Делла Сванхольм - Ветер страсти
— Но не для меня, — прошептал он.
— Тем хуже для тебя. — Ее лицо помрачнело. — Почему ты не желаешь смириться с реальностью?
— Потому что я не могу ничего забыть. — Он до боли сжал кулаки. — Такое не забывается, Астрид. — Он нежно коснулся ее руки. — Я хочу, чтобы ты стала моей женой и мы вместе поехали в Копенгаген.
— Женой? — эхом откликнулась она. Казалось, она была потрясена.
— Я не успел сделать тебе предложение перед тем, как улетел в Судан. К тому же ты была… не в настроении. А сейчас я говорю тебе: я люблю тебя, Астрид. И хочу, чтобы ты стала моей женой.
Астрид опустила глаза.
— Боюсь, это невозможно. Ты только мучаешь и меня, и себя.
— Я… мучаю тебя?!
— Поезжай в Копенгаген, Бьерн, — взмолилась Астрид. — Найди там себе другую. И будь счастлив.
— Я не смогу быть счастливым ни с кем, кроме тебя, — глухо произнес Бьерн.
— Наша любовь в прошлом, — почти простонала Астрид. — Почему ты не хочешь понять? — Она с вызовом посмотрела на него. — Сколько все это продолжалось? Всего три месяца. А потом ты уехал…
— Но я думал о тебе! Я звонил тебе!
— И ты ничего не почувствовал?
У Бьерна внезапно перехватило дыхание.
— Что я должен был почувствовать? — медленно произнес он.
— Ну… что… я… что у меня… У меня появился другой мужчина, Бьерн, — глухо проговорила Астрид, явно избегая смотреть ему в глаза.
— Ты впервые говоришь мне об этом, — тихо произнес он.
Она вдруг стукнула кулаком по столу.
— Пойми, то, что когда-то было между нами, осталось в прошлом. А сейчас я живу другой жизнью и хочу жить только ею!
— Но почему?
— Потому что мы не подходим друг другу. И никогда не подходили. Я это поняла сразу, как только ты умчался в свой Судан.
По лицу Бьерна промелькнула странная усмешка:
— Значит, во всем виноват Судан?
— Судан — это как увеличительное стекло. В нем отразился твой идеализм, твое безрассудство, твое желание рисковать. Ты ведь такой, не правда ли, Бьерн? Вот почему ты поехал в Судан и так долго оставался там. Тебе нравилось быть там!
— Там было очень тяжело, Астрид. И это был мой долг — оставаться там и помогать людям. Ведь больше никто не желал им помочь и меньше всех их собственное правительство. — Бьерн беспомощно развел руками. — Разве ты не знаешь об этом? Ты ведь работаешь в Женеве! Неужели вы не обсуждаете эти проблемы у себя на заседаниях каждый день?
— Обсуждаем! И выделяем деньги на их решение! — Голос Астрид громко зазвенел. К ней уже стали невольно прислушиваться некоторые посетители ресторана. — Но только работают в Судане совсем другие люди. Они работают и в других местах, там, где стреляют и взрывают мины и постоянно гибнут люди, там, куда бы лично я никогда и ни за что не поехала! А они едут, потому что им там нравится. Эти люди — такие, как ты, Бьерн: они не могут жить без риска, без опасностей. У некоторых из них есть семьи, у некоторых семей нет, но их объединяет одно: на свои семьи им в принципе глубоко наплевать. Их интересуют только опасности и только тот адреналин, который они получают, находясь там.
— Впервые слышу о такой теории. — Бьерн оторопел.
— Очень жаль! Значит, ты просто никогда не изучал или не хотел изучать историю. Ведь и в прошлом постоянно появлялись такие люди. Те, которым не сиделось дома и которых тянуло в дальние края — особенно туда, где было опасно, где было нестабильно, где проливалась кровь. Викинги, крестоносцы, конкистадоры, пираты — все это одна и та же порода людей. У них было множество лиц и профессий, но одно нутро. То, которое есть у тебя. То, которое не позволит мне создать с тобой нормальную семью. Потому что тебя постоянно будет тянуть куда-то. Туда, где стреляют, где опасно, где лихорадка, где чума, где не знаю еще что… Ты не способен к стабильной жизни, Бьерн, и это надо признать. А я другая. — Она вымученно улыбнулась. — Поэтому нам лучше расстаться. Это фактически и произошло. А теперь, когда ты поедешь в Копенгаген…
— Я, наверное, уже никуда не поеду, — глухо перебил он ее.
— Ты сумасшедший, Бьерн, — протянула Астрид. — Сумасшедший. Кому-то это нравится. Но мне — нет.
Бьерн посмотрел на нее, потом перевел взгляд на черного тунца с устричным соусом и белым трюфелем. Каким же он был идиотом, пригласив ее в этот ресторан и рассказывая ей о своей любви! Но, наверное, так поступают все мужчины. Им трудно поверить, что женщины, в которых они страстно влюблены, совершенно не любят их.
— Может быть, дело все-таки не во мне, а в том… мужчине, с которым у тебя сейчас роман? — чужим голосом произнес он.
— Да. — По ее лицу пробежала нервная улыбка. — Он совсем не похож на тебя.
— Ты любишь его? — Забыв о еде, Бьерн в упор смотрел на свою бывшую возлюбленную.
— Да, — произнесла она после томительной паузы. — Люблю. — Ее слова упали как гильотина.
— Понятно. — Бьерн встал. — Астрид, все время, пока я был в Судане, я мечтал о встрече с тобой. Только этим я и жил. И вот эта встреча… — Его голос задрожав прервался. — Прощай, Астрид.
Облокотившись о гранитный парапет набережной, Бьерн бездумно смотрел на раскинувшийся перед ним темный залив. В воздухе не чувствовалось ни малейшего дуновения. Время остановилось. Бьерн не знал, сколько он простоял так. Наконец, тряхнув головой, чтобы прийти в себя, он вытащил из кармана телефон и набрал номер Альберга.
— Ингмар, я готов ехать в Копенгаген, — сказал Бьерн, услышав голос Альберга.
— Тебе удалось уговорить ее? — не смог скрыть своего удивления тот.
— Нет. — Бьерн с трудом подавил мучительное чувство. — Наоборот, мне это оказалось не под силу. Поэтому я еду один.
— Все ясно, — протянул Ингмар. — Ну что ж, думаю, тебе понравится в Копенгагене. Что же касается Астрид, боюсь, все было совершенно бесполезно. Карл говорил мне, что за ней в Женеве вовсю ухаживает советник из французской миссии. То ли маркиз, то ли барон, к тому же очень богатый. А этой девушке, похоже, титулы и богатство нравятся больше всего. Мой тебе мой совет — не переживай так. Девица не стоит твоих страданий.
— Извини, Ингмар, но этому совету я пока последовать не могу, — прошептал Бьерн и отключился.
2
Подходя к Копенгагену, теплоход «Квин оф Балтика» издал громкий гудок, заставивший взмыть в воздух летавших над самой водой чаек. Море немного зыбилось. Солнце ярко озаряло белый песок побережья и сверкающую голубизну моря. На горизонте проступали контуры Копенгагена.
На пристани Бьерна встречал Леннарт Бодстрем, советник посольства.
