Нинель Языкова - Ребусы жизни, или Шарада для любимого
— Ты куда, — успела схватить я за штанину Дашку, — с ума сошла. Ты хочешь, что бы нас с тобой прихлопнули, как мух и утопили, как того помещика?
— Там Лешка с ними.
— Ну, и что? Они ему руки заламывают?
_ Нет.
— Тогда, какого ты дергаешься. Сиди спокойно. Дай сюда бинокль. Сама посмотрю. Подумаю, как поступить.
Дашка отдала мне бинокль, и я увидела Лешу, мирно беседующего с мужчинами, одетыми во все черное. Просто гангстеры какие-то, подумала я. В такую жару надеть одежду черного цвета, нужно быть самоубийцей.
Хотя, если посмотреть, то жары никакой не было. Наоборот, продувал довольно-таки свежий ветерок. Уже темнело. Комары с новой силой стали атаковать наши открытые тела. Это, наверное, от нервов нас так кидает в пот, промелькнуло у меня в голове.
— Дашка, давай дезиком надушимся. Сил никаких нет, этих комаров терпеть. След уже не нужно брать. Лешка нашелся. И, вообще, надо перекусить и на сытый желудок хорошо все обдумать. А то, у меня от нервов аппетит разыгрался. В такой ситуации главное — силы и ясный ум.
— Давай, только без отрыва от производства. Будем кушать и следить за ними в бинокль.
— Хорошо, ты, пока, смотри, а я покормлю Марго и нам с тобой кофе налью в стаканчики, — пока я это произносила, слюнки у меня закапали, бутерброд запах такой вкуснятиной, что заурчало в животе. Я, сразу, вспомнила, как следила с Костей в парке за Лешей. И, как у нас тогда, тоже, разыгрался аппетит.
— Не, поняла, — вдруг произнесла Дашка с набитым бутербродом ртом, — какой-то ребенок обнимает моего Лешу.
— Дай, посмотрю. — Я увидела, как Леша наклонился и что-то сказал ребенку. Определить, мальчик это или девочка не было никакой возможности. Сейчас все дети ходят в трусиках и футболках. На голове панамка. — Может, это с ними приехал, — предположила я.
— Может быть, — задумчиво сказала подруга.
Подкрепившись бутербродами и кофе, я стала обдумывать сложившуюся ситуацию. То, что на этой ферме, так сказать, сейчас появляться нельзя, это было очевидно. Нужно дождаться, хотя бы, пока не уедут эти бандюки. Мы, ведь, не знаем, во что ввязался Лешка, и что его связывает с этими головорезами. Это раз. Два — дождаться темноты, что бы нас не было видно. Так легче действовать. Три, рассмотреть внимательно дом и все подходы к нему, на случай побега, или, каких- нибудь, других непредвиденных моментов.
Пока я раздумывала, стемнело. На хуторе стала затихать жизнь. Лошадей увели в конюшню. Тихо переговариваясь, хозяева и гости зашли в дом. Зажглись окна мягким светом. Застрекотали кузнечики, лягушки открыли свой оперный театр. С реки подул холодный ветер. Заморосил мелкий дождик. Стало сыро и промозгло. Не могу переносить холод. Моя кожа покрывается мелкими пупырышками, начинает труситься все тело и клацать зубы.
В потемневшем лесу сразу что-то заухало и зашуршало. У меня заклацали зубы уже не от холода, а от страха. От него же бросило в жар, и в ладонях зажегся огонь, будто я схватилась за горящую сковородку.
— Дождь какой-то затяжной, — дрожащим голосом заговорила Дашка, — будем сидеть в кустах и мокнуть, или начнем действовать.
— Подождем еще немного. Когда погаснут огни и все лягут спать, мы с тобой тихонечко проберемся в дом.
— Как это сделать? Мы же не невидимки какие-то.
— Я видела сбоку дома окно. К нему можно будет подобраться так, что собака нас не услышит. Ветер дует в другую сторону. Главное, проникнуть туда, где находится Леша. Нужно действовать очень тихо и хладнокровно, не теряя самообладания. Ты так сможешь?
— Ради Лешеньки я готова на любой риск. А, вдруг, его держат в подвале под замком?
— Не похоже. Те товарищи, которые приехали недавно, разговаривали с ним очень дружелюбно. Да, и Леша вел себя не как какой-то забитый трудяга, а, по крайней мере, как свободный работник. Может, он нанялся сюда на работу?
— Большая тайна здесь трудиться, — в Дашкином голосе прозвучали нотки ехидства. — Мог бы спокойно сказать, никто бы над ним не смеялся. Наоборот, надоел своим бездельем. Целыми днями только и знал, что чесать пятки.
— Ну, что ж, вытащим его отсюда, ты с ним сможешь поговорить откровенно. По душам. Расскажет, что за цирк он тут устроил. Никуда не денется, голубчик. Главное, что бы все получилось. А то в доме одни мужики. Ты видела их мышцы? Не кулаки, а кувалды. Я думала, что они уедут, а они остались ночевать. Видишь, какое непредвиденное обстоятельство.
— Все просчитать нельзя. Идеальных случаев не бывает. Надо просто быть готовым к таким поворотам.
— Ну, ничего, пробьемся. Там маленький ребенок. Не будут же они при нем нам с тобой руки заламывать.
Пока мы с Дашкой решали, будут нам руки крутить, или так, сразу прихлопнут, ночь окончательно вступила в свои права. В окнах погасли огни, и дом погрузился в ночную тишину. Было так темно, что я еле различала Дашкин силуэт. Маргошу ощущала по ее дыханию и теплому боку, которым она отиралась о мою ногу.
— Хоть бы луна вышла, что ли. А то можно ноги переломать по этим буеракам, — шептала за моей спиной Дашка, когда мы ползком пробирались к намеченному окну.
Что бы к нему добраться, нужно было пройти сквозь заросли какой-то травы с рост человека. То, что это была крапива, мы узнали уже поздно, когда нас обожгло огнем. Лицо и руки горели так, словно по ним прошлись раскаленным утюгом. Но мы выдерживали эти пытки в полном молчании, так как, вожделенное окно было совсем рядом.
Дашка перемахнула его с такой легкостью, что можно было подумать, она это делает каждый день. Ее длинные ноги перелетели через подоконник так, словно она переступила невысокий бордюр. Я же, сначала, передала подруге в руки Марго, затем сама распласталась на животе, словно старая жаба, и, тихонечко, что бы ничего не зазвенело в рюкзаке, сползла с окна на пол.
«Темно, хоть глаза выколи, — подумала я, — куда двигаться, что бы не загреметь каким-нибудь предметом. Включу-ка я фонарик на мобилке.» Сказано, сделано.
При свете луча мы увидели, что находимся в небольшой кухне, где возле стены стоят стол, табуретки и бак с питьевой водой. Двери в кухне не было, был просто проем, в который мы, крадучись, прошли в смежное помещение. Оно оказалось центральной большой комнатой, из которой были три выхода: два в другие маленькие комнаты, и один в коридор.
Где-то раздавался мощный храп, но нам он не мешал, так как нужно было, в скором порядке, найти Лешу.
В этой центральной комнате мы успели рассмотреть только кровать, стоящую у стены и мужчину, спавшего на ней. Кто это был, мы не увидели потому, что раздался скрип пружин в соседней комнате, и по полу зашлепали босые ноги. Очевидно, кто-то встал и шел в нашем направлении.
