Доктор мечты (ЛП) - Шэн Л. Дж.

— Меня зовут Рис Мэтьюс, — он вынимает одну руку из кармана и протягивает мне. Я кладу свою маленькую ладонь в его огромную. Когда мы соприкасаемся, между нами что-то вспыхивает. Словно зажженный провод бомбы, обещающий взорваться. Воздух становится густым и насыщенным. В моем горле застревает дыхание пустынного ветра.

У Риса Мэтьюса суровое рукопожатие. Кожа у него грубая, руки большие, пальцы квадратные и чистые. Я глотаю воздух. Видит Бог, мне нужен кислород для работы мозга.

— Я Саванна Мартин, — отвечаю я.

— Саванна Мартин, — пробует он мое имя на губах. Мне нравится. Надеюсь, ему тоже. — Сколько вам лет, мисс Мартин?

— Двадцать два. — «А тебе?» спрашиваю я его с помощью силы телепатии. Очевидно, недостаточно громко, потому что он не отвечает.

— Практически младенец, — бормочет он, но это не мешает ему еще раз проверить мои младенческие кости. У меня клубничные светлые волосы, глаза цвета денег, пухлые губы и изгиб фигуры. Я — углеводы. Барби, которая знает, что для нее полезно, и предпочитает тако и мимозы, то есть углеводы. Пока что я не слышала жалоб от мужчин, с которыми встречалась, но мне хотелось бы иметь тощую фигуру его бывшей жены Кендалл Дженнер.

— Ну, мой педиатр не согласится. Он бросил меня, когда мне исполнилось восемнадцать, — промурлыкала я, и из моего горла вырвался безумный смех.

И тут он улыбается.

Не ухмыляется, не скалится, не лыбится, а действительно улыбается.

И. Это… Великолепно.

— Свежее мясо — наша профессия, — говорит он, и тут мне в голову приходит нечто безумное. Мы все еще пожимаем друг другу руки. Его пальцы касаются моего запястья, и не слегка. Он как будто массирует место, о котором я и не подозревала, что оно такое чувствительное и заряженное. Я сейчас умру. Я уверена в этом. Оргазм от рукопожатия — это ведь не дело, верно? Так почему же мои трусики такие влажные? И почему я так сильно сжимаюсь изнутри?

— Ну, тогда хорошо, что я просто секретарша, потому что я вегетарианка. — Из моего рта вылетает еще один бред. Я не должна следить за этим.

— Даже сейчас, мисс Мартин? — Он наклоняет подбородок вниз, и если он спрашивает меня, готова ли я сделать исключение для его мяса, то ответом будет его молния, скатывающаяся вниз, и мой рот на его члене. Но он не спрашивает об этом, напоминаю я себе. Он просто ведет светскую беседу. Светскую беседу, которую я грязно пересказываю в своем безумном воображении.

— Боюсь, что да, — облизываю я губы.

— Так скажите мне, мисс Мартин, вам нравится то, что вы видите?

Мои глаза расширяются и опускаются к его сочным губам. У него губы Купидона, прикрепленные к лицу модели Armani. Я начинаю беспокоиться, что действительно собираюсь кончить прямо здесь и сейчас. Этот мужчина слишком возбуждает.

— Я… — начала я, но он прервал меня.

— Я имел в виду клинику, мисс Мартин. Не нужно сгорать от покраснения. Стены здесь новые.

Конечно, он имел в виду мое новое место работы.

— Пока что это интересно, — игнорирую я подколку. — Работа довольно простая.

— Тогда почему я слышу в вашем голосе неуверенность?

— Из-за начальства, — признаюсь я, встретив его взгляд.

— А что не так с вашим начальством?

Сразу скажу: с моими боссами все в порядке. Вы ненавидите друг друга и меня. Вокруг столько негатива, что, боюсь, воздух потемнеет, когда ты войдешь в комнату.

— Ничего, — прочищаю я горло. — Но из-за того, что нас здесь только трое, кажется, что здесь слишком…

— Тесно? — спрашивает он, преодолевая расстояние между нами длинным шагом. Я чувствую его запах и тепло его тела, пульсирующее напротив моего. Мне хочется застонать и укусить его за плечо. Но вместо этого я смотрю ему в глаза и киваю. В этой ситуации нет ничего профессионального, это точно.

