью? — воскликнула девица. Похоже, она была готова расплакаться. — Означает ли это, что она ваша жена? Вы всегда утверждали, что холосты. Я… да я выгоню Дженни Смит с ее поста! Подумать только, возглавляя «Клуб поклонников», она скрывала от нас правду! А может быть, — с надеждой предположила она, — это ваша невеста? И формально вы еще свободны?
Максимилиан Маккензи вновь бросил на Салли быстрый взгляд. В этом взгляде угадывался вопрос: «Согласны ли вы воспользоваться случаем и подыграть мне?» Ну что ж, она должна оплатить ему чистку костюма и рубашки.
К этому моменту рядом уже собралась толпа. Людям не терпелось подойти поближе к стойке с пропавшими вещами. Неудивительно, что драматическая сцена, разыгравшаяся у них на глазах, вызвала явное раздражение.
Салли взмахнула длинными ресницами. Да, я сыграю Джульетту для вашего Ромео. Во всяком случае, должна это для него сделать.
— Он… он тоже мой дорогой и любимый, — с томным придыханием сказала она девице, прижимавшей к груди толстую книгу в твердом переплете. — Правда, Максимил…?
— Для тебя я Макс, — быстро шепнул «Максимил…» на ухо Салли.
Она с обожанием посмотрела на него и взяла за руку. Он улыбнулся, и сердце у нее дрогнуло, хотя разум подсказывал ей, что он тоже играет свою роль.
Девушка, нерешительно посмотрев на книгу, достала ручку и протянула ему.
— Пожалуйста, мистер Маккензи, — умоляюще произнесла она. — Я специально приехала сюда, чтобы вас отыскать. В «Клубе поклонников М. М.» мне сказали, что вы здесь, и я…
Маккензи взял книгу и ручку, но Салли была уверена, что услыхала его бормотание: «К черту «Клуб поклонников»». С гримасой недовольства он поднял брови и спросил:
— Как вас зовут?
— Хенриэтта Керзон. Короче — Хенни.
— Можно я помогу? — спросила Салли, подставив руки под книжку, пока он надписывал ее.
— Спасибо, мисс… — он бросил на Салли короткий, удивленный взгляд, — Дир-лав. — Он подчеркнуто разделил ее фамилию на две части.
— Странно, — протянула Хенни Керзон, с презрением оглядев поношенную одежду Салли, пока Макс надписывал книгу. — Я имею в виду ваш выбор. Гм… вашу жену. Она такая… такая…
— Обыкновенная? — Салли шаловливо рассмеялась, темно-карие глаза ее блеснули, и она вновь бросила нежный взгляд на стоявшего рядом мужчину и надула пухлые алые губки, как бы приглашая к поцелую. К счастью, опыт, накопленный в школьных спектаклях, не пропал даром, и она научилась владеть мимикой.
— Вы правы. — Девушка с благодарной улыбкой забрала надписанную для нее книгу. — Я думала, что вам, мистер Маккензи, нравятся девушки типа фотомоделей. Понимаете, такие изящные, сексуальные и полные… ну, вы сами знаете чего… Однако, — она вздохнула, — с другой стороны, это дает нам, обыкновенным девушкам, некоторую надежду, не так ли?
— О, — злорадно отозвалась Салли, — я могу быть сексуальной, и у меня хватит… ну вы сами знаете чего, если я захочу. Разве не так, мистер М… Макс?
В ответ он обнял ее за талию и прижал к себе.
— Как бы то ни было, спасибо вам, — сказала Хенни. — Для меня это драгоценный подарок. — Она указала на книжку. — Хотя у вас теперь, кажется, есть жена… но, — глаза ее вновь блеснули надеждой, словно впереди ее ждала целая вечность, — вы на ней еще не женились, правда?
ГЛАВА ВТОРАЯ
Хенни скрылась еще до того, как Салли высвободилась из объятий Макса. Вот и конец, сказала она себе, завершение короткого и волнующего знакомства, подобного которому в ее жизни никогда еще не было.
— Благодарю вас, мистер Маккензи, — проговорила она, вскинула на плечи рюкзак и растерянно огляделась по сторонам.
— Вернемся к нашему столику. — Он осмотрел людное кафе. — Какое чудо, он еще свободен.
— Но я действительно должна… — Салли взглянула на часы. Ей нужно найти телефон. Внимание ее привлек ближайший телемонитор с мгновенно меняющейся информацией. Если она не поторопится…
Макс Маккензи уловил ее взгляд.
— Объявления о рейсах передают по громкоговорителю, — сухо заметил он. — Вы уверены, что не потеряетесь в таком большом аэропорту? Да и в любом другом? С какой планеты вы прилетели, дожив, если я не ошибаюсь, до двадцати пяти лет и не приобретя никакого опыта воздушных путешествий?
— Вы ошибаетесь. — Салли с улыбкой покачала головой. — Однажды я летала в Голландию. Вместе с родителями. — Ее взор затуманился. Как счастливы были все трое в те дни, до болезни отца! — Посмотреть на цветущие тюльпаны. Мне на всю жизнь запомнилась их удивительная красота, — задумчиво добавила она.
— Тогда вы были ребенком. Теперь путешествовать стало намного сложнее. — Он подвел ее к столику, с которого успели убрать посуду. — Весь мир прошел долгий путь, и таким неопытным, как вы, наверное, трудно покидать семейное гнездышко и устремляться в неизвестность.
— Это гнездышко покинуло меня, мистер Маккензи, — робко возразила она и не слишком охотно вновь уселась за столик.
Ее слова, кажется, заинтриговали его. По-видимому, он понял, что, несмотря на свое наивное поведение — еще бы, в таких-то обстоятельствах! — она все-таки человек взрослый.
Салли украдкой разглядывала таблички, пытаясь отыскать среди них хоть одну со словом «телефон». Нужно что-то срочно придумать. Хотя зачем ломать голову? Самый простой выход из положения…
— Полагаю, вы извините меня, мистер Маккензи, если я…
Он понял.
— Идите. Если будет какое-нибудь объявление о пропавших вещах, я услышу.
Решив, что ей удалось смешаться с толпой, Салли проскользнула в телефонную будку. Она отчаянно заработала пальцами, набирая номер.
— Мистер Уинтертон? — (К счастью, он оказался на месте.) — Если я скажу вам, что звоню из аэропорта Хитроу, собираясь вылететь в Новую Зеландию, и случайно взяла след «Крепкого орешка», того самого «высокого, широкоплечего и красивого», вы знаете кого, то сможете ли вы предоставить мне работу в «Стар энд джорнал»?
Судя по всему, у Дерека Уинтертона перехватило дыхание.
— Расскажите мне подробнее, — попросил он.
Салли изложила ему все вплоть до мельчайших деталей, но опустила эпизод с Хенни Керзон и «временной помолвкой». В конце концов, это не относится к делу. Ее рассказ занял лишь несколько минут.
— Я могу посылать вам постоянные репортажи, понимаете, разные сплетни о его отношении к женщинам, любви, если она вообще есть в его жизни, узнаю, что он думает о своих коллегах-писателях и, конечно, о критиках. Ну как, — с волнением заключила она, — можем мы договориться?
