Барбара Делински - Бриллиант
— Все было очень мило, — пробормотала Сара, медленно стягивая перчатки. — Спасибо.
Джеффри стоял позади нее, прижимаясь спиной к закрытой входной двери.
— Тебе спасибо. Ты сыграла великолепно.
Холодная нотка в его голосе задела ее, и Сара заняла оборону, к которой всегда была готова.
— Я и не знала, что играю. Мне казалось, что я веду себя как всегда.
— Уверен, что это потребовало от тебя некоторого напряжения сил. Раньше ты никогда не любила подобных тусовок.
Сара со вздохом уронила руки.
— С тех пор как я в последний раз видела этих людей, прошло восемь лет. По сравнению с той моей жизнью, я теперь живу совсем-совсем иначе. Я сама другая. Тебе и твоим друзьям эта перемена может показаться неожиданной. Но с моей точки зрения, она развивалась постепенно, и поэтому для меня она куда менее разительна. — Сара намеренно предпочла обратиться к более общей теме светского поведения, а не конкретному, личному аспекту своего взаимообщения с мужем.
Это был необходимый маневр. Сейчас, глядя на Джеффри, она испытывала все то же мощное притяжение, которое ощущала весь вечер. Никто из гостей, присутствовавших на вечере — а там собралась целая коллекция красивых мужчин, — не привлекал ее ни в малейшей степени, никто, за исключением Джеффа. Даже теперь, когда он, скрестив на груди руки, смотрел на нее своими темными, странно загадочными глазами, Сара отчаянно хотела его. В итоге весь этот вечер был сплошным соблазном, ведущим к моменту, который не должен произойти.
Сара пожалела, что не владеет искусством обольщения. Как жаль, что она не может подойти к Джеффри и околдовать его, чтобы у него осталась лишь одна мысль — о полном, от всего сердца обладании. Но она не могла это сделать. Даже став уверенной в себе, искушенной и раскрепощенной, она, попросту не могла этого сделать. Она все еще не могла без традиционного элемента. В прошлом, когда она осмелилась призвать его, он отверг ее. На этот раз ему придется прийти к ней самому.
Но он этого не сделал. За все время, что они, пронизывая взглядами, изучали друг друга, оно, казалось, длилось целую вечность, — Джеффри не шевельнулся. На его лице сохранялась та же маска самообладания, которую Сара возненавидела как свидетельство своего фиаско, своей собственной беспомощности.
Уступив в сражении и издав тихий вздох поражения, Сара повернулась и стала молча подниматься по лестнице.
Испытывая терзания от того, что, казалось, навеки для нее недостижимо, она приняла душ, надела длинную белую ночную рубашку и, распустив по плечам свои блестящие золотистые волосы, босиком отправилась в темноте по коридорам в тот единственный уголок, в котором много лет назад она искала утешение. Далеко, в задней части первого этажа, находился солярий — просторный круглый зал наполовину из стеклянных панелей, наполовину из дерева, целиком заставленный самыми разнообразными растениями. Через потолок из тяжелого стекла, щедро пропускавшего солнечные лучи в дневное время, сейчас, ночью, виднелись звезды. Приписывая свою печаль бывшему в ту ночь сияющему полнолунию, Сара опустилась на просторную кушетку, вытянув ноги, сложила руки на животе и стала смотреть вверх.
Небо было усыпано звездами. Которая из них была главной: самой светлой, самой яркой… Но какое это имело значение, если желания наталкивались на реальность, а та была столь тяжелой? В ее браке все было подчинено одной цели и рассчитано всего на год. Что произойдет, когда Лиззи перейдет к Джеффри, и цель их брака будет достигнута? А любовь? Казалось, она стучалась снаружи в стены, не в силах проникнуть сквозь них и добраться до сути их брака. Лишь при взаимности, размышляла Сара, любовь обрела бы эту силу.
Завороженная мыслями о звездах и вечности, Сара не заметила, как появился Джеффри. Он тихо стоял в дверях, наблюдая за ней, на нем уже не было ни пиджака, ни галстука, а рубашка была расстегнута и выпущена из брюк.
Он знал, что она придет сюда, с той же определенностью, с какой сам ощущал потребность оказаться здесь. После того как Сара ушла от него много лет назад, он проводил здесь долгие часы. Тогда-то он и обнаружил ее наброски, спрятанные в одном из стенных шкафов, и стал наведываться в эту комнату еще чаще. Может быть, благодаря тому, что из этой комнаты открывался вид на окружающий пейзаж и небо, она вселяла надежды, убеждала, что в жизни когда-нибудь все будет хорошо. Но хорошо ли, что Сара покорила его, как покорила всех остальных мужчин, присутствовавших на сегодняшней вечеринке? Она принадлежала ему, он имел на нее право!
Джеффри решительно шагнул вперед, потом остановился. Сара лежала, такая прекрасная, похожая в лунном свете на алебастровую статую богини, безмятежная, воздушная, несказанно соблазнительная. А он-то думал, что сможет удержаться на расстоянии — какая это была несбыточная надежда! Сара его околдовала… и теперь смеет лежать здесь так спокойно. Месть! Возможно, именно она составляла подоплеку ее согласия на его предложение. Если так, то Сара вышла победительницей. Она настолько завладела его чувствами, что он был неспособен сегодня вечером оторвать от нее взгляд. Дьявол, он ее хотел, как никого в жизни! Джеффри стиснул зубы. Если она наслаждалась местью, то это был момент ее триумфа. Он быстро подошел к ней.
Звук его шагов вывел Сару из состояния транса. Быстро повернувшись в ту сторону, откуда доносился размеренный звук шагов, она затаила дыхание. Когда Джеффри вырос из тени и оказался в лунном свете, сердце ее замерло. Она не могла ни говорить, ни шелохнуться, она лишь смотрела, как он приближается, пока его тень не упала на нее.
Если бы вокруг его головы не образовался нимб, Сара могла бы подумать, что перед ней дьявол. Он нарушил ее душевный покой на много дней, нет, лет. А теперь стоял над ней, высокий и прямой, полностью сознавая свою власть.
Его движения были сдержанными, он медленно опустился на кушетку подле ее бедра. Теперь, когда его лицо приблизилось, Сара могла проследить за его взглядом. Джеффри пристально разглядывал черты ее лица, а она не сводила с него своих широко раскрытых глаз. Затем его взгляд переместился на ее шею, и Сара с трудом проглотила ком в горле. Потом он стал рассматривать ее грудь, и Сара физически ощутила в своей груди громкое, как удары молота, биение собственного сердца. Тонкий шелк ее рубашки скрывал от взора немногое, и Джеффри впитывал чувственные детали ее тела, которые менялись на его глазах.
Сара почувствовала себя, как никогда, уязвимой. Она страстно желала его, однако Джеффри оставался для нее недосягаемым. Его молчание наполнило ее страхом, но Сара не могла произнести ни слова, чтобы нарушить его. То, что он желал ее, не было тайной, но мотивы его поведения оставались для нее загадкой. Ей оставалось лишь неподвижно лежать под его взглядом, ощущая, как в ее теле растет возбуждение, с которым она, по правде говоря, не могла справиться.
