Лора Морган - Цыганская кровь
Она заметила с сарказмом:
— Да, от скромности вы не умрете.
Он открыл воду, продолжая убирать со стола.
— Конечно, нет. Рыцарю с робким сердцем никогда не покорить прекрасную даму.
— Вы снова за свое?
— Но я всегда такой.
Тори вздохнула. Она наблюдала, как Девон закатывает рукава рубашки — пиджак он сбросил на ящик еще раньше — и погружает руки в мыльную пену. Она поймала себя на мысли о том, в какой позе могла бы написать его, и тут же сердито отогнала ее прочь. Но у нее буквально чесались руки, ей хотелось немедленно сделать набросок углем или карандашом.
— Вы так рассматриваете меня, — заметил он.
— Просто рассматриваю сердце, изображенное на вашем рукаве, — спокойно объяснила она.
Он застенчиво улыбнулся:
— В мире нельзя спрятать две вещи: любовь и кашель.
— Вы сумасшедший.
— О, меня еще и не так называли.
— Наверное, они хорошо вас знали.
— Вот это да! С вашими односложными ответами и остротами вы просто неподражаемы!
— Что поделаешь — опыт, — словно со стороны услышала собственный голос Тори. — Опыт общения с мужчиной, достаточно острым на язык, чтобы обрезаться самому, — закончила она раздраженно, возмущенная собственной неспособностью отделаться от болезненных воспоминаний.
Неожиданно Тори поймала на себе испытующий взгляд его зеленых глаз. Взгляд был так красноречив, что она поняла, что готова переменить свое мнение о Девоне Йорке. Вот еще один субъект, который достаточно остер на язык, чтобы порезаться самому, подумала она и вдруг ощутила, как всю ее наполняет усталость. Девон быстро заговорил. В его глазах не было и следа поразившей ее проницательности, они снова искрились весельем.
— Я оттачиваю свое остроумие на бессловесных животных, — важно сообщил он. — Таким образом, я кажусь самому себе сообразительнее, чем на самом деле.
Эта чушь так поразила Тори, что, не успев напустить на себя равнодушный вид, она не выдержала и рассмеялась.
Он очень обрадовался ее реакции и, смешно взмахнув посудным полотенцем, отвесил ей низкий поклон со словами:
— Выходите за меня замуж, я вас очень прошу. — И добавил серьезным тоном: — Мне необходим ваш смех, и вы удивительно умеете слушать.
Тори молча смотрела на него.
— Я жду ответа, — напомнил Девон.
— Но у меня есть условие. — Тори помедлила и почти нежно сказала: — Я готова выйти за вас, если четвертого июля, в День независимости, в Майами выпадет снег.
— Ничего не скажешь, очень остроумный отказ.
— Я подумала, что он должен вам понравиться.
Девон задумчиво потер переносицу.
— У меня такое чувство, — сказал он, — что все это начинает походить на какое-то состязание.
Тори вдруг охватила досада. Что она наделала, зачем только впустила в свой дом этого Девона Йорка?
— Скажите, а вам не нужно возвращаться обратно, в свою пустыню? — осторожно спросила она.
Он улыбнулся:
— Нет, не нужно.
— А как же ваша работа?
— У меня гибкое расписание.
— Уж не рассчитываете ли вы поразвлечься здесь во время своего отпуска? — жестко спросила она.
— Мне бы такое и в голову не пришло.
Тори подозрительно уставилась на него.
— Я вам не верю.
— Я заметил, что вы вообще очень недоверчивы.
Она резко возразила:
— Я не слишком хорошо, знаю вас, чтобы доверять, но вполне достаточно, чтобы опасаться.
— Весьма вам благодарен за это признание.
Тори сделала вид, что не заметила его иронии.
— Хорошо. Возможно, у вас действительно много свободного времени, но мне совершенно необходимо заняться делами: распаковать вещи, привести в порядок дом — и потом приняться за работу.
— Чем вы занимаетесь? — поинтересовался он.
— Я — художница, — после небольшой паузы ответила она скучным тоном.
Он пристально взглянул на нее.
— В самом деле? И что вы пишете?
Тори снова недовольно отметила про себя, уже во второй раз, пытливый взгляд его необычных глаз.
— Главным образом пейзажи и натюрморты.
— И в большинстве этих ящиков — картины? Верно? — спросил он, взмахом руки обводя заваленную вещами комнату.
— Совершенно верно.
— О, да вы плодовитая художница.
Тори вскинулась:
— Я много работаю!
Но он уже снова переменил тему, загораясь новой идеей:
— Да ведь вам нужно помочь распаковаться!
— Нет-нет, — начала Тори, но он не дал ей договорить.
— Я могу собрать вашу кровать и расставить мебель, и никто лучше меня не умеет таскать ящики и вешать картины. Во дворе тоже много работы, а в подвале у вас протекает труба. У меня есть ключ от дома Филиппа — это недалеко отсюда, и я могу взять там инструменты и газонокосилку.
— Хватит!
Тори буквально задохнулась от внезапно охватившего ее панического ужаса. Она посмотрела на этого сумасшедшего, высокого, незнакомого ей человека и со страхом подумала, что он, пожалуй, собирается обосноваться здесь. Стараясь говорить спокойно, она все же решила его остановить:
— Видите ли, я очень ценю вашу помощь, но я привыкла сама о себе беспокоиться, и мне это нравится.
— Так было до моего появления у вас, — возразил он рассудительным тоном.
Тори боролась со своими чувствами.
— Но мне не нужна ваша помощь, — взяв себя в руки, отрезала она.
Ее слова огорчили его, но Тори не могла понять, было ли это огорчение искренним или притворным.
— Я хочу, чтобы вы позволили мне помочь вам, — произнес он печально. — Дело в том, что я сейчас совсем один, а кроме Филиппа и Анжелы, я никого в округе не знаю.
Тори чувствовала, что еще немного — и она уступит, но ничего не могла с собой поделать. И все из-за его улыбки, раздраженно подумала она, настоящей улыбки искусителя, в которой коварно соединились обаяние, неуверенность, озорство и вызов.
— Так я могу помочь? — с надеждой спросил Девон, заметив почти машинальный, безвольный жест ее руки.
Взглянув на него, она тихо, словно про себя, сказала:
— Ладно. А почему бы и нет?
— Потрясающе. Так вы Виктория?
— Что? — Она опять не понимала, о чем он говорит.
— Ваше имя — сокращенное от Виктории?
— Совсем нет.
— Интересно.
— Знаете что? — Тори потерла виски. От всего этого у нее разболелась голова. — Не могли бы вы мне оказать любезность?
— Только попросите.
— Уходите, пожалуйста.
Девон оскорбленно замолчал. Вздохнув, Тори сказала:
— Я не могу сегодня разрешить вам здесь остаться. В другой раз, возможно, но не сейчас.
Он подумал и недоверчиво спросил:
