Энн Тамплин - Ставка на фаворита
— Флоренс, он опережает остальных! — теперь уже восторженно крикнул Джон.
— Он победит, — уверенно произнесла Флоренс, разом успокоившись. — Он опередил всех не меньше чем на пять корпусов и нисколько не снизил скорости.
Теперь волновался больше Джон, и, когда Дарлей первым показался из-за поворота, выйдя на финишную прямую, он чуть не задушил в объятиях Флоренс. Дарлей грудью сорвал финишную ленту и пробежал мимо целующейся пары, кося темным глазом, словно ревнуя свою хозяйку. Жокей развернул жеребца и ровным шагом подъехал к смотровой площадке, где стояли Флоренс и Джон.
— Мы победили, мисс Моранис, — сказал он.
Нырнув под ограждение, Флоренс подошла к ним и горячо поблагодарила жокея.
— А что произошло на старте? — спросила она у него.
— Кто-то из сидящих на трибуне зрителей недалеко от места старта выстрелил. То ли из ракетницы, то ли из пистолета, не знаю. Только Дарлей испуганно метнулся, не слушаясь меня, вправо. Хорошо, что никого не задел. А на второй четверти круга он уже стал послушным и легко принялся обгонять всех. У вас чудесный конь, мисс Моранис. Посмотрите, как он дышит, он даже не вспотел. Думаю, это не последняя его победа.
Подбежал распорядитель, а за ним Уильям, несший попону Дарлея.
— Кто совершит круг почета? — поинтересовался распорядитель. — Жокей или владелец жеребца? Кстати, где он?
— Я владелец Дарлея, — сообщила Флоренс.
Жокей спрыгнул на землю и передал ей поводья.
— Это ваша победа, — сказал он ей уважительно.
— Не только моя. — Флоренс обернулась к Джону. — Не хочешь совершить со мной круг почета?
— С тобой хоть на край света, дорогая, — ответил Джон и, встав с другой стороны Дарлея, взялся вместе с ней за поводья.
Эпилог
Сквозь ускользающий сон Джон слышал, как плещется вода. Не сразу сообразив, где они находятся, он открыл глаза, не смея шевельнуться, чтобы не разбудить Флоренс. Ее очаровательная головка покоилась на его плече. Джон тихонько подул на завитки ее пушистых волос, которые щекотали ему шею. Флоренс перевернулась на другой бок, перенеся голову на подушку.
В Ницце, куда они прилетели из Лондона после свадьбы, чтобы отправиться в свадебное путешествие на яхте вдоль западного побережья Италии, она коротко постриглась. Джону было жаль ее длинных чудесных волос, но Флоренс его быстро успокоила, сказав, что пройдет всего несколько месяцев и они снова отрастут. Впрочем, и с мальчишеской стрижкой его жена была чудо как хороша, привлекая к себе внимание мужчин. Джон, заметив очередной восхищенный взгляд, обращенный на Флоренс, готов был то лопнуть от гордости, то взорваться от ревности. Поэтому он был рад, когда они отплыли, взяв с собой из команды, перегнавшей яхту Джейсона Николсона из Темзы в Средиземное море, только одного опытного пожилого яхтсмена, с которым они по очереди вели яхту. На Флоренс лежала обязанность готовить всем еду, с чем она справлялась великолепно. Зная характер своей жены, Джон принял правильное решение провести две недели в плавании. На каком-нибудь фешенебельном курорте ей быстро бы наскучило бездельничать.
Путешествие прошло благополучно. В Риме яхту передали снова прежней команде, а новобрачных самолет доставил в столицу Мальдивов, в город Мале, расположенный на одном из двух тысяч островов архипелага. Отсюда живописно одетые аборигены доставили их в большой местной лодке, дхони, украшенной цветами, на остров для двоих, где им предстояло провести в полной изоляции оставшиеся две недели медового месяца. У Флоренс, вспомнил с улыбкой Джон, забавно вытянулось лицо, когда она увидела бунгало на сваях, торчавших прямо из воды. А как она чуть не визжала от восторга, когда обнаружила в их уютной спальне прозрачный пол, сквозь который можно было наблюдать за разноцветными рыбками! Наконец-то ему удалось реализовать свою мечту и полностью уединиться с любимой женщиной. Здесь не было даже телефонной связи с внешним миром, если не считать местного телефона, по которому они иногда заказывали себе напитки и еду. А в основном они предпочитали сами готовить себе еду. Тем более что рыбная ловля составляла для них единственное развлечение, которому они предавались за пределами спальни.
Джон потянулся и встал, решив, что сегодня его очередь готовить завтрак. На четвертом месяце беременности Флоренс отличалась завидным аппетитом, она округлилась, тело ее налилось и стало еще более соблазнительным, чем прежде. Раньше Джон ни за что бы не поверил, что семейная жизнь и занятия любовью с одной и той же женщиной таят в себе столько интересного. Ему никогда не приходилось о ком-то заботиться. Теперь он находил это занятие даже увлекательным.
Он выключил электрический кофейник, предварительно накрыв, чтобы не остыла, яичницу из черепашьих яиц, которые поставлял им менеджер отеля на соседнем острове, и пошел будить жену. Джон повторял про себя это слово, смакуя каждую букву, словно пробовал ее на вкус. Оказалось, что Флоренс уже не спала, а, свесив голову, увлеченно смотрела на естественный аквариум под прозрачным покрытием пола. Она делала это каждое утро, и, кажется, ей не надоедало, хотя пошла уже вторая неделя их пребывания на этом маленьком острове. Через несколько дней они покинут остров на двоих, где царит вечное лето, и вернутся на свой большой остров, где их ждут ноябрьские ветра и дожди.
— Ты не соскучилась? — спросил Джон, намазывая маслом третий бутерброд для Флоренс.
— Не то слово! Я ужасно соскучилась, только не хотела тебя огорчать, — призналась жена. — Не обижайся, Джонни. Конечно, здесь как в сказке, но не знать почти две недели, как чувствуют себя родители и что происходит на ферме, просто невыносимо. Ты не обиделся?
— Разумеется, не обиделся. Ты права, хорошенького, как говорится, понемножку. — Джон подумал, что в последнее время абсолютно во всем соглашается с Флоренс. — Пора и делами заняться. Я тоже соскучился по ферме. Сегодня мне даже приснился сеновал. Помнишь, тот самый, на котором нас чуть не застукал твой отец?
Румянец окрасил ее щеки, и она тихонько засмеялась, со смущением вспомнив, как они тогда рисковали. Джон с удовольствием наблюдал ее смущение, любовался загорелым лицом и телом Флоренс, которая в своей короткой белой тунике напоминала ему греческую богиню.
— Знаешь, по возвращении домой я решила начать готовить Дарлея к троеборью. Тогда мы могли бы выставить его на состязания в Ливерпуле.
— Не думаю, что сейчас это своевременно, Фло, — медленно произнес Джон. — Ты не можешь рисковать нашим будущим малышом, работая с лошадьми. Придется тебе пока забыть об этом.
