Эрика Робинсон - Хозяин жизни
— Порой я начинаю защищаться машинально, еще до того, как соображу что к чему, — добавила Сандра. — Что ты ей обо мне наговорил?
Гринфилд взял ее за руку — за ту самую, что нежно ласкала сейчас его предплечье, — и повел обратно к «ягуару».
— Ничего. Я просто не мог этого сделать.
— Как, совсем ничего? Нет, я понимаю, мы договорились помалкивать, но это было так давно. Хотя бы разок ты должен был обмолвиться обо мне!
За то время, пока они шли к автомобилю, примерно на полпути, Мартин успел сообразить, что Сандру ввело в заблуждение его молчание. Если бы она знала, что происходит на самом деле!
— Послушайте, мисс Лоуренс, не знаю, что вы подумали, но если предположить, что некогда мы в самом деле были знакомы…
— Почему ты так церемонно обращаешься ко мне? И потом, что значит «если предположить»? — Гостья остановилась и высвободила руку. Мартину тоже не осталось ничего иного, как остановиться. — Послушай, Мартин, я признаю, что сама просила не распространяться о наших отношениях, потому что они были основаны лишь на сексе и не затрагивали души. Однако, несмотря ни на что, у меня возникло впечатление, что, когда я ушла от тебя, ты, мягко говоря, не был этому рад.
— Ты ушла от меня?
Мартин сам не знал почему, но что-то в этом известии насторожило его. Слова Сандры не увязывались с тем, что тетушка Эмма рассказывала ему о его романтических похождениях. Она уверяла, что за Мартином тянется шлейф разбитых женских сердец длиной этак в милю. Он — преуспевающий архитектор — был настолько погружен в развитие собственной карьеры, что ему попросту некогда было влюбляться и заводить серьезные отношения. И, хотя тетушка Эмма говорит, что подружки не задерживались у него дольше одного-двух месяцев, тем не менее она могла почти всех их припомнить по именам. А рассказывал ей о своих непродолжительных увлечениях сам племянник.
Однако Эмма никогда не упоминала о женщине по имени Сандра Лоуренс.
И вот теперь оказывается, что именно эта особа — по ее собственному утверждению — бросила Гринфилда.
— Что, самому не верится? — хмыкнула гостья, по-видимому слегка обидевшись.
— Честно говоря, да.
— Прости, дорогой, но ты нарушил правило: попросил меня остаться у тебя на ночь… а это противоречило нашему уговору! — с жаром произнесла Сандра. И даже ножкой притопнула. Румянец на ее щеках стал более заметен.
Мартин отметил, что она становится еще притягательнее, когда теряет терпение. Вообще-то эта Сандра Лоуренс выглядит очень ярко, необычно и чертовски сексапильно. Вся она сплошной соблазн — от длинных рыжевато-каштановых волос до обтягивающих джинсов, прозрачной блузы и маленького топа, плотно облегающего упругую грудь с сосками, торчащими вперед, как крошечные рожки олененка.
Глядя на обольстительную гостью, Мартин вдруг подумал, что рассказ о якобы существовавших между ними интимных отношениях больше не кажется ему таким уж абсурдным.
— Значит, у нас были какие-то правила?
— Не притворяйся, Мартин! Конечно, были. Мы жили в одном кондоминиуме, но на публике делали вид, что едва знакомы… Впрочем, зачем я это говорю? Ведь ты меня знаешь. Тебе известно, какой я бываю. Вернее, какой была. Но теперь я очень изменилась. У меня появились другие желания. Вот почему я наняла частного детектива с целью разыскать тебя. А когда получила твой новый адрес, то села в автомобиль и отправилась к тебе, в эту глушь.
— Втайне надеясь произвести впечатление на местных фермеров? — усмехнулся Гринфилд, многозначительно оглядывая ее вызывающий и отнюдь не дешевый наряд.
Вспыхнув, Сандра уперла кулаки в стройные бедра.
— Что? Кто бы говорил! Вспомни, как ты сам выложил четыре тысячи фунтов за смокинг! Так что нечего поддевать меня, мистер Гринфилд.
Мартин сжал губы. Сказанное Сандрой лишь подтвердило то, что говорила о его прежних привычках тетушка Эмма. Впрочем, существует еще одно неопровержимое доказательство правоты прелестной собеседницы — стоящий в комнате Мартина шкаф, битком набитый дорогой мужской одеждой.
Гринфилд поднял руки вверх, показывая, что сдается.
— Прошу прощения.
Сандра вздохнула, потом улыбнулась так ослепительно, что на нее стало больно смотреть, — как на солнце.
— Ладно уж, прощаю.
Шагнув вперед, она обвила руками шею Мартина и плотно прижалась всем телом к его обнаженному, разогретому на солнце и местами покрытому пылью торсу. Однако все эти мелочи были за пределами внимания Сандры.
Гринфилд ощутил упругое прикосновение ее груди, аромат духов, волос, кожи. Полные, чуть припухшие губы были так близки и будто умоляли о поцелуе.
Но Мартина не надо было умолять.
Он обнял Сандру за талию и чуть приподнял, прижавшись к губам. Те сразу раскрылись. Ладони Сандры с обеих сторон легли на лицо Гринфилда, нежно удерживая его и не позволяя ему отстраниться. Одной ногой она обвила его бедро, откровенно прижавшись к разбухшей под джинсами мужской плоти.
Мартин содрогнулся, пронзенный импульсом острого желания. Его руки сами собой потянулись к тугим женским ягодицам, жадно стиснули. Он крепко прижал Сандру к себе и замер, испытывая сладостное томление во всем теле и тяжело дыша. Его грудь вздымалась, поток упоительных ощущений затмил остатки рассудка. Если бы Сандра не отстранилась, он наверняка прямо здесь начал бы стаскивать с нее одежду.
— О, дорогой! — Она наскоро поправила прическу и одернула топ под расстегнутой блузкой, провоцируя Мартина, который не мог оторвать глаз от ее напряженных сосков. — Помню, мы частенько занимались любовью на улице, испытывая при этом большое удовольствие… но не кажется ли тебе, что сейчас нам следовало бы подыскать более укромное место? Не думаю, чтобы твоей тетушке было приятно наблюдать, как мы забавляемся прямо во дворе вашего дома!
Гринфилд рассмеялся. Он не мог припомнить случая, когда бы женщина разговаривала о сексе столь свободно. Впрочем, он вообще почти ничего не помнил, включая саму Сандру.
— Значит, мы занимались сексом на улице?
Та выразительно повела бровью.
— Еще как! Мы были на волосок от предъявления обвинения в эксгибиционизме. И не пытайся уверить меня, будто забыл, что мы вытворяли на крыше дома, в котором жили!
— К сожалению, я действительно этого не помню.
— То есть как? — Сандра даже отступила на шаг, недоверчиво вглядываясь в его лицо.
Мартин решил, что настало время выложить ей всю правду.
— Как это ни прискорбно, но я ничего про нас не помню. Честно говоря, я вообще не помню тебя.
2
— Шутишь, да? — Сандра пристально вглядывалась в лицо Мартина, пытаясь разгадать, какую игру он затеял, но оно было абсолютно серьезным. Не было даже намека на какое бы то ни было веселье. — Умоляю, скажи, что дурачишься! — воскликнула она.
