Мари Секстон - Клубника на десерт
– Наверное, ты прав, – сказала она, но я знал, что она не последует моему совету.
– Сара, я сейчас немного занят. Давай я перезвоню тебе первым делом с утра?
Она снова вздохнула.
– Да. Хорошо. Доброй ночи.
Я отключился и сказал Коулу:
– Извини. Мне очень жаль, честное слово.
Он улыбнулся.
– Долг зовет?
– Постоянно. Ты же знаешь, как это бывает.
Его улыбка стала шире.
– Не совсем.
– Чем ты занимаешься в жизни?
У него была идеальная стрижка. Если он склонял голову вправо, то челка уходила вбок, позволяя ему установить зрительный контакт. Но если он смотрел вниз или, как сейчас, склонял голову влево, то волосы падали ему на глаза, и считывать их выражение становилось сложно.
– Какой предсказуемый вопрос, дорогой. А чем занимаешься ты?
– Я работаю старшим менеджером по связям с клиентами в компании «Гестлайн Инкорпорейтед».
Его рот дернулся в улыбке.
– Настоящий титул. И чем именно занимается компания «Гестлайн Инкорпорейтед»?
– Мы разрабатываем программное обеспечение для курортов и больших отелей. Бронирование, услуги спа, оплата номеров, начисление зарплаты служащим – мы помещаем все это в одно место, чтобы…
– Дорогой, у меня нет отеля. Мне можешь ничего не продавать. Ты за этим был в Вегасе, когда наткнулся на Джареда?
– Да. У нас там трое клиентов.
– И что же входит в обязанности старшего менеджера по связям с клиентами?
В его тоне определенно звучала насмешка, и я с трудом удержался от того, чтобы не разозлиться. Мне стоило немалых усилий подняться на такую должность за столь небольшой срок.
– Я помогаю новым клиентам переводить бухгалтерскую документацию на программное обеспечение «Гестлайн».
– Ясно, – проговорил он. – И давно ты на них работаешь?
– Восемь лет.
– Восемь лет. Скажи, дорогой, – и он снова наклонил голову так, что я смог увидеть его глаза, – ты счастлив быть старшим менеджером по связям с клиентами?
– Ну, в конечном итоге мне бы хотелось поменьше ездить. Через год или два я смогу попросить о повышении и начну чаще работать в офисе, а еще через несколько лет…
– Ты стремишься к какой-то определенной должности или собираешься просто карабкаться все выше и выше, пока не упрешься в потолок?
Вопрос показался мне странным. Конечно моей целью всегда было повышение.
– Что ты имеешь в виду?
– Я имею в виду, существует ли точка, в которой ты станешь доволен тем, что имеешь, и сможешь сесть и расслабиться?
Я понятия не имел, как ответить ему, но в итоге это оказалось неважным, потому что у меня зазвонил телефон. Опять. И опять все сидящие за соседними столиками посмотрели в мою сторону. Я как можно скорее взял трубку.
– Джонатан.
– Джонатан! – Это снова был Маркус Барри. – Я договорился с Лайлом, чтобы он взял «Франклин Сьютс» на себя. В воскресенье вечером ты вылетаешь в Лос-Анджелес.
– Конечно.
– Надо все утрясти, пока они не довели нас до белой горячки.
Я не мог с ним не согласиться.
– Извини, – сказал я Коулу, отключившись. – Новый клиент, вот и… – Он небрежно помахал на меня пальцами, хотя было очевидно, что во второй раз оно показалось ему уже не таким забавным. – Вряд ли он позвонит снова, – добавил я, когда принесли нашу еду. Переключив телефон на виброзвонок, я положил его рядом с собой на стол. Какое-то время мы молча ели. Вино и впрямь сочеталось с бараниной идеально. Наконец, прерывая молчание, я спросил: – Так чем, все-таки, ты занимаешься?
Подняв взгляд от тарелки, он склонил голову так, что челка снова закрыла его глаза. Я не мог понять, раздосадовал его мой вопрос или развеселил.
– Это настолько важно?
– Нет, – сказал я, хотя его нежелание отвечать показалось мне странным. – Просто интересно.
– Интересно, потому что ты думаешь, что меня или твое представление обо мне каким-то образом определяет моя профессия?
– Ну… – А что, разве нет? – Ну да.
– Допустим, я скажу, что я аферист. Что тогда?
– Я… хм… – запнулся я и замолк. Неужели он говорит серьезно? И Джаред дал мой номер какому-то жулику? Я понятия не имел, какой должна быть моя реакция. – Тогда я отвечу, что у тебя не получится меня развести, – в конце концов выдавил я. Плюс это будет означать завершение нашего с ним разговора. – Так это правда? – спросил я.
– Конечно нет, – усмехнулся он, и я испытал облегчение. – Но сама мысль мигом все объяснила, не так ли? – Не зная, что сказать, я растерялся. Он словно играл со мной в какую-то странную угадайку.
Глядя на меня, он рассмеялся, и я постарался умерить свою досаду.
– Все еще умираешь от любопытства, да? – спросил он, отбросив волосы с глаз.
Еще бы. Его нежелание отвечать только подогревало мой интерес.
– Да. Это простой вопрос. Чем ты занимаешься в жизни?
Он помолчал, будто раздумывая над ответом, сделал глоток вина, а потом сказал:
– Путешествую.
– Путешествуешь? – повторил я, ломая голову над тем, что, черт побери, это может значить. – Не понимаю.
– Ты что, слышишь это слово впервые? – спросил он, и по его глазам я понял, что все происходящее до крайности его забавляет. С момента, как мы представились, меня не покидало ощущение, что он мысленно посмеивается надо мной, что постепенно начинало выводить меня из себя.
– Конечно, нет, – произнес я, – но мне непонятно, как на этом можно сделать карьеру.
– Дорогой, я не говорил о карьере.
– Но ты сказал, что…
– Еще я люблю готовить.
– То есть, ты повар?
– Можно сказать и так. Но я не зарабатываю кулинарией себе на жизнь, если ты об этом.
– Естественно я об этом! – Я сам не ожидал, что мой возглас получится настолько сердитым. Несколько человек, сидящих за соседними столиками, оглянулись, и я опять почувствовал, что краснею. Закрыв глаза, я заставил себя сосчитать до пяти.
– Дорогой, я чем-то тебя расстроил?
– Нет! – сказал я уже спокойнее, хотя по-прежнему был раздражен.
– Так скор на оправдания из-за мелочей, – легким тоном проговорил он. Я, наконец, открыл глаза и увидел, что он по-прежнему смотрит на меня и улыбается, хоть и с менее насмешливым, чем раньше, выражением на лице. – Сколько вы с Заком были вместе?
Неожиданная смена темы, когда я еще не отошел от предыдущей, застала меня врасплох. Но его взгляд, направленный на меня, стал из снисходительного открытым и честным, и потому я ответил:
– Три года.
– Давно это было?
– Все закончилось десять лет назад. А почему ты спрашиваешь?
Он виновато улыбнулся.
