Рэчел Линдсей - Нежеланная жена
— Таня! — прошептал он. — Это… Не может быть!
Услышав свое имя из его уст, женщина издала полувсхлип-полустон и приникла к его груди. Он неловко похлопал ее по плечу, глядя поверх ее головы на мать и Диану, которые в ужасе наблюдали эту сцену. Но их ужас не шел ни в какое сравнение с тем, что испытывал он.
— Это… это моя… а-а… Это Таня, — наконец, выдавил он. — Ей, наверное, удалось уехать… и… она приехала прямо ко мне.
— Бедный, бедный Адриан! — воскликнула его мать. — Что же нам теперь делать?
Глава 2
Никогда в жизни Тане не забыть тот миг, когда они с Адрианом, впервые, остались наедине в его доме.
Оставив вопрос матери, полный нескрываемого ужаса, без ответа, Адриан увел Таню в другую комнату, маленькую и уютную, где она немного воспряла духом. Но ее уверенность улетучилась, когда Адриан отошел от нее подальше и кивнул на диван. Сам же сел поодаль в кресло.
— Очень жаль, что ты не предупредила заранее о своем приезде, — хриплым голосом начал он. — Мне было… это было так неожиданно — вдруг увидеть тебя. — Он помолчал, словно решая, что еще сказать. — Как я понимаю, ты прямо из Ровнии?
— Да. Я не могла сообщить тебе о приезде заранее, все случилось очень быстро.
— Тебе еще повезло, что ты смогла уехать, — безучастным голосом, заметил он. — Мало кому из твоих соотечественников это удавалось.
— Но многие этого хотят. Ты же знаешь наш народ, Адриан. Представь только, как они ненавидят этот режим.
— Однако они живут при нем уже восемь лет.
— Это были восемь лет сопротивления и борьбы. Многие так и не смирились. У нас есть… как это называется?.. подполье.
— Да, об этом что-то писали. Но трудно понять, правда это или нет.
— Это правда. Я точно знаю, потому что сама в нем участвовала.
Таня замолчала, не понимая, почему они говорят о политике, когда им нужно так много сказать друг другу. Она была снова с Адрианом — своим мужем, — с человеком, которого любила всем сердцем. Таня вглядывалась в его лицо, отмечая, как годы изменили его. Она видела, что юноша, целовавший ее много лет назад в аэропорту, превратился в красивого уверенного мужчину. Очаровательная застенчивость сменилась властной манерой, голос стал тверже и уверенней. Но все равно он остался тем же, каким был. Однако, по его взгляду было видно, что о ней он бы этого не сказал, он смотрел на нее так, словно видел ее впервые.
— Когда ты уехала из Ровнии? — спросил он.
— Три дня назад. Даже после того, как я пересекла границу, мне приходилось соблюдать осторожность. Я сутки скрывалась, потом меня посадили на поезд.
— Что ты намерена делать дальше? — высокопарно поинтересовался он.
— Дальше? — Она непонимающе уставилась на него. — А что я должна делать дальше? Я приехала к тебе. Ты мой муж.
— Уже не муж. Ты развелась со мной шесть лет назад.
— Что? — подскочила Таня. — Это неправда. Ты лжешь!
— Нет, не лгу. Шесть лет назад ваше правительство сообщило, что все граждане, состоящие в браке с иностранцами, разводятся с ними.
— Ты должен был понимать, что я ни за что этого не сделала бы!
— А откуда я мог знать? — Она пошатнулась, и сострадание к ней заставило Адриана подойти поближе и осторожно усадить ее обратно на стул. — Ты ведь обо всем знала, Таня. Я ни в чем тебя не виню. Я понимаю, что у тебя не было выбора…
— Я ничего не знала! — в отчаянии воскликнула женщина. — Я знала только, что ты не отвечаешь на мои письма — что все мои попытки как-то связаться с тобой ни к чему не приводят. Словно ты умер. Мне никто ничего не говорил о разводе. Никогда! Все время, что мы были в разлуке, я только и жила ожиданием нашей встречи… ждала, когда снова увижу тебя…
Она разразилась безудержными рыданиями, и он неловко похлопал ее по плечу.
— Прошу тебя, не плачь. Теперь ты в Англии и тебе ничего не угрожает. Прости, что встретил тебя так холодно, но пойми, я не ожидал тебя увидеть и… был весьма потрясен.
Потрясен. Это был такой деликатный эвфемизм, что она чуть не рассмеялась. Если бы не было так горько. Мало того что она была иностранка, в чужой стране, к тому же еще человек, к которому она приехала, не рад был ее видеть.
Она внимательно посмотрела ему в лицо, пытаясь догадаться, о чем он думает. Но Адриан ничем себя не выдал, и ей показалось, что она смотрит в лицо совершенно чужого, незнакомого ей человека. Но ведь он не был чужим. Это был мужчина, за которого она когда-то вышла замуж и чье кольцо до сих пор носила.
— Естественно, ты останешься у нас, пока не решишь, куда ехать дальше, — сказал Адриан. — Если я могу тебе чем-то помочь…
— Мне ничего от тебя не нужно, — взорвалась она. — Ничего!
— Ты так говоришь, потому что ты сейчас расстроена. Я все равно чувствую за тебя ответственность и обязан о тебе позаботиться.
— Мне не нужна твоя забота! — воскликнула она. — Мне нужна любовь!
— Думаю, нам не стоит говорить о любви. Прошло восемь лет с тех пор, как мы последний раз виделись, и за это время оба мы изменились.
— Я-то не изменилась, — горько сказала она. — Я все такая же. И всегда останусь такой. — Руки ее вспорхнули вверх. — Ты так быстро забыл все, что было? И даже теперь, когда мы вместе, ты ничего ко мне не чувствуешь?
Он порывисто отвернулся.
— Нет. У меня больше нет к тебе никаких чувств. Ты развелась со мной шесть лет назад. Узнав об этом, я уже не мог любить тебя по-прежнему. Прости, Таня, но нет смысла скрывать от тебя правду.
Таня отчаянно пыталась защититься от его слов, но они болезненно, убийственно проникали в нее.
— Ты хочешь сказать, что больше не любишь меня?
— Я хочу сказать, что мы теперь совсем другие люди, — не те юноша и девушка, что поженились восемь лет назад. Мы расстались не по своей воле, но это случилось — и мы не можем повернуть время вспять.
Она долго не произносила ни слова, нервно сжимая руки, нащупывая пальцем обручальное кольцо.
— Ты не любишь меня, потому что я стала некрасивой?
— О господи! — невольно вырвалось у него. — Не говори так. Это не имеет никакого отношения к твоей внешности.
— Имеет, — прошептала она. — Я для тебя чужая. Теперь я понимаю. — Таня встала и увидела свое отражение в большом зеркале, обрамленном тяжелой золоченой рамой, висящим над мраморной каминной полкой. — Да, — задумчиво произнесла она, — когда я смотрю в зеркало, я вижу в нем лицо старухи. Женщины, постаревшей прежде времени. — Она пошла к двери. — Больше не о чем говорить. Я пойду.
— Но куда?
— Поеду в Лондон. Я боюсь идти в ровнийское посольство, хотя там может быть общежитие…
