Элис Маккинли - Обольстительная Джойс
10
Маркус неуверенно прошел в кухню, не понимая, почему его не встретили у порога.
— Да-да, сюда, не стесняйся, сейчас никого нет, кроме меня.
Увидев костыли рядом с креслом, на котором сидела Джойс, Маркус изменился в лице.
— Ты… Ты… Что с тобой? — Он неловко повел плечом. — Что такое? Ты…
Джойс натянуто улыбнулась, прекрасно понимая, что никакая улыбка, пусть даже самая обворожительная, не сгладит впечатления, произведенного костылями. Маркус просто потерял дар речи.
— Я сейчас тебе все объясню, сядь, пожалуйста.
Маркус послушно сел, все еще глядя на невесту изумленными глазами. Но Джойс отметила странное выражение его лица. Смесь разочарования, досады и… Или это ей только показалось?
В последнее время, после того первого насторожившего ее разговора в больнице, Джойс даже по телефону чувствовала, что с Маркусом что-то не так. Он, правда, перестал ревновать, поскольку она честно отзванивалась по утрам, но какое-то непередаваемое словами напряжение в его голосе с каждым днем становилось все заметнее. Джойс смотрела на Маркуса, и у нее почему-то возникло ощущение, что этот визит и так ему в тягость, а ее болезнь делает его еще более обременительным. Словно в подтверждение мыслей Джойс, он опустил глаза. Но потом, видимо взяв себя в руки, посмотрел на нее прямо и она узнала прежнего Маркуса.
— Скажи мне, только честно, что с тобой и насколько это серьезно. Только не начинай со слов: «Это совсем не серьезно», как ты любишь это делать.
— Но если это действительно не серьезно? — возразила Джойс, все еще улыбаясь. И она принялась рассказывать историю с обвалом. Разумеется, в ее варианте все выглядело раз в пятьдесят безобиднее: просто небольшой обвальчик, просто небольшой подземный источник, но все обошлось. Все великолепно, немного застудила ноги и простыла.
— Понятно. — Маркус усмехнулся, почесав затылок. — Ну что ж, теперь я убедился в правильности своих опасений. Это тебя завалило в Эль-Гизе. И, я прошу, не нужно больше лгать. Я смотрел египетское телевидение. У меня были сомнения, но я вижу, что не ошибся. Само собой, кого еще, кроме тебя, могло завалить в подземном коридоре? Не пугайся, твоим родителям я ничего не сообщил: передали, что состояние стажерки из Австралии мисс Алекс Зандер, которая около десяти часов провела под землей, не внушает опасений. Я смотрел новости. Твое счастье, что часом раньше не переключил на этот канал и не видел прямого репортажа с места событий. Фамилию они, конечно, переврали, но догадаться было нетрудно. Итак, ничего серьезного? Маленький обвальчик?
Теперь уже Джойс стало стыдно, и она в свою очередь опустила глаза.
— Во всяком случае, ты теперь все знаешь.
— Знаю, — кивнул Маркус. — Почему ты все скрыла? Почему даже в университете ни о чем не догадываются?
— Потому что это прервало бы мою стажировку. — Джойс посмотрела на Маркуса в упор — пусть он почувствует, насколько для нее это важно.
— Да ты… Да ты помешалась на ней! — вспылил он, вскакивая с места. — Какая может быть стажировка, когда ты ходить не можешь?
— Это ненадолго! — Джойс почувствовала себя увереннее, когда разговор начал плавно перетекать в скандал. Она будет до последнего отстаивать свои интересы, нравится ему это или нет. — Через неделю я буду на ногах.
— Ладно, мне это надоело, собирайся, мы едем домой.
Джойс давно ждала этих слов, но сказаны они были, как ей показалось, недостаточно категорично, словно Маркус был вынужден так поступить, следуя какому-то давнему плану.
— Я никуда не поеду, — попыталась возразить Джойс, почувствовав слабину. Может, еще не все потеряно.
— Мисс Алекс Зандер, давайте не будем препираться из-за очевидных вещей. Хотелось бы мне еще поговорить с твоим руководителем. Куда он-то смотрел? Это ведь не пара шишек и не синяк. Я ничего не понимаю, почему он сразу не сообщил в университет? Тем более что у тебя с ним не сложились отношения. Отослал бы назад или я бы приехал, сдал бы тебя с рук на руки. А то отпусти тебя одну, ты и до Австралии не долетишь, по дороге найдешь себе приключений. Даже в воздухе. Хотя я, конечно, его отчасти понимаю, ты своими уговорами достанешь кого угодно.
Пока Маркус говорил, Джойс чувствовала, что закипает, поэтому, едва появился удобный момент, она перебила жениха:
— Знаешь что, это не твое дело! Его решения относительно меня… — Готовясь к этому разговору, она поклялась себе, что обойдется без истерик, но теперь почувствовала, как предательская слеза покатилась по щеке, оставляя влажный след.
— Одно хорошо, — усмехнулся Маркус. — Теперь ты не можешь бегством уйти от разговора, как сделала бы это сейчас, будь у тебя здоровы ноги. — Но ни издевки, ни злости, ни обиды в этих словах не было, одно только знаменитое Маркусово добродушие. — Вот, возьми. — Он протянул ей платок.
— Ты ничего не понимаешь, — всхлипнула Джойс. Спокойствие жениха как будто передалось и ей. — Ничего.
— Может, и так, — согласился Маркус. — Но одно я понимаю очень хорошо: тебя нельзя отпускать от себя больше чем на метр. А этот человек, вероятно, подпал под твое обаяние, которое ты пускаешь в ход всякий раз, когда тебе нужно чего-нибудь добиться.
— Ты не прав. — Джойс хлопнула ладонью по столу. — Просто он видит, что я не бревно, которое можно запереть у себя в сарае и никому не показывать. Он с первого дня понял, что я достаточно способная, чтобы работать по-настоящему, и дал мне шанс.
— Я так понимаю, это камень в мой огород. — Маркус откинулся на спинку стула. — Знаешь, мне не очень приятно это признать, но ты во многом права.
Вот это новость! Джойс ушам своим не поверила — Маркус сам — не под дулом пистолета, не с ножом у горла — говорит, что его ненаглядная невеста права.
— В чем? В чем… именно? — Она так удивилась, что даже не могла говорить: слова подбирались с трудом.
— В том, что я действительно не мог оценить многих твоих талантов, не ценил убеждения и принципы, не поддерживал стремления к карьере. Знаешь, за эти три недели я успел понять, что любимого человека нельзя переделывать. Нельзя навязывать ему свою правду. Если любишь по-настоящему, то принимаешь его таким, какой он есть.
Так, теперь Джойс уже не понимала ровным счетом ничего. Куда он клонит? Почему завел разговор на эту тему?
— Маркус, кто написал тебе эту речь и когда ты успел ее выучить? — Она недоверчиво прищурилась. — Я не поверю, что это твое мнение.
— Вот видишь, — он улыбнулся и, потянувшись через стол, взял ее руку, — ты мне не веришь. Но за это время я много думал. Роль домохозяйки и почтенной матери семейства тебе не подходит. Ты не создана для нее. А я все это время тебе ее навязывал. Так не должно быть между любящими людьми. Извини.
