Ванесса Фитч - Счастливого Рождества!
— Извини, я немного погорячилась, зови меня как тебе нравится, — спокойно обратилась она к отцу. — Ты знаешь, я совсем забыла, где в этом доме кухня. Покажи мне, пожалуйста. — При слове «кухня» в сознании Мэри возник образ Джорджа, ей почему-то захотелось его увидеть.
— Ты, наверное, хочешь кофе? — Вопрос отца вернул девушку к действительности. — Пойдем, я тебе все покажу. — Они отправились на кухню, ни один не проронил ни слова.
— Я сварю кофе. Тебе не стоит утруждать себя, — взяв кофеварку, сказала Мэри.
— Как тебе лучше, — ответил отец.
Лучше мне будет, когда я вернусь к своей прежней жизни. Я тебя знать не хочу, подумала с ненавистью Мэри.
— Когда мы с тобой поедем к врачу? — спросила она.
— Госпитализация назначена на послезавтра, — ответил Николас, нежно взглянув на дочь, и отвернулся, чтобы скрыть свои чувства.
— Я отвезу тебя утром, мне так будет удобнее. Хорошо?
— Да. Тем более что мне назначено на восемь часов утра.
Опять молчание. Отец понял, что им не о чем говорить. Слава богу, дочь здесь, а это уже хорошо само по себе!
— В холодильнике ты найдешь все для завтрака. Я ничего не готовлю. Пользуюсь супермаркетами. Так удобнее. На этой полке консервы. Вот яйца, сыр, ветчина и фасоль. Я только забыл купить молоко.
— Я думаю, что не буду питаться здесь. В ресторане Соудеков неплохо готовят, — ответила Мэри. «Ничего я не хочу от тебя! Надо было заботиться о нас с мамой! Думаешь загладить предательство показной заботой? Не выйдет!» — можно было прочитать в ее глазах.
Допив кофе, отец и дочь разошлись по комнатам. Мэри распаковала вещи, прикинула план действий на завтра, легла на кровать и задумалась. Как много сил нужно, чтобы оставаться спокойной, невозмутимой. Она не могла найти в себе хоть каплю милосердия к отцу. В который раз Мэри вспоминала его уход, слезы матери и чувство незащищенности перед всем миром. Тяжелая депрессия матери делала девочку еще более несчастной. Вечерами, ложась спать, она как заклинание произносила:
— Папочка, дорогой, ну пожалуйста, вернись. Нам с мамой так плохо без тебя. Я соскучилась! Нам без тебя очень тяжело.
Но отец не приходил. Не приходил, когда Мэри болела, не приходил, когда бывали праздники. Никогда. Она быстро повзрослела. Заботы о матери легли на ее детские плечи. Одиночество прочно утверждалось в ее душе, а любовь к отцу таяла с каждым днем. Боль от обиды и предательства утихала. Мэри приучила себя не вспоминать детские счастливые годы, а слово «отец» стало для нее отвлеченным, абстрактным понятием.
Раздался стук в дверь:
— Мэри, не хочешь пойти посмотреть телевизор? — спросил отец, не открывая дверь в комнату дочери.
— У меня еще много неотложных дел. Я присоединюсь к тебе, если у меня останется свободное время, — солгала Мэри, совсем не собираясь проводить время в обществе отца. Надо вытерпеть еще один день. Потом его госпитализируют, и как только врачи позволят ему вернуться домой, Мэри сразу же уедет, чтобы больше никогда не встречаться с этим человеком. Ей стало жалко себя, и она заплакала.
Отец постоял еще некоторое время перед дверью, которую ни он, ни дочь так и не открыли. Он понимал, что никаких дел у Мэри нет. Это отговорка, чтобы его не видеть. Для Николаса чувства дочери к нему не остались незамеченными. Зная, что во всем виноват он сам, Картер не мог решиться начать разговор. Он всю жизнь любил дочь, но сумеет ли она понять, почему он ушел из семьи? Не добавит ли его рассказ чувства горечи в душу Мэри? Сегодня он так счастлив! Он увидел дочь после четырнадцати лет разлуки, увидел взрослого, самостоятельного человека, красивую девушку с чертами лица его собственной матери. Он всегда представлял ее только такой. Выключив телевизор, Николас отправился спать. Дочь он увидит завтра. Может быть, завтра и состоится этот трудный разговор.
Мэри достала косметичку. Надо привести лицо в порядок, чтобы отец не догадался о ее слезах. Она решила спустя некоторое время выйти к отцу. В конце концов, изменить уже ничего нельзя, и стоит ли трепать себе нервы тенями прошлого?
Возле телевизора отца не было. Мэри села в кресло и задумалась о завтрашнем дне. Вернее, о психологической атмосфере, которую она всегда старалась создать сама. Так легче работать. Мэри не была азартным человеком, но пари, заключенное с Джорджем, напоминало ей о темпе, в котором она должна будет работать. Она взяла со столика будильник и отправилась в свою комнату. Завтра надо быть отдохнувшей. Однако нервное напряжение не проходило: Мэри не могла заснуть, как ни пыталась. Она слышала шаги отца, шедшего на кухню, звуки воды, наливаемой в стакан. Может быть, ему плохо? — подумала Мэри. Не следует ли выйти к нему? Но ведь жил же он без меня до этого дня! Только перед самым рассветом Мэри забылась тревожным, нервным сном.
Николасу тоже не спалось. Он думал о приближающейся операции, о судьбе дочери, обо всем, что произошло с ним в последние годы. Опять заныло сердце, и он отправился на кухню выпить лекарства. Осторожно пройдя мимо комнаты, где поселилась дочь, Николас старался затаить дыхание, словно оно могло нарушить сон его Мэри. Стыд за свой поступок не давал ему покоя. Совсем иначе бы он прожил свою жизнь, если бы можно было ее повторить. Будь проклят тот день, когда я впервые не послушал жену и не сделал так, как она советовала, подумал больной пожилой человек.
3
Наступило утро. Мэри проснулась разбитой после тяжелого и короткого сна. Надо было собираться к Соудекам. Немного болела голова. Она заставила себя собраться, сделать обычную утреннюю зарядку. К упражнениям на каждый день она в этот раз добавила те, которые помогали снять головную боль. После прохладного душа Мэри была уже в форме, она еще раз тщательно оглядела себя в зеркале и вышла из комнаты. Из кухни доносился приятный аромат кофе.
— Доброе утро, отец, — сказала Мэри, входя в кухню.
— Доброе, Мэри, — грустно ответил отец.
— Я уезжаю к Соудекам. Не могу точно сказать, во сколько вернусь. У меня много работы, так что ты меня не жди.
— А чашку кофе?
— Спасибо, но я утром обычно ничего не ем, — сказала Мэри.
— Ну тогда пока, — через силу улыбнулся отец.
Мэри села в машину и отправилась в ресторан. На стоянке возле него не было ни одного автомобиля. Интересно, подумала девушка, какая машина у Джорджа. Странно, что меня задевают такие пустяки. Она удивлялась себе: не в ее принципах было уделять внимание молодым людям. В жизни Мэри бывали встречи, ухаживания, признания в любви. Но как только девушка чувствовала серьезность отношения к ней, она либо своим поведением давала понять, что ухаживания ей неприятны, либо просто уезжала в другое место. Опыт жизни родителей всегда был перед ее глазами. Вера в искренность поступков мужчин была потеряна навсегда. Они хотят только одного, говорила ей часто мать, — подчинить женщину себе, овладеть ею и бросить.