— Не волнуйтесь, мисс Мартин, доктор Лерер не задержится здесь надолго. — Его дыхание обдувает мое лицо, и да, теперь официально доказано, что рукопожатие может вызвать оргазм, потому что, как только он убирает мою руку, миллион нервных окончаний, вспыхнувших по всему телу, заставляют меня подавить стон. Я приваливаюсь к стене позади меня, ноги дрожат, соски напряжены, а рот раскрыт в маленьком удивлении. Это не огромный оргазм. Это тихий, сотрясающий землю оргазм.

Я не поднимаю глаз, чтобы проверить, заметил ли он. Я не могу. Я никогда не переживу этого. Это самый неловкий момент в моей жизни.

— Пессимизм, царящий здесь, опьяняет, — выдыхаю я.

— Оптимизм, который ты рассыпаешь вокруг, как обкуренная фея, тоже не так уж велик, — язвительно говорит он, бросая на меня предостерегающий взгляд. — И, кстати, я знаю, что ты накормила моего сына замороженным йогуртом. Он мне все рассказывает. — Я тяжело сглатываю, но не извиняюсь. Благодаря этому обмену мнениями я быстро прихожу в себя после оргазма.

— А доктор Лерер знает, что вы планируете вытеснить ее? — бормочу я, проводя рукой по волосам. Если босс "А" планирует убрать босса "Б" без ее ведома, то все здесь станет еще запутаннее. Я не знаю, что Стейси делала с Рисом, но уверена, что он вел себя с ней по-детски, как ублюдок. Я знаю, что пытаюсь объяснить себе, что подписала здесь контракт всего на шесть месяцев. Конечно, я смогу справиться с их драмой, пока не найду что-нибудь получше.

— Она и хочет, и не хочет. Она была бы глупа, если бы не выяснила это сама, но я не очень-то разговорчив. — Его честность застает меня врасплох.

— У вас есть общий ребенок, — напоминаю я ему. Теодор — не самый веселый мальчик, которого я встречала, но он все еще шестилетний, невинный малыш. Он заслуживает большего, чем ему предлагают сейчас в отделе поведения.

— Я прекрасно понимаю. К чему ты клонишь?

— Постарайтесь быть более сговорчивым. Не для нее. Для него.

Рис Мэтьюс упирается локтем в стену над моей головой и ухмыляется. В этот момент где-то в аду у демона появились крылья.

— Я умею драться. И побеждать. А вот хорошо играть? Не очень.

Я делаю шаг в сторону, подальше от его тела. Он либо пристает ко мне, либо пытается ударить. Ни один из вариантов меня не устраивает.

— Сэр, что… что насчет канцелярских принадлежностей?

Рис Мэтьюс снова наклоняется ко мне, вынимает из моих волос карандаш, удерживающий мой пучок на месте, и подносит его к уху. Его глаза опускаются к моему декольте, и он распускает еще одну восхитительную ухмылку.

Его губы нависают над моим ухом, и мы практически дышим одним воздухом, когда он говорит:

— Думаю, я получил все, за чем вы сюда пришли, мисс Мартин. Закройте за собой дверь.

4

Миллиардер и принцесса

Две недели спустя

Две недели я забирала торжественного, снобистского Теодора Мэтьюса из школы — парню шесть лет и скоро шестьдесят — и приводила его в клинику, чтобы он пообщался с отцом в перерывах между приемами. Меня никогда не бывает рядом, когда они вместе, но Теодор говорит мне, что отец учит его латыни, истории и игре в шахматы. Может, доктор Мэтьюс и сволочь для всего мира, но я скажу одно — он точно любит своего ребенка.

— Можно мне еще замороженного йогурта?

— Ты собираешься сдать меня своему отцу? — Я сужаю глаза, бросая на него взгляд через зеркало заднего вида. У него платиновые волосы и лесные глаза его матери, но отцовская способность заставлять тебя хотеть ему понравиться.

— Возможно. Но он не собирается тебя увольнять. Он говорит, что с ним никто не мирится.

— Тогда, наверное, да. Но я принесу тебе маленькую порцию. Тебе не нужен весь этот сахар. — К тому же я плачу за это из своего кармана, а я стараюсь экономить.

Две недели я встречаю встревоженных мам, детей, новорожденных и ничего не понимающих пап и провожаю их до кабинетов доктора Лерер и доктора Мэтьюса.

Две недели я готовлю домашнее печенье и ставлю тарелку на стойку администратора, играю с захворавшим малышом, когда его мама кормит грудью младшую сестру, и помогаю подростку, пришедшему на прививку, рассказывая, что прокалывать язык совсем не так больно.