Лорин Батлер - По-прежнему люблю
— Зачем ты приехал? — резкий вопрос сам собой сорвался с ее губ. — Ты никогда не был особенно близок с Теодором.
Вначале ей показалось, что Мартин не собирается отвечать, но после секундной паузы его губы дрогнули.
— Да, мы не были закадычными друзьями… Особенно в последние три года. — Он помрачнел. — Я вернулся не для того, чтобы оплакивать брата.
— Тогда зачем?
Вопрос повис в воздухе. Синди нервно облизнула неожиданно пересохшие губы. Что, черт возьми, она ожидала услышать? Признание? Что за безумные надежды! Даже если Мартин упадет на колени и поклянется ей в вечной любви, грош цена этой клятве, если она не скреплена прочными узами. Но этот человек не признает никаких обязательств и совершенно не выносит оседлой жизни.
— Ты спрашиваешь, зачем я приехал на похороны Теодора?.. — переспросил Мартин, и мимолетная улыбка тронула его губы, словно он почувствовал ее внутреннее смятение. Его взгляд был прикован к дороге. Что он задумал и почему молчит? Проявляет уважение к ее горю? Выжидает? Но Мартин Мэрдок не способен ждать. Он привык сразу брать то, что хочет. Что ему нужно от нее?
2
— Я решил, — осторожно начал Мартин, — что должен приехать и засвидетельствовать свое уважение дяде и тете, а также… — он бросил быстрый насмешливый взгляд в ее сторону, — скорбящей вдове. Ты скорбишь, Синди? На мой взгляд, ты держишься довольно спокойно и хладнокровно. Ни единой слезинки. Вот это выдержка!
Синди застыла в напряжении. Интересно, что еще он заметил?
— Я уже не та легкомысленная сентиментальная девочка, которую ты когда-то знал, Мартин, — возразила она. — Я научилась сдерживать свои эмоции. Что бы я ни чувствовала… Это касается только меня.
— Сейчас не время замыкаться в себе. Тебе нужно…
— Откуда тебе знать, что мне нужно? — язвительно перебила его Синди. Ее нервы были на пределе. — До сих пор тебя не слишком-то интересовала моя жизнь!
Еще даже не договорив, она поняла, что неправа. И Мартин не преминул указать ей на это.
— Неужели? Подумай как следует, Синди. — На его губах появилась ироническая полуулыбка. — Вспомни, например, о нашей первой встрече. Помнишь, как ты пряталась под мостом в мельбурнском порту — испуганная, заплаканная четырнадцатилетняя беглянка? Ты дрожала от холода, но была полна решимости не возвращаться к отцу и мачехе. Кто спас тебя тогда? Я, а вовсе не Тедди.
Синди нахмурилась и резким движением головы откинула с лица волосы, пытаясь прогнать тяжелые воспоминания той далекой зимней ночи.
— Тедди тогда еще учился в школе. А тебе было двадцать три года, ты ведь на десять лет старше меня. Ты был похож на… заботливого старшего брата.
Мартин усмехнулся.
— Между мной и тобой никогда не было родственных чувств, Синди, — жестко заметил он. — Это на Теодора ты смотрела как на брата. Во всяком случае, поначалу…
Она подавила вздох. Да, ты прав, Мартин, я никогда не считала тебя братом. Ты был моим рыцарем в блистающих доспехах. Моим героем. Я в жизни не встречала никого, похожего на тебя. Ты словно сошел с экрана приключенческого фильма — сильный, мужественный, с загорелым обветренным лицом. Несгибаемая воля, и в то же время полное нежности сердце, чтобы в нужный момент утешить расстроенную киногероиню. Или… сбежавшую из дома девчонку…
Синди погрузилась в молчание, уступив нахлынувшим воспоминаниям. Она влюбилась в Мартина в тот самый момент, когда впервые увидела его сквозь пелену слез. Дело было неуютным холодным вечером на пустынной улице Мельбурна. Синди припомнила, как она плотно сжала веки, чтобы не расплакаться от отчаяния, а когда открыла глаза, перед ней стоял незнакомец. Она увидела крепкую загорелую шею, твердую линию подбородка, резко очерченный чувственный рот, прямой, тогда еще без следов перелома, нос и спустя мгновение зачарованно замерла, натолкнувшись на встречный взгляд пронзительных синих глаз.
Синди снова тяжело вздохнула. Он произвел на нее тогда ошеломляющее впечатление — широкоплечий, мускулистый, с фотокамерой через плечо…
— Горюешь по мужу?
Насмешливый вопрос Мартина в одно мгновение рассеял ее воспоминания.
— Я не хочу говорить о Теодоре! — Ее голос дрожал. — И о моем отце тоже. — Синди презрительно скривила губы. — К тому же он мне вовсе не отец, и тебе это прекрасно известно. У меня никогда не было родителей. Никто не знает, кто моя настоящая мать. Вполне возможно, это какая-нибудь девица легкого поведения! Ее материнского инстинкта хватило только на то, чтобы отнести меня к дверям больницы, вместо того чтобы выбросить в мусорный бак! — Затаенная боль против ее желания неожиданно выплеснулась наружу. — Меня передавали из одной семьи в другую, пока наконец в семилетнем возрасте я не попала к немолодой паре. Им было под пятьдесят. Считалось, что в таком возрасте слишком поздно усыновлять младенцев, поэтому они согласились взять меня. Приемная мать действительно старалась заботиться обо мне, но у нее было очень слабое здоровье, и пять лет спустя она умерла от инсульта. Через два года мой приемный отец, слабый, безвольный человек, женился снова. Его вторая жена сразу же воспылала ко мне ненавистью и сделала все, чтобы избавиться от меня.
— Она просто завидовала тебе, Синди, — примирительно сказал Мартин. — Я понял это, когда съездил к ним. Она завидовала и твоей внешности, и твоим блестящим успехам в школе. Именно поэтому она уговаривала твоего отца переехать на запад, в Перт, оставив тебя здесь.
— Да, она хотела пристроить меня людям, которых я просто не выносила, — хмуро пробормотала Синди. — Моя мачеха прекрасно понимала, что они тут же заберут меня из школы и заставят работать в их вонючем рыбном магазине. При этом она пыталась доказать, что делает доброе дело, устраивая меня на работу. Конечно, к чему образование такому несчастному созданию, как я? Неужели после всего этого непонятно, почему я сбежала?
— Ты знаешь, что я никогда не упрекал тебя за это, Синди.
Да, мысленно согласилась она. За множество других вещей, но не за это.
— Я думаю, они были безумно рады твоему появлению, Мартин. Они спали и видели, как бы снять с себя ответственность за мое будущее. — Ну почему, почему с самого ее рождения люди по тем или другим причинам отказывались от нее?!
— Послушай… Я знаю, что у тебя было трудное детство, Синди, — сочувственно произнес Мартин, бросив на нее беглый взгляд. — Но ведь тебе было хорошо у моих дяди и тети?
Она печально кивнула. Густые темные ресницы задрожали, отбрасывая тень на бледные щеки. Родители Теодора прекрасно относились к ней. Так, словно она была их настоящей дочерью. Они подарили ей свою любовь, дали прекрасное образование и выдали замуж за своего единственного сына. Но может ли она и дальше рассчитывать на их поддержку? Узнав, что Эдвин — не их внук, они тоже откажутся от нее. Поэтому лучше уйти самой и уберечь их от лишних страданий и разочарований.
