Лора Эллиот - Как спасти любовь
— Обидишь, — прошептала она. — Если ты…
И, всхлипнув, она оказалась в его руках.
Коннор нежно поцеловал ее в губы, в глаза, в висок. Он знал, что держит ее слишком крепко, что, возможно, ее хрупкие косточки вот-вот затрещат под его ручищами. Но он не отпустит ее.
Он держится за нее, как утопающий за соломинку. Если он будет держать ее слишком слабо, она может выскользнуть из его рук. Если будет держать слишком крепко, она может не выдержать.
И она помогла ему решить эту проблему. Глубоко вздохнув, она сама обвила руками его шею, зарылась пальцами в волосы, прижалась к нему и, слегка изгибаясь, потянулась к губам. Коннор не успел опомниться, как его горячие губы обволокли ее рот. Потом на миг прервал поцелуй и, задыхаясь, прошептал:
— Малышка… моя малышка…
И тогда ее руки забрались ему под пиджак, ладони распластались по груди. Она чувствовала под пальцами удары его сердца и знала, что ее сердце бьется в том же ритме.
— Да, Коннор, да…
Она сладко простонала, когда его пальцы скользнули по ее плечам, бережно спуская с них бретельки платья. Грудь под тонким кружевом лифчика засветилась, как свежие сливки в лунном свете. Потом тихонько, как будто удивленно, вскрикнула, когда он коснулся губами ее шеи, запрокинула назад голову и отдала свою грудь в его руки.
Как два спелых яблока, ее груди опустились в чаши его ладоней. Он целовал ее шею, нежно покусывая, а пальцы тем временем пробирались под кружева лифчика, с нетерпением стремясь прикоснуться к плоти, ждущей его.
Ее ответный стон сдул с его ума остаточный налет цивилизованности. Он схватил ее за плечи, потащил в темноту и прижал к стене.
Она прошептала что-то невразумительное, почувствовав, как его руки проникли ей под юбку. Покачивая бедрами, она ждала, когда его пальцы коснутся клочка кружева, прикрывающего ее интимный холмик.
Под хрупкой тканью кружев Коннор чувствовал жар и влагу. Она пылала под его пальцами, как расплавленная лава.
Он простонал и стал срывать с нее кружева.
— Иди ко мне, милая… — прошептал он.
— Нет!
Ее резкий крик пронзил тишину ночи, словно порыв морского ветра. Но Коннор не услышал его. Он был глух и слеп ко всему, что его окружало. Единственное, что он чувствовал, была ее горячая плоть под его пальцами, вкус ее губ, запах ее тела. Как долго он ждал этого!
Как долго!
— Нет. — Она схватила его за руку и повернула голову в сторону. — Прекрати. Сейчас же… — задыхаясь, приказала она.
В ее требовательном голосе слышались нотки гнева и страха, которые заставили Коннора вернуться в реальность. Он застыл и, часто моргая, как человек, который долго смотрел на солнце, уставился на нее.
— Что? — спросил он. — Что случилось?
Она дрожала всем телом и ненавидела себя за это. Она ненавидела себя за то, что поддалась на его ласки и позволила слепой страсти овладеть ею.
— Отпусти меня, — прошептала она.
Опустить ее? Отпустить, когда еще секунду назад она таяла в его руках? Коннор не верил.
— Отпусти, — повторила она холодно и так же холодно посмотрела на него. В ее глазах было презрение.
Коннор вмиг очнулся от сладкого бреда.
Огонь внутри него резко погас. Он отошел от нее на шаг и стал поправлять галстук и приглаживать рубаху. Она одернула юбку и набросила на плечи бретельки платья.
— Ты играешь в опасные игры, девочка, — проговорил он, как только почувствовал, что снова способен говорить.
Ее глаза вспыхнули.
— Это ты играешь в игры, а не я.
— Может, оно и забавно — возбудить мужчину до предела, а потом потребовать, чтобы он вел себя прилично. В каких-то местах ты могла бы за это сорвать бурные овации, но рано или поздно можешь нарваться на мужчину, который плевать хотел на порядки и приличие.
Она обхватила себя руками. Несмотря на то, что ночь была теплой, ей показалось, что морской ветер принес на крыльях прохладу. Но, возможно, ее просто знобило. Как бы там ни было, не это было важным. Важным было то, что она была слишком близка к тому, чтобы снова угодить в ловушку. Опасно близка.
— Мне кажется, ты решил, что это я заманила тебя.
— Заманила?
По голосу она поняла, что он злится. Ну и что? Она тоже злится, злится и чувствует себя обиженной.
— Да. Ты преследовал меня, хотя я ясно дала тебе понять, что хочу от тебя сбежать.
Коннор напряженно рассмеялся.
— Сбежать? Слушай, не надо. Ты хотела, чтобы я преследовал тебя. Я видел, как ты смотрела на меня. Я по глазам прочел, чего ты хочешь.
— Вот и прекрасно. Наконец ты понял, что значит «нет». Иначе…
— Что иначе? — По его губам скользнула улыбка. Он протянул руку и кончиком пальца провел по ее приоткрытым губам. — Будь честной, малышка. Что было бы? А я знаю, что. Если бы я сделал вид, что не слышу твоего «нет», я был бы уже в тебе, и ты бы…
В ночной тишине раздался хлесткий хлопок.
— Негодяй!
Ее голос дрожал. Она ненавидела себя за ту слабость, которая заставила ее оказаться в его руках… И еще за то, что он был прав. Гордо задрав подбородок, Натали Уорнер посмотрела мужу в глаза и проговорила слова, которые, как ей казалось раньше, она никогда не сможет вымолвить, слова, которые вот уже несколько бесконечных месяцев звучали в ее сознании.
— Коннор, — сказала она. — Я хочу развода.
2
Стрекот газонокосилки ворвался в сон Натали и заставил проснуться.
Она открыла глаза, но тут же снова закрыла, их.
Солнечные лучи безжалостно брызнули ей в лицо.
И это было странно. Неужели Коннор забыл задернуть шторы перед тем, как лечь в постель? Он никогда не забывал делать этого для нее. Ему солнце по утрам не мешало, но она не могла переносить яркого света в момент пробуждения.
— О боже! — сорвалось с ее губ и растаяло в воздухе.
Конечно же, Коннор не задернул шторы, потому что это была не их спальня, а спальня для гостей. Они спали эту ночь в разных постелях.
Натали почувствовала комок в горле.
Впервые за годы брака они спали отдельно.
Но нет, это не совсем так. Она медленно села и опустила ноги на ковер у кровати. По правде говоря, они много раз спали врозь. Очень много. Практически почти весь последний год.
А может, и дольше. Коннор часто уезжал, чтобы исследовать новые места для строительства своих курортов, вел крупные переговоры с банкирами, начиная от Бангкока и заканчивая Балтимором, контролировал конкуренцию…
По крайней мере, так он говорил ей.
Натали откинула назад длинную прядь волос, свисавших на лицо, встала и прошла в ванную. Она изо всех сил старалась не смотреть на себя в зеркало, но это оказалось не так легко.
