Джина Айкин - Незримая нить
Довольно, ему не хотелось больше думать о своем колене и о том, какое будущее сулили ему врачи. Потому что, втащив Фрэнка в полутемную спальню, Элинор уже сорвала с себя рубашку, еще больше растрепав волосы. Все, чего ему сейчас хотелось, — так это ласкать и чувствовать, как ласкают его.
Запустив руку за ремень джинсов, Элинор притянула его к себе. Да, парень, надо признать, что ты оказался в нужном месте и в нужное время, подумал Фрэнк. Травму он как-нибудь переживет. Однако, заключая Элинор в объятия, он не был уверен, переживет ли ее любовь…
2
Горячая, солоноватая, на сто процентов мужская — такова на вкус была кожа Фрэнка. В лучах раннего утреннего света, пробивающегося сквозь вертикальные жалюзи на окнах, Элинор прильнула к спящему возле нее мужчине.
Раздавшееся сонное бормотание заставило ее улыбнуться. Она чувствовала себя такой… умиротворенной. Каждая клеточка ноющего тела словно пела, по-прежнему желая этого мужчину, обладавшего ею вновь, вновь и вновь всю ночь напролет… с коротким перерывом на пиццу.
Приподнявшись на локте, Элинор оглядела человека, последние четыре месяца занимавшего ее мысли, а сейчас и ее постель. Даже во сне в его широком красивом лице чувствовалась сила, кожа, несмотря на долгие часы тренировок в зале, была упругой и покрытой загаром. Выгоревшая на солнце прядь каштановых волос упала на темную бровь. Тихонько вздохнув, Элинор представила, как он выглядел в детстве, еще мальчиком. Упрямая шевелюра, должно быть, торчала во все стороны, как ни старалась мать придать ей приличный вид.
Ее взгляд упал на полные, хорошо очерченные губы. О, этот рот был способен на многое, не говоря уже о теле.
Элинор неоднократно приходилось встречаться со многими атлетами в прошлом, ей нравились мужчины, следящие за своим телом. Какой плоский, мускулистый пресс! Будучи за два метра ростом, Фрэнк отличался на редкость пропорциональным сложением, каждый мускул был рельефен и в любую секунду готов к действию. Она легко провела ладонью по скульптурно вылепленной груди, задев твердый сосок, затем по защищенному твердыми мышцами животу к прикрытым простыней бедрам. Ненадолго задержавшись там, рука скользнула под легкую ткань…
Глухо простонав, Фрэнк открыл глаза.
— Раньше ты не говорила, что являешься такой специалисткой по приветствиям.
На губах Элинор появилась лукавая улыбка.
— Как это понимать?
— Возьмем, к примеру, прошлый вечер, когда я приехал. Вряд ли какой-либо другой мужчина на земле мог бы похвастаться более теплым приемом. — В его шоколадных глазах светилась улыбка, скользнув рукой под простыню, он сжал ее пальцы. — И если это не самое лучшее «доброе утро», которое я когда-либо получал, то, без сомнения, претендует на второе место.
— Я настаиваю на первом, — пробормотала она, возвращая пожатие на свой манер и наблюдая за тем, как судорожно дернулся его кадык.
Довольно улыбнувшись, Элинор откинула простыню, собираясь встать с постели.
— Послушай. Куда, черт возьми, ты собралась?
Она улыбнулась ему через плечо.
— Мне надо на работу.
Он окинул ее долгим взглядом, потом глаза его сузились.
— Но мы должны продолжить курс лечения.
Тихо рассмеявшись, Элинор начала подниматься. Обхватив за талию, Фрэнк притянул ее обратно к себе, заставив вскрикнуть от неожиданности. Улыбнувшись, он подмигнул.
— Надеюсь, у тебя найдется пять минут?
— Даже двух не найдется.
— Прекрасно, мне нужна только одна.
— Речь не мальчика, но мужа, — рассмеялась она, прильнув к нему. — Что ж, признаться, я не отказалась бы от продолжения.
— Ты в этом уверена?
— Абсолютно.
Повернув Элинор лицом к себе, Фрэнк подхватил ее под ягодицы и одним осторожным, но мощным движением вошел в нее. Удивляясь самой себе, она достигла оргазма почти в то же мгновение.
— Что я тебе говорил, — прошептал он, продолжая двигаться.
— Сексуальный маньяк.
Он сильнее сжал пальцами ее ягодицы.
— Кто бы это говорил.
Элинор попыталась отстраниться.
— Куда ты опять?
— В ванную.
— У меня есть еще сорок пять секунд.
Ощущение двигающейся внутри нее мужской плоти путало мысли, лишая Элинор всякой способности к сопротивлению.
— О Боже… — простонала она сквозь стиснутые зубы.
— О, Фрэнк, — подсказал он ей на ухо.
Резко опрокинув его на спину, Элинор закинула ногу, оказавшись на нем верхом, и начала двигаться сама, получая неизъяснимое удовольствие от хриплых звуков все учащающегося дыхания Фрэнка. Вверх-вниз… вверх-вниз… сначала медленно, потом все быстрее и быстрее, ощущая горячие волны, прокатывающиеся по всему телу.
Вцепившись в бедра Элинор, он не столько мешал ее движениям, сколько способствовал им. Плоть скользила по плоти, стоны мешались с негромкими возгласами, пока с последним мощным толчком не пришло ощущение высшего блаженства вместе с возникшим перед глазами красноватым туманом.
Не желая нарушать состояния наступившей блаженной расслабленности, они долго лежали неподвижно. Наконец Фрэнк бережно уложил ее рядом с собой.
— Мне кажется, что тебе надо сказаться больной, — пробормотал он, осторожно поглаживая грудь Элинор.
Она согласно кивнула.
— Мне тоже так кажется.
Целых два дня Элинор пыталась выбраться из дому, и каждый раз Фрэнк находил способы удержать ее…
Опершись спиной на буфет, он прислушался к доносящемуся из ванной звуку текущей воды. Стоит ли рассчитывать на третий день? Может быть, влезть вместе с ней под душ, как он сделал это вчера, и намылить ее, а потом…
Допив апельсиновый сок, Фрэнк поставил стакан в раковину. Нет, Элинор была далеко не глупа и могла попасться на эту удочку только один раз. Придется придумать что-нибудь другое.
Он поймал себя на том, что улыбается. Сомнений нет, решение навестить Элинор Фергюссон было самым умным в его жизни. Будь Фрэнк сейчас дома, сидеть бы ему возле окна, наблюдая за бегунами трусцой со здоровыми ногами, и размышлять о том, как он дошел до жизни такой. Да, теперь он понял, вернее начал подозревать, что сама по себе травма не являлась единственной причиной возникших у него сомнений. Фрэнк словно взглянул на свою жизнь другими глазами. А все потому, что у него, не занятого более постоянными играми, тренировками и переездами, образовалось слишком много свободного времени.
Вот тут присутствие Элинор и оказало ему неоценимую услугу. Рядом с ней не возникало никакого желания раздумывать над тем, собирается ли он сидеть неизвестно сколько времени на скамейке запасных, глядя на игру команды. Или бояться, что никогда больше не обретет прежнюю форму. Фрэнк просто чувствовал себя с ней самим собой.
