Керрелин Спаркс - Мужчина ее мечты
Она была похожа на кинозвезд прошлого, для которых он так любил создавать наряды. Мэрилин Монро. Эва Гарднер. Чувственные женщины с пышными формами. Его мозг, возможно, и конструировал одежду для нулевого размера, но все остальные части его тела истосковались по сладострастным, пышнотелым женщинам. И вот такая красавица стояла прямо перед ним. Черное платье плотно обтягивало ее фигуру, напоминавшую песочные часы. И все же самая важная ее достопримечательность оставалась вне поля зрения. Жан-Люк переместился влево и снова прильнул к окну.
Его взгляду открылся дерзкий носик со слегка вздернутым кончиком, а не классический, как у моделей. Но ему он понравился. Вполне натуральный и… миленький. Миленький? Для его моделей это слово явно не подходило. Они все стремились к совершенству, пусть даже с помощью искусственных средств. В результате все выглядели на одно лицо. В своей борьбе за совершенство они неизменно что-то теряли. Теряли собственную индивидуальность, изюминку.
Женщина, за которой он наблюдал, убрала густые вьющиеся волосы за ухо. У нее были высокие широкие скулы и нежная линия подбородка. Ее широко раскрытые глаза внимательно изучали белое платье. Интересно, какого они цвета, подумал он. Губы у нее были пухлые, но красиво очерченные. Без коллагена. Натуральная красавица. Ангел.
Женщина достала из сумочки какие-то принадлежности — блокнотик и ручку. Нет, карандаш. И принялась что-то записывать. Нет, рисовать. Он невольно разинул рот. Она зарисовывала его новое платье. Воровала его фасон.
Он прищурился. Что за наглость срисовывать его фасон прямо на глазах у всех. Кто, черт побери, она такая? Приехала из Нью-Йорка с Сашей Саладин? Наверное, она работала на один из крупных домов моды его конкурентов. Они были бы рады заполучить рисунки его последних моделей.
— Merde![3]
Жан-Люк сорвал со спинки кресла свой смокинговый пиджак.
— Ты куда? — спросил Робби, никогда не терявший бдительности.
— Вниз.
Жан-Люк надел пиджак.
— В демонстрационный зал? — нахмурился Ангус. — Нет. Тебя могут узнать. Нельзя рисковать.
— Там только местные жители, — возразил Жан-Люк. — Откуда им знать, кто я такой.
— В этом нельзя быть уверенным. — Робби направился к двери, — Если тебе нужно что-то из магазина, я принесу.
— Это не вещь. Это человек. — Жан-Люк указал на окно. — Там внизу шпион. Зарисовывает мои наряды.
— Шутишь. — Эмма бросилась к окну посмотреть. — Где он?
— Она. — Жан-Люк перенес взгляд в окно. — Возле белого… нет. Она перешла к красному платью.
— Позволь нам с ней разобраться. — Ангус присоединился к Робби у двери.
— Нет. — Жан-Люк подошел к выходу и остановился перед шотландцами, вставшими на его пути. — Отойдите. Мне нужно выяснить, кто нанял ее, чтобы шпионить за мной.
Упрямо вскинув подбородок, Ангус сложил на груди руки и не сдвинулся с места.
Жан-Люк сердито вскинул брови.
— Твоя компания работает на меня, Ангус.
— Да, нам платят за то, чтобы охраняли тебя, но мы не можем исполнять свои обязанности, если ты глупо себя ведешь.
— А я говорю, что эти местные жители не знают меня. Моим посредником всегда выступал Альберто. Пропустите меня, пока шпионка не сбежала с моими моделями.
Ангус вздохнул.
— Очень хор-рошо, но Робби пойдет с тобой. — Он шепотом отдал необходимые распоряжения своему праправнуку. — Смотри, чтобы никто его не сфотографировал. И прикрой его с тыла. У него есть враги.
Недовольно бурча, Жан-Люк покинул свой офис. В несколько шагов он достиг черной лестницы. Неужели Ангус считал его слабаком? Он мог и сам за себя постоять. Несомненно, он, как и все они, значился в списке Казимира на ликвидацию. Да и другие враги у него тоже имелись. Человек не может прожить пять сотен лет, не разозлив парочку-другую вампиров.
Спустившись по ступенькам, Жан-Люк направился в торговый зал.
Отлично. Никто его не узнал. Его обдало запахом разнообразных групп крови. Аппетитный аромат! Общение со смертными представляло проблему для его выдержки, пока в 1987 году Роман не изобрел искусственною кровь. Теперь Жан-Люк и его друзья вампиры, прежде чем появиться среди смертных, заблаговременно гасили свою жажду.
Краем глаза он заметил, что Робби двинулся по периметру комнаты, высматривая фотографов. Или наемных убийц. Обогнув пожилого джентльмена с тростью, Жан-Люк направился к воровке. В нескольких дюймах от нее он остановился. Она оказалась высокой. Ее голова достигала уровня его подбородка. Ее кровь имела сладкий, свежий запах. Она была смертной.
— Прошу прощения, мадемуазель.
Она повернулась к нему. Ее глаза оказались зеленого цвета.
Нет зрелища печальнее, чем падший ангел.
Жан-Люк нахмурился.
— Дайте мне хотя бы одно веское оправдание, чтобы я вас не арестовал.
Глава 2
— Прошу прощения. — Хизер вытаращила глаза. Восхитительный французский акцент мужчины помешал ей понять сказанное, но она могла поклясться, что Он пригрозил арестом. Хизер ослепительно улыбнулась и протянула ему руку. — Здравствуйте. Меня зовут Хизер Линн Уэстфилд.
— Хизер?
От того, как он произнес ее имя, у нее по спине побежали мурашки. Оно прозвучало мягко и ласково. Незнакомец взял ее руку в свои.
Она продолжала улыбаться, думая лишь о том, как бы в зубах у нее не застряли остатки сыра. Его красивые голубые глаза изучали ее. Такое лицо с точеным подбородком и губами могло принадлежать лишь греческой статуе.
Его ладонь еще сильнее сжала ее руку.
— Скажите мне правду: кто вас прислал?
— Прошу прощения?
Она попыталась высвободить руку, но он держал ее крепко. Слишком крепко. По ее шее пополз холодок тревоги.
Он прищурил свои голубые глаза.
— Я видел, что вы делали.
Боже, он знал про крабовую тартинку. Наверное, он из охраны.
— Я… заплачу.
— Это стоит двадцать тысяч долларов.
— Крабовая тартинка? — Она вырвала у него свою руку. — Это омерзительное место. — И, бурча, вынула из сумочки салфетку. — Вот заберите вашего краба. Он мне больше не нужен.
Мужчина уставился на завернутую в салфетку тартинку.
— Вы не только шпионка, но еще и воровка?
— Я не шпионка. — Она состроила гримасу.
Неужели она только что призналась в воровстве?
Он нахмурился:
— Воровать еду нет смысла. Она бесплатная. Если вы хотите есть, поешьте.
Это был сувенир, ясно? Я не хочу есть. Неужели я похожа на голодающую?
Он медленно обвел ее пристальным взглядом, от которого у нее еще сильнее забилось сердце.
