Лесия Корнуолл - Мимолетная страсть
— Докажите, — подзадорила его Изабель.
В следующее мгновение его рука подхватила ее под локоть, и Блэквуд с отчаянной спешкой повлек ее сквозь костюмированную толпу к открытым дверям в сад.
Он не произнес ни слова, как и Изабель, хотя и знала, куда он ее ведет и что намерен сделать, когда они туда доберутся. Следовало отказаться или вырваться, нет — бежать прочь до того, как она совершит что-нибудь, о чем потом пожалеет, но Изабель шла с ним по освещенной факелами дорожке элегантного сада леди Эвелин.
Они дошли до небольшого китайского павильона, расположенного у рыбного пруда. Блэквуд отпустил ее на минутку, чтобы схватить ближайшие факелы, вытащить их из земли и швырнуть в пруд, где они и погасли с протестующим шипением, оставив парочку в глубокой бархатной тьме.
Блэквуд тотчас же оказался рядом, невидимый, его руки обнимали Изабель, его рот, голодный и требовательный, впился в ее губы. Она отвечала на поцелуи, их языки боролись и сплетались, словно она делала это тысячу раз, словно давно привыкла к сексуальным приключениям в темных садах.
Он оторвал ее от земли, все еще целуя, и понес в павильон. Ей было слишком хорошо, чтобы останавливаться, и Изабель покорилась, прижимаясь к его твердому телу, ощущая его вожделение, позволяя ему разжечь ее собственное желание.
Когда они вошли, какая-то ночная птаха испуганно вскрикнула и улетела в ночь, громко хлопая крыльями. Изабель ахнула, не сомневаясь, что они попались, но Блэквуд прильнул к ее губам, уложив на обитую мягкой тканью скамью.
Святые небеса, только на прошлой неделе она пила чай с Эвелин на этой самой скамье. Во вторник? Изабель не могла вспомнить, да и какая разница? Блэквуд уже расстегивал пуговки на ее кафтане, обнажал ее тело, подставляя ее прохладному ночному воздуху и божественному теплу его ладоней.
Он целовал ее, ее руки запутались в ткани его рубашки, притягивали его ближе, ближе, Изабель жаждала большего. Его рот такой горячий, такой сладкий, она не могла вообразить ничего более восхитительного, чем этот поцелуй. Изабель бы не смогла перестать целовать его, даже если бы захотела. Он ее одурманил, опьянил и околдовал.
Блэквуд скользил губами по ее шее, расстегивая жемчужные пуговки, чтобы добраться туда языком и зубами. Изабель с трудом поспевала за ним, теребя неопытными дрожащими пальцами его галстук, пытаясь раздеть его, пока он проделывал это с ней.
И сдалась со вздохом, когда Блэквуд распахнул ее кафтан, отодвинул в сторону тонкую шелковую тунику и втянул в свой жадный рот ее сосок. Это вытеснило остатки ясных мыслей из головы Изабель. Она хотела его, его всего, и прямо сейчас.
Пусть Блэквуд пользующийся дурной славой повеса, проделывавший это тысячу раз с тысячью женщин, но сейчас он принадлежит ей. И только ей, весь целиком. Изабель чувствовала прилив сил, распаляющий желание, она извивалась под ним, стонала и бормотала непристойности.
Она шарила руками по его спине, пока не нашла место, где рубашка была заправлена в бриджи. Изабель потянула, желая почувствовать под руками его кожу, и мельком удивилась, куда делись его плащ и сюртук, но все это не имело значения. Должно быть, это магия. Она никогда не чувствовала себя так раньше, не была такой распутной и безрассудной. Изабель хотела получить удовольствие прямо сейчас, и она его получит.
Ее руки добрались до его тела и начали исследовать влажный шелк его кожи, завораживающую игру мускулов. Его тело было чудесным, настоящим мужским совершенством. Аромат его кожи окутывал ее, опьяняя куда сильнее, чем шампанское.
Изабель прижалась губами к его груди, стремясь попробовать его на вкус, но ей мешала рубашка, запутавшаяся в бриджах, да еще и меч по-прежнему висел у него на бедрах. Ткань зацепилась за старинный драгоценный камень в рукоятке и страшно мешала. Изабель в смятении пробормотала что-то. Она чувствовала, как его сердце бьется у нее под губами, его дыхание со свистом вырывалось из груди, а мускулы напряглись от удовольствия. Изабель отыскала его сосок и легонько прикусила его, потом всосала твердый бугорок через ткань рубашки и услышала, как он ахнул.
Она дерзко проникла рукой ему в бриджи и погладила крепкие ягодицы. Его бедра напряглись еще сильнее, и Изабель ощутила, как твердое естество вжимается в ее тело. Даже через слои одежды это было восхитительно. Она мягкая там, где он твердый, поддается там, где он наступает. Изабель раздвинула ноги, обхватила его, приветствуя давление, наслаждаясь им. Блэквуд возился с мечом, сыпал проклятиями, пытаясь его отстегнуть, но у него ничего не получалось. Зарычав, он просто оттолкнул меч, по-прежнему висевший на ремне, в сторону. Тот ударялся о скамью в такт их ритмичным движениям.
Изабель умирала от желания. Она опустила руку между их телами, пытаясь просунуть ее в его бриджи, но ей опять попался меч. В отчаянном нетерпении Изабель никак не могла вспомнить, как расстегиваются пуговицы и пряжки, знала только, что должна немедленно прикоснуться к нему, почувствовать его без этой дурацкой преграды в виде его одежды.
Изабель дернула, и пуговицы застучали по деревянному полу павильона. Затем она рывком распахнула ткань, оттолкнула проклятый меч, теперь хлопающий по его обнаженным бедрам, отыскала восставшее мужское естество и сжала его, горячее, бархатное, в руке, ощущая пульсацию. Блэквуд застонал и ткнулся ей в ладонь, втягивая воздух сквозь стиснутые зубы. Он сосал ее грудь, бормоча что-то неразборчиво, руки его исследовали изгибы ее тела, отыскивая чувствительные места, о существовании которых Изабель до сих пор даже не догадывалась. Она выгнулась навстречу, потянулась к нависшей над ней твердой жаркой тени.
— Войди, — пробормотала она. — Войди в меня.
Блэквуд поцеловал ее в губы и улыбнулся, чувствуя, как тяжело она дышит.
— Еще рано, милая, — ответил он и негромко засмеялся, услышав ее стон и почувствовав ее беспокойное дыхание. Изабель пылала и жаждала немедленного удовлетворения.
Блэквуд продолжал посасывать ее сосок раздражающе неторопливо. Она застонала, желая, чтобы это продолжалось вечно, но он переключился на второй. Ночной ветерок охлаждал разгоряченную кожу Изабель. Она ахнула, когда он втянул чувствительную плоть в свой жаркий невероятный рот.
Изабель впилась ногтями в его плечи, пытаясь притянуть его к себе. Она больше не могла говорить. Его рука скользнула по ее телу и с опытной легкостью нырнула под завязки свободных панталон. Изабель опять заерзала — его ладонь с приводящей в бешенство неспешностью скользнула по животу, по бедрам и погладила завитки. Сводя ее с ума, Блэквуд задержался над местом, где она жаждала ощутить его сильнее всего. Он дразнил и изводил ее. Изабель беспомощно приподняла бедра, впилась в его рот, кусала и сосала его губы и язык, слыша, как его дыхание переходит в стоны едва сдерживаемого желания.
