Стелла Фуллмер - Рука об руку
Она понимала, что родне Кристофера, занятой подготовкой к похоронам, не до нее, и покорно ждала дня погребения, надеясь, что тогда-то точно изыщет возможность побеседовать с детьми, а если повезет, то и с отцом или же с братом Кристофера.
— Дети? — с затаенной ненавистью в голосе произнес Пауль. — А вы сами не догадываетесь? Они только что потеряли отца.
Тея почувствовала себя полной дурочкой.
— Ох да, простите, — растерянно пролепетала она. — Я действительно задала глупый вопрос.
— Да уж! — подтвердил Пауль жестко.
Тея моргнула. В его голосе прозвучало столько презрения и пренебрежения, что она пришла в полное замешательство. Ей было непонятно, почему он относится к ней с такой злобой.
— Можно мне хотя бы навестить Патрика и Анжелу? — собравшись с духом, спросила она.
— Нет. — Пауль был неумолим.
Наивно решив, что, принимая ее за врага, он просто-напросто ошибается, она попыталась объяснить, что дети Кристофера видят в ней друга...
— Друзей и родственников хозяева сами приглашают в свой дом, — грубо оборвал он ее на полуслове и повернулся, чтобы уйти.
Выходит, эти высокомерные Флойды вообще не желают видеть меня, мелькнуло в ее голове. Но почему? Что плохого я им сделала?
Ошеломленная и оскорбленная до глубины души, она в тот скорбный день еще долго стояла у ворот кладбища и не могла уйти даже после того, как шум мотора «шевроле» цвета мокрого асфальта стих вдали.
2
По прошествии нескольких минут из трубки донесся тот же голос служанки, и мысли Теи вернулись из прошлого в настоящее.
— Сожалею, но Арнольд Флойд отдыхает. Может, вы побеседуете с его сыном?
Тея удивилась: ее даже не попросили представиться. Подобные Паулю люди — промышленники столь высокого полета, как он, — обычно не общаются по телефону неизвестно с кем.
— Хорошо, я поговорю с ним, — ответила она.
Спустя несколько секунд до нее донеслось:
— Я вас слушаю.
Ее обнаженные до локтя руки покрылись гусиной кожей, к лицу прилила кровь.
— Мистер Флойд, здравствуйте! — взволнованно заговорила она. — Думаю, вы меня не помните... Но дети — Патрик и Анжела — они сейчас у меня. Наверное, вы уже заметили, что их нет дома? — Ее сердце билось тревожно и громко, казалось, его стук заглушает сбивчивую речь. — С ними все в порядке. Пожалуйста, не беспокойтесь.
— Мне бы хотелось убедиться в этом, то есть услышать их голоса, — сдержанно заметил Пауль.
Тея, ожидавшая от него совершенно другой реакции, с облегчением вздохнула и протянула Патрику трубку, многозначительно кивнув на нее.
Тот сделал протестующий жест, демонстративно поднялся с кресла и, отойдя к дальней стене, прислонился к ней спиной и скрестил руки на груди.
Тея нахмурилась и вновь приставила трубку к уху.
— Видите ли, мистер Флойд... — пробормотала она, быстро придумывая, что сказать. — Сейчас не самое подходящее время... В данный момент дети не могут с вами поговорить...
— Когда же будет подходящее?
Хотя этот человек и находился в другом конце города, Tee показалось, что она ощущает леденящий холод его убийственного взгляда.
— Когда? Я не могу точно сказать вам...
— Да я вообще не намерен с ним разговаривать! — выкрикнул Патрик. — Так и передай! Пусть знает!
— Патрик, милый, веди себя благоразумно, — взмолилась Тея, бросая на вновь разволновавшегося подростка испуганный взгляд. — Мы же договорились!.. Простите ради Бога, — произнесла она в трубку. Пауль ничего ей не ответил. — Эй, вы еще здесь?
— Да. Итак, каковы ваши требования? — чеканя каждое слово, спросил он. — Скажите, что я должен сделать, и я это немедленно осуществлю.
Тея замерла в изумлении. В последних словах Пауля она явно расслышала оттенок растерянности и даже испуга.
Быть может, он действительно не знает, как поступить? — пришло вдруг ей в голову. Ведь это не так-то просто — неожиданно превратиться в попечителя двух осиротевших, фактически чужих детей, а через три месяца внезапно их лишиться.
— Скажите, что вам нужно, и вы это получите, — странно изменившимся, приглушенным голосом произнес Пауль.
— Что мне нужно? — подобно эху отозвалась Тея. — При чем тут мои нужды?
— Тогда передайте трубку человеку, который в обмен на детей желает получить от меня то, что ему угодно... Я имею в виду вашего руководителя или... Не знаю, как правильнее его назвать, — добавил Пауль так же тихо, однако не теряя при этом самообладания.
Тея не вполне поняла смысл его фразы и решила, что он говорит столь запутанные вещи все из-за той же растерянности.
— Выслушайте меня, мистер Флойд, — произнесла она дружелюбно. — Патрик и Анжела все еще убиты горем, поэтому им слишком тяжело привыкать к изменившимся условиям жизни, к новым людям, к их требованиям... — Она сглотнула, смачивая быстро пересыхающее горло. — Только не подумайте, что я намереваюсь учить вас, как следует к ним относиться, у меня на это нет никаких прав. Я просто хочу дать вам единственный совет: попробуйте обо всем побеседовать с ними в дружеском тоне, то есть...
— Не понимаю, о чем речь, — прервал ее Пауль. — По-моему, вы только что заявили, что мне отказано в общении с детьми.
— Ну не то чтобы отказано... — Тея неожиданно для себя нервно хихикнула.
— Вы что, издеваетесь надо мной? — осведомился Пауль.
— Над вами? — вскрикнула Тея, выходя из себя. — Может, забудем на время о вас, мистер Флойд, и сосредоточим все свое внимание на детях? Они очень страдают, разве вы не понимаете?
— Пожалуйста, успокойтесь. Если мы будем беседовать в подобном тоне, то ничего никогда не решим.
— Я-то спокойна! — выпалила Тея, раздраженная его невозмутимостью.
Патрик скорчил гримасу, давая понять, что он разделяет ее чувства.
— Знайте, я в состоянии заплатить вам весьма солидную сумму, — сказал Пауль таким тоном, словно речь шла о продаже земельного участка.
Тея фыркнула.
— Ваши деньги меня нисколько не интересуют! — парировала она.
— Ради чего же тогда, скажите на милость, вы затеяли эту грязную игру? — усмехнулся Пауль. — Хотите за что-то мне отомстить?
Тея округлила глаза.
— Мистер Флойд, мы беседуем на весьма серьезную тему. А вы, как мне кажется, даже не вполне понимаете, о чем речь!
Патрик, внимательно слушавший все, что говорила Паулю Тея, ухмыльнулся.
— Я предупреждал, что этот тип невыносим! — нервно выкрикнул он.
Она метнула в него сердитый взгляд, прося таким образом попридержать язык. За собственную несдержанность ей тоже стало вдруг стыдно.
