Глория Даймонд - Напрасные упреки
Мальчик дремал. Действие анестезии еще не прошло. Дороти смотрела на сына сквозь слезы, зная, что скоро к нему вернется знакомая боль. Она пережила вместе с ним уже несколько подобных операций и знала, сколько ему еще предстоит вытерпеть. Анестезия — всего лишь короткая передышка, но и за нее она была благодарна.
В молчании Шелдон и Дороти уселись по обе стороны кровати. С тех пор как доктор позвал их, они не сказали друг другу ни слова. Доктор Харди хвалил Дэвида, говорил, что тот держался молодцом и что у него, по-видимому, сильный характер. Надеялся, что это поможет мальчику скорее встать на ноги.
Он разрешил им побыть с Дэвидом десять минут. Потом, сказал доктор, мальчика переведут в другую палату, где он пробудет до утра, поэтому Шелдону и Дороти лучше отправиться домой и хорошенько выспаться.
Но неожиданно для Дороти Шелдон возразил доктору, заявив, что предпочитает провести ночь в больнице, рядом с Дэвидом. Он был так настойчив, что доктор согласился. Теперь им предстояло съездить домой за необходимыми вещами, а потом вернуться и по очереди дежурить у постели мальчика.
Дороти еще раньше предлагала так сделать, но в то время Шелдон отмахивался от ее уговоров. Сейчас она вздохнула с облегчением. Может быть, сегодня он впервые понял, как мучительно ждать и не иметь возможности помочь своему ребенку. Если бы это заставило его осознать, какие страхи пришлось ей пережить за последние годы!
Дороти были хорошо знакомы чувства, которые испытывал сейчас Шелдон. Ей слишком часто доводилось сидеть у кровати сына, всем сердцем желая облегчить его страдания. И она искренне радовалась, что у малыша появился еще один любящий человек.
Вот только что ждет их в будущем? Признание Райли навсегда разрушило ее доверительные отношения с Шелдоном. Он не поверил ее рассказу, и можно ли его винить в этом? О настоящем браке и настоящей семье теперь следует забыть. Да и никто ей не поверит. Хорошо еще, если удастся убедить суд разрешить ей хотя бы совместную с Трентом опеку над Дэвидом.
Дороти закусила задрожавшую губу. Если она позволит себе думать об этом, сердце ее разорвется на куски. А ей сейчас очень нужны силы. Предстоящей ночью она должна будет поддерживать сына. Все прочее может подождать.
Дэвид шевельнулся и что-то пролепетал, но Дороти не поняла его. Она напряглась, прислушиваясь, и почувствовала, что Шелдон напрягся не меньше.
Кажется, прошла вечность, прежде чем Дэвид открыл глаза, посмотрел на них и слабо улыбнулся.
— Привет, мой сладкий, — прошептала она, превозмогая ком в горле. Каждый раз после очередной операции мгновение, когда он просыпался, казалось ей чудом.
— Привет, — произнес и Шелдон. — Как дела, дружище?
И вдруг, бормоча что-то, Дэвид протянул ручки к тому, в чьей поддержке нуждался больше. К Шелдону!
Бросив на Дороти загадочный взгляд, Шелдон, чуть дыша, коснулся дрожащих пальцев племянника.
— Все в порядке, малыш. Мы здесь, с тобой, — нежно сказал он.
Дороти так крепко ухватилась за решетку кровати, что руки ее побелели. Она пристально смотрела на переплетенные пальцы сына и Шелдона. Большая крепкая рука задрожала и напряглась, как бы оберегая маленькую ручку. Спустя мгновение пальчики Дэвида разжались. Мальчик вновь уснул. Рядом с дядей он чувствовал себя в полной безопасности.
В глазах Шелдона что-то блеснуло. Он продолжал смотреть на Дэвида, не замечая ни взгляда Дороти, ни своих слез, которые медленно скатывались из глаз и исчезали за синей маской. За эти слезы Дороти готова была бы отдать за Шелдона жизнь, да только ему это было не нужно.
Возвращение домой стало настоящей пыткой. Шон уехал к себе. Нетти старалась завести разговор, но никто ей не помогал. Нед недовольно хмурился и молчал. Дороти и Шелдон ни разу не взглянули друг на друга.
Сначала Дороти решила остаться в больнице, но Шелдон ей не позволил. Она догадывалась, что дома им предстояло тяжелое объяснение с глазу на глаз, и обреченно ждала, когда буря разразится.
Однако, приехав домой, Шелдон сразу направился к себе в кабинет, наверное, звонить детективу, подумала Дороти, чтобы убедиться в новости, которую сообщила Каролина, а потом уж даст волю злости. Она медленно поднялась к себе, чтобы сложить все необходимое на ночь.
В спальне было темно, но Дороти не стала зажигать свет. Она опустилась на край кровати, глядя прямо перед собой. Сегодня даже серебристый свет луны не завораживал ее. Все вокруг казалось ей мрачным и серым, таким же, как ее будущее. Скорее всего Шелдон не захочет, чтобы она оставалась в его доме. Он потребует, чтобы она уехала, оставив ему Дэвида. Но она не в силах так поступить!
Ей все равно, что подумают люди, все равно, что предпримет Шелдон. Она не даст ему развода и не бросит сына. Будет унижаться или бороться до конца. Если Шелдон обратится в суд, постарается найти судью, который поймет, что она ни в чем не виновата, что ее единственным грехом была доверчивость, наивная вера в силу любви.
Любовь… Для нее смыслом жизни была любовь к Дэвиду… и Шелдону. Без них обоих жизнь не имела никакой цены.
Дороти обхватила себя руками за плечи, словно защищаясь от обступавших ее со всех сторон бед. Она с отчаянием подумала, что ни разу не слышала от Шелдона слов любви. Страсти да, но не любви. И сама ни разу не осмелилась сказать ему о своих чувствах. А теперь об этом нечего и мечтать. Все кончено…
Нервы у нее были напряжены до предела. Еще немного, и она начнет сходить с ума. Надо бежать из этой темной комнаты, от этого одиночества! Она вскочила, наспех побросала вещи в сумку и поспешила к лестнице, пугливо озираясь: ей не хотелось никого встречать.
Осторожно открыв дверь, она выскользнула наружу и свернула на дорожку, ведущую к цветникам. Луна заливала привычным серебристым светом белокаменные скамейки и фонтаны. Воздух наполняло благоухание роз. Здесь росли бесчисленные розы всех цветов и оттенков, но сейчас они все казались серебряными.
Дороти долго бродила по дорожкам. Движение понемногу успокаивало разгулявшиеся нервы, не давало вновь погрузиться в мрачные размышления. Наконец она позволила себе остановиться и устало опустилась на скамью.
Но только она уселась, как поблизости послышались шаги. Ей не надо было смотреть в ту сторону, откуда они доносились. Она знала, что это Шелдон. Он постоял у входа в розарий, оглядываясь, увидел ее и быстро подошел.
— Дороти, — с некоторым удивлением спросил он, — что ты здесь делаешь?
Она заранее не приготовила ответа на такой вопрос и, смутившись, пробормотала невразумительно:
— Цветы… Мне хотелось посмотреть на цветы.
