Натали де Рамон - Рандеву с замком
Только в машине я перевел дух, но тут же сообразил, что и шофер очень даже может быть человеком Брунсберри. Однако все обошлось, он доставил меня в «Павильон». Больше всего на свете в тот момент я сожалел, что у меня нет с собой оружия. Я бы точно вышиб из Брунсберри мозги! Что ж, воспользуюсь каминными щипцами! Я влетел в свой номер, перепрыгнув через карниз. Никого! Прихватив эти самые щипцы, я ринулся в номер Брунсберри. Пусто! Проклятье! Я вернулся в свой, раздумывая, не позвонить ли в полицию.
— Ну и что бы ты сказал им?
— Вот именно, ты умница, Эле. Поэтому для успокоения я решил проинспектировать бар в своих апартаментах. Обнаружил там виски, начал отворачивать крышечку, стук в дверь. Войдите! Входит Брунсберри, по-свойски подмигивает мне, как ровне, и, ни слова не говоря, бросается к телефону. Что это значит?! — кричу я. «Ох, только бы все получилось, мистер Уоллер», — говорит Брунсберри и что-то там включает в телефоне. И мы слышим голоса: «Вот видишь, как хорошо, что мы не отправили курьера», — мужской, довольно знакомый. «Куда уж лучше, — возражает женский и тоже ужасно знакомый, — надо было сразу действовать, а не устраивать истерики». «Слушай, я старый человек, а когда валятся карнизы…» «Короче, что ты собираешься делать? А то мне давно пора смывать, все отвалится…» «Вырастут, не зубы! Это же просто провидение!» «Эта гадость?» «Главное, что это гуашь, а не масло!» «Ты о чем?» «Это же бумага, спереди стекло, сзади…» Тут что-то зашуршало, и я спросил: что это, Брунсберри? Он поморщился и помахал рукой. Мужской голос произнес: «Теперь осталось посильнее шарахнуть, чтобы разбилось стекло…» Раздался щелчок. Я в недоумении посмотрел на Брунсберри. «Короткая пленка, старая модель, — сказал он и потер руки. — Мы их поймали, мистер Уоллер! Звоним в полицию, у нас есть все доказательства!» Какая полиция, Брунсберри? Вы спятили? — сказал я. У меня предвыборная компания, и пусть тысячу раз буду прав я, я не могу позволить себе сейчас никаких судебных процессов! «Но ведь заговор налицо, мистер Уоллер. Они хотят убить вас этой картиной, вы же слышали: шарахнуть стекло». Допустим, сказал я, отхлебнул виски прямо из горлышка и потребовал объяснений.
Короче говоря, Брунсберри, едва завидев «финку», которую привез Брунар, сразу понял свою оплошность. Он ведь разговаривал с настоящей по телефону, и у той не было такого идиотского акцента. Однако ему вовсе не хотелось терять лицо из-за какого-то пустяка — подумаешь, жалкая мазня, — он стал подыгрывать Брунару и совершенно спокойно оставил их в моем номере одних. Но вот когда в пять с минутами он вошел в мой номер и увидел карниз и финку — только что из ванны, вот тут он перепугался. В таких солидных отелях карнизы редко падают сами по себе, да и гости обычно не моются в номерах, а содержание завещания он знал, как никто другой. Вызывать полицию? А где труп? Понятно, что не только из любви к моей персоне Брунсберри хотелось видеть труп меньше всего. Выход один — не спускать с заговорщиков глаз и ждать: они должны выдать себя, — так рассуждал этот новоявленный частный детектив. Особенно долго ждать не пришлось. Мнимая кузина даже не предполагала, что она «самостоятельно» выбрала эту картину, да и Брунар этого тоже не знал, потому что в глаза не видел завещания. А то, что я тоже почувствовал неладное, Брунсберри понял и перепугался еще больше, когда я ушел с тобой.
Итак, оставшись караулить эту парочку, Брунсберри позвонил в сервис, чтобы заказать номер для «кузины», как я и велел ему. Там сработал автоответчик и попросил подождать, заиграла музыка — все как обычно в гостиничном сервисе. Брунсберри не большой поклонник музыки, он перезвонил еще раз, та же мелодия. И тут его осенило. Он сказал этим прохвостам, что спустится в сервис сам, незаметно нажал в телефоне кнопку на запись — ну, как мы обычно записываем послание на автоответчик, дескать, нас нет дома, — и быстренько ушел из номера. Брунсберри тот еще тип, но подслушивать под дверью — непристойно даже для него. Конечно, полный риск — неизвестно, вдруг кто-нибудь случайно позвонит и отключит запись или эта парочка поведет себя более осмотрительно. Но, как бы там ни было, хитрость удалась.
Следовало бы похвалить Брунсберри за находчивость, но я был слишком зол на него и велел рассказать все, что он знает про финку. Во-первых, удивительно, чтобы кто-то по доброй воле мог выбрать такую картину, а во-вторых — где настоящая кузина? Что с ней? Она ведь прилетела наверняка, кто ее встретил? Понятно, тут мы с Брунсберри могли только гадать, зато о картине он мне поведал довольно занятную историю про старого маркиза, некогда владевшего замком Жолимон и опекавшего бабушку финки. В память о бабушке и об этом человеке моей кузине захотелось иметь именно этих «коровок», потому что, по рассказам бабушки, маркиз исключительно дорожил ими, однако вовсе не за художественную ценность, а за тайник, который был с обратной стороны картины. Но ни Линна, ни ее бабушка не знали, что в тайнике. Вероятно, что-то ценное, но не с меркантильной точки зрения, а только для семьи маркиза, потому что он хотел передать это своему сыну, который так и не вернулся с войны.
— А мы с Никсом решили, что там снимки, — сказала я. — Компрометирующие твоего деда. И тебе не нужно бы их видеть.
— Дональда Уоллера скомпрометировать невозможно!
— Все возможно, Майкл. Его первая жена засняла тот момент, который предшествовал рождению матери Линны. Довольно интимный, я бы сказала, момент.
— Любопытно, — хмыкнул Майкл. — Но, честно говоря, и того, что я обнаружил в тайнике, мне бы тоже не хотелось видеть.
— Ну так что там?!
— Знаешь, если бы Брунар и его девчонка действительно бы шарахнули меня по башке этими «коровками», я бы сейчас вряд ли беседовал с тобой. И ты бы не пережила свой первый в жизни настоящий оргазм.
— Майкл!
— Ладно, ладно, все по порядку. Мы еще пару раз с Брунсберри прокрутили пленку и заинтересовались курьером, которого заговорщики так никуда и не отправили. Брунсберри торопил меня открыть тайник, дескать, парочка никуда из своего номера не денется, ведь картина, которая для них «провидение», здесь. Но я отослал его. Покажите «финке» Париж, Брунсберри, может быть, вам удастся что-нибудь выяснить про настоящую кузину, посоветовал ему я, уймите свое любопытство, картина принадлежит ей вместе с тайником. Он ушел, понятно, не поверив, что я не заберусь в тайник без него.
— Что там?! Я же видела эту фанерку на ржавых гвоздях!
— Почему же ты не заглянула под нее? А? — Майкл выгнул бровь и подлил нам вина. — Какое симпатичное шардонне. Но, по-моему, следует позвонить в ресторан, чтобы нам привезли чего-нибудь покрепче.
