Терри Грант - Знойная осень
Элизабет, ожидавшая этого вопроса с самого начала их беседы, сдержанно улыбнулась.
– А вы сами не догадываетесь?
Инспектор в ответ понимающе улыбнулся, мерно постукивая авторучкой по черной пластиковой папке, лежавшей перед ним на столе.
– Но ведь, насколько мне известно, у сеньора Ферейро есть жена… – вкрадчиво заметил он.
– Мне тоже об этом известно, – ничуть не смутившись, ответила Элизабет.
Орьего покачал головой.
– А вы смелая девушка… – медленно проговорил он. – Но, тем не менее, советую вам быть осторожнее и не попадаться этой сеньоре на глаза… Никогда не знаешь наверняка, на что способна обманутая мужем женщина…
– Я приму к сведению ваш совет, – послушно пообещала Элизабет, подумав, что сеньор Орьего, производивший впечатление мужчины, неравнодушного к женским прелестям, основывается на собственном печальном опыте.
– Очень на это надеюсь, – негромко обронил Орьего. – А теперь вернемся к делу… Как вы думаете, для чего сеньор Десеадо вздумал вас обвинять? Почему ему пришла в голову такая… своеобразная мысль? – Орьего отложил авторучку в сторону и, ровно вытянув перед собой ладони, наклонился к Элизабет через стол, испытующе глядя ей в глаза.
Она недоуменно пожала плечами.
– Даже не представляю… Понятно, что ему захотелось испортить нам с Амарто жизнь… Но что его к этому побудило? Ума не приложу… Возможно, чувство зависти… – немного подумав, предположила Элизабет.
Инспектор уже не в первый раз окинул ее оценивающим взглядом.
– Возможно, возможно, – задумчиво протянул он. – Кто знает, может быть, это следствие неразделенной любви… – как бы невзначай заметил он, бросив на Элизабет проницательный взгляд.
Элизабет негромко рассмеялась.
– В данном случае скорее разделенной ненависти, – уточнила она. – Сеньор Десеадо возненавидел меня в первый же день моего появления в офисе, и я, признаться, отвечала ему тем же.
– Возможно, это была всего лишь, маскировка с его стороны, – предположил Орьего, окинув свой кабинет неопределенным взглядом. – Ну что ж, можете быть свободны… – произнес он, наконец, долгожданную для Элизабет фразу. – По крайней мере, пока, – многозначительно добавил он. – До окончания моей беседы с вашей подругой…
После более чем полуторачасового пребывания Клэр в кабинете Орьего, инспектор вновь пригласил Элизабет, теперь уже вместе с Амарто. Внимательно оглядев представшую перед ним пару, Орьего медленно поднялся из-за стола.
– Ну что ж, после проведенного мною сегодня разбирательства, могу сказать следующее: ваше участие в незаконном вывозе золотых украшений из Португалии доказано быть не может, – неспешно заключил инспектор. – Напротив, вы, судя по всему, сразу же, как только получили это предложение, разоблачили преступников. А посему вы можете быть свободны… Только не афишируйте открыто ваши отношения, во избежание новых неприятностей, которые могут грозить вам обоим со стороны синьоры Ферейро, – добавил он напутственным тоном. – И не забудьте, что срок, на который вам выдана виза, заканчивается уже завтра, – напомнил он Элизабет.
– Очень скоро она будет выдана сеньоре на более долгое время, – пообещал Амарто с улыбкой, крепко обняв Элизабет.
Орьего весело усмехнулся.
– Мои поздравления, – коротко бросил он. – Только впредь будьте немного разборчивее в выборе своего заместителя…
Амарто занимался на кухне приготовлением ужина, объявив, что его главным событием будет рыбное блюдо, рецепт которого он держит от всех в строжайшей тайне, а значит, никому другому, кроме него самого, в этот вечер у плиты нет места. Услышав это заявление, Клэр и Дик отправились гулять по городу, дабы не томиться долгим ожиданием кулинарного сюрприза. А Элизабет не оставалось ничего другого, кроме как сидеть у экрана телевизора, наслаждаясь любимой мелодрамой американского режиссера, в сотый раз до боли сжимая кулаки от обиды за несчастливо сложившуюся судьбу главной героини…
Когда на экране разворачивалась одна из самых эмоционально напряженных сцен фильма, раздался телефонный звонок. Вздрогнув от неожиданности, Элизабет бросила на аппарат раздраженный взгляд и вновь перевела его на экран, не желая отвлекаться от захватывающего дух эпизода. Но телефон продолжал настойчиво звонить. Элизабет нехотя поднялась с дивана и направилась к журнальному столику.
– Приветствую тебя, куколка с секретом, – услышала он в трубке шутливый голос Лекера. – Празднуешь победу? – с любопытством поинтересовался он.
– А что, по-вашему, для этого есть повод? – с притворным недоумением проговорила Элизабет.
Лекер озорно рассмеялся.
– Не пытайся меня переиграть, куколка, – нравоучительным тоном заметил он. – Мне известно и о задержании Антонио, и о его весьма непродуманном заявлении, и о вашем сегодняшнем посещении многоуважаемого сеньора Орьего… ну и конечно же о счастливом его завершении. Прими мои поздравления и передай их своему возлюбленному… Кстати, о любви. Твой параллельный план об устройстве судьбы его нынешней жены и, как следствие, своей собственной, тоже удался… Даже не возражай, я знаю, что это твоя идея, Амарто до этого сам не додумался бы. И, если уж на то пошло, я предпочитаю сладкий плен брака тюремному заключению. Мануэла мне очень нравится, она очаровательная женщина, и, не сомневайся, оказавшись в моих объятиях, она мгновенно забудет о попытках покинуть этот мир раньше времени. И хотя я предпочел бы видеть на ее месте тебя, все же в ней тоже есть некие интригующие черты…
Элизабет едва сдержала уже готовый сорваться с ее губ победный возглас.
– Как она себя чувствует? – поинтересовалась она сдержанным тоном.
Лекер немного помолчал.
– Как женщина, встретившая наконец мужчину, обладающего внутренним миром, схожим с ее собственным, – медленно проговорил он.
– Я рада за нее… и за вас тоже, – искренне добавила Элизабет.
– Наверное, мне тоже не остается ничего другого, кроме как радоваться… за себя, – философским тоном заметил Лекер. – Но к радости все же примешивается и сожаление…
– Сожаление? – настороженно переспросила Элизабет. – О чем?
– Да все о том же, – с легким вздохом проговорил Лекер. – О том, что мне не удалось вызвать в тебе интерес к моей персоне… О том, что через полчаса я пойду в ресторан не с тобой… и не с тобой вернусь из него поздним вечером, чтобы потом…
– Нам всем приходится о чем-то сожалеть в жизни, господин Лекер, – перебила его Элизабет. – Но, я думаю, что лучше недолго сожалеть о том, что минутному капризу так и не удалось испортить нашу жизнь, чем вечно о том, что она была им когда-то испорчена.
