Дина Аллен - Как «поймать» мужа
— Должно быть, ты уехал из Нью-Йорка следом за мной, — обратилась она к Рэю. Когда ты вернешься, то найдешь мое письмо. В нем я написала, где искать ваши бумаги. Стефани помолчала и добавила: — Кстати, в письмо вложен чек — ты мне дал сверх оговоренного, а мне больше не требуется. — Рэй всплеснул руками, но не успел и слова вымолвить, потому что она быстро продолжила: — В письме также говорится, что любые события прошлой жизни Белинды и Конрада — их сугубо личное дело и меня не касаются. Ошибки делает каждый, без этого не проживешь, но невозможно простить то, что было проделано со мной, вот почему я никогда…
Она остановилась на полуслове, потому что Изабель стала бешено колотить кулаками в дверь спальни и кричать, чтобы ее выпустили.
Конрад вынул ключ из кармана и сказал:
— Если выяснится, что вы солгали нам и ваша сомнительная статья все-таки появится в прессе…
— Этого не случится, — коротко ответила Стефани.
— Я за нее ручаюсь, — неожиданно прервала брата Белинда. — Я благодарна Стефани за то, что теперь знаю правду. Скольких бы бед мне удалось избежать, узнай я ее раньше! Когда в кафе ты произнесла имя моего парня, я, конечно, сразу вспомнила все, но мне не хотелось, чтобы ты знала, как много Патрик для меня когда-то значил.
Стефани смотрела на нее с удивлением, что-то уж очень непривычны и эти слова, и интонация. Так и скрывала свою искренность и боль под оболочкой холодной светскости. И хоть скорлупа у Белинды была инкрустирована бриллиантами, это весьма хрупкая защита от обид, наносимых жизнью. Неплохая она, наверное, женщина, да вот только их обеих ослепила обоюдная злость.
Рэй прервал размышления Стефани. Он взял ее за руку и заглянул в глаза.
— Ты что-то еще хотела сказать?
Изабель уже колотила в дверь не только кулаками, но и ногами, и Конрад наконец поспешил ее освободить. Выкрикивая по-испански ругательства, девушка вылетела из спальни.
Рэй попытался взять за руку и Изабель, но она обрушила на него град обвинений:
— Из-за вас Стефани выкинули из общежития на улицу. Это вы все подстроили. Вы знали, что у нее нет ни гроша и поэтому она вынуждена будет уйти к вам и спать с вами!
— Я вовсе не ходил в ваше общежитие. — Рэй ничего не подстраивал, — вмешалась Белинда. И, побледнев от волнения, призналась: — Это моя работа, я была так зла…
Стефани пожала плечами.
— Теперь это уже не имеет никакого значения. Представляю себе, каким ударом для тебя было то, что, восстановив против меня Конрада, ты тем самым расчистила дорогу его братцу.
— Все было не так, — резко возразил Рэй. — Не так? Ну, да, впрочем, и это тоже не имеет значения. — Стефани подняла руку и отбросила прядь волос с лица. — Пожалуй, действительно все сказано. Пошли, Изабель.
Рэй загородил ей дорогу.
— Я должен поговорить с тобой наедине. — Нам не о чем говорить! — выпалила Стефани, повернулась и торопливо вышла.
С букетом свежих цветов Стефани шла по длинному коридору бывшего монастыря. Владельцы потратили целый год и кучу денег, чтобы превратить монашеские кельи в номера пятизвездочного отеля, трапезную — в шикарный ресторан, а монастырский двор — в чудесный сад с фонтаном.
Стефани получала огромное удовольствие от того, что живет и работает в таком чудесном месте. Она поднялась на смотровую площадку, чтобы в тиши и одиночестве поразмыслить о своей жизни.
Свежий ветерок шевелил ее волосы. Она взглянула на небо. Уже пришла осень, летний зной спал, его сменило мягкое и приятное бабье лето. Виноград собрали, и сок уже бродил в огромных чанах.
Стефани услышала за собой шаги, удивленно обернулась и оцепенела, увидев, что по тропинке к ней поднимается Рэй. Он торопился, словно боялся, что она ускользнет от него, и несколько секунд не мог отдышаться.
— Как ты нашел меня? — Собственный голос показался ей чужим.
— Поехал в общежитие, нашел Изабель и заставил ее сказать, где тебя можно найти. — Жадно вглядевшись в ее лицо, он смущенно спросил: — Скажи мне правду — ты сделала аборт или нет?
Она не стала увиливать и призналась:
— Я сказала тебе то, что, по-моему, ты хотел от меня услышать. Но когда сообразила, что не угадала твоего желания, и думала сказать правду, ты уже рассвирепел и меня уже не слышал.
— Но ребенок-то остался?
— Да, конечно.
— Я что-то ничего не понимаю…
— Глаза ее стали печальными.
— Конечно… Где уж тебе понять… С самого начала ты презирал меня как человека, считал хищницей, шлюхой. Ты даже решил, что я забеременела только для того, чтобы заставить тебя жениться на мне. Не мог даже представить, что у женщины могут быть какие-то другие причины хотеть ребенка. — Она гневно отвернулась от него. — Не понимаю, какого черта ты сюда явился. Уходи!
— Нет, никогда! — В тоне его прозвучала такая непреклонная решимость, что она удивленно повернулась к нему.
— Больше ты от меня не убежишь. Я твердо решил быть с тобой и с ребенком. Я буду любить вас обоих и заботиться о вас, нравится это тебе или нет. Больше между нами не должно быть никаких недоразумений.
— Спасибо тебе за твое предложение, но у меня есть работа, и я смогу сама о себе позаботиться. Возможно, твоя помощь понадобится позднее, когда родится ребенок. Но ты сам мне не нужен.
— Неужто в самом деле не нужен?
Глаза их встретились. Он напряженно всматривался в нее, словно хотел заглянуть ей в душу.
— Да, в самом деле. — Стефани отвернулась, потому что не могла выдержать его взгляда, ибо лгала ему.
Он нежно погладил ее по голове.
— Но ты мне нужна! — В отчаянии он схватил ее и повернул к себе лицом. — Я люблю тебя и жить без тебя не могу. Если бы ты знала, какая провел последние месяцы, как старался ненавидеть и в то же время хотел тебя, тосковал по тебе, мучился. Каждый день без тебя был для меня адом.
Рэй прижал Стефани к себе и напряженно вглядывался ей в глаза — понимает ли его эта женщина?
А она не могла произнести ни слова. Так вот, значит, какое оно — счастье!
Рэй истолковал молчание по-иному. Выпустив ее из объятий, он посмотрел вдаль на реку и проговорил с тоской:
— Я понимаю, что после всего случившегося гордость не позволяет принимать от меня помощь, но я все равно буду помогать тебе. Ты не сможешь выкинуть меня из своей жизни.
Глядя на его опечаленное лицо, Стефани решилась сказать то, о чем думала в тяжелые дни одиночества:
— Я оставила ребенка. Знаешь почему? Сам подумай, как же я могла уничтожить единственную твою живую частицу, полностью мне принадлежащую.
Глаза Рэя расширились. Он положил ей на плечо задрожавшую от волнения руку.
