Джанет Маллани - Скандальная связь
Возможно, да, но только не для семьи Бишоп. Незадолго до рассвета мистер Бишоп умирает.
Я оставляю семейство, чтобы они могли погоревать спокойно, и нахожу слуг гостиницы внизу у лестницы. Они ждут. Многие плачут. Мне нет нужды рассказывать им, что произошло. Они смотрят на нового хозяина — Гарри проследовал вниз за мной.
— Мой отец и ваш хозяин мистер Бишоп умер. — Его голос тих и добр. — Я благодарю вас за заботу и хлопоты. Дилижанс из Норвича приезжает через пятнадцать минут, пожалуйста, убедитесь, что все готово. И будьте добры, принесите миссис Бишоп в гостиную чаю. — Он поворачивается ко мне: — Могу ли попросить вас остаться е моей матерью? Ей нужно поспать. Я распорядился, чтобы для нее подготовили комнату. А Мэри должна вернуться домой к детям.
Я не могу ему отказать. Приходит женщина, которая будет обряжать покойного. Миссис Бишоп спускается вниз. Она пребывает в состоянии сильнейшего нервного возбуждения и никак не может усидеть на месте, а потом начинает плакать. Она говорит нечто бессвязное о покойном муже и том, что теперь ее ждет.
В припадке истерики она хватает меня за руку:
— Вы должны помочь Гарри. Теперь ему понадобится жена. Мы всегда думали, что гостиница перейдет к нему, но не так быстро. Софи, обещайте мне.
Я призываю ее успокоиться.
— Он уже сделал вам предложение? — спрашивает она, и я вижу в ее глазах отблеск былой энергичности.
— Да, мэм.
— О, слава Богу! — Но потом она видит выражение моего лица. — Вы отказали ему, моя дорогая Софи? Как это возможно? Но не важно, скоро он снова предложит вам руку и сердце, и на этот раз вы скажете «да».
— Мэм, я, увы…
— Обещайте!
— Если он предложит, я подумаю, — осторожно говорю я. Не следует ей знать, как маловероятно, что он попросит меня стать его женой еще раз.
Я не могу открыть ей, что ее сын утратил все уважение ко мне, все доброе отношение, потому что, если я это сделаю, я, кажется, сама расплачусь. Но мой ответ, по-видимому, удовлетворяет миссис Бишоп, потому что она немного успокаивается и выпивает чаю. В конце концов она позволяет мне увести ее в спальню.
— В этой комнате Гарри спал, будучи мальчишкой, — говорит она, — вместе с другим нашим сыном Джозефом. Видите, вон там, на косяке они отмечали свой рост.
И правда, я вижу там два столбика зарубок, над одним значится «Г.», над другим — «Дж.».
— Гарри так злился, потому что Джозеф всегда оказывался выше. — Она улыбается через силу. — Дорогая моя, он вам так понравится, когда вы познакомитесь, я уверена. И мои дочери Сара и Элиза. Подумать только, они так и не успели попрощаться с папой!
Она почти не спорит, когда я предлагаю ей выпить настойки опия, и скоро засыпает.
Я иду в свою комнату и ложусь на кровать. Я собираюсь поспать совсем чуть-чуть, но, открыв глаза, понимаю, что уже давно миновал полдень. Снаружи слышится гудок дилижанса, цоканье подков и грохот колес по мощенному булыжником двору. Подойдя к окну, я вижу Гарри. Он, в длинном фартуке, с черной повязкой на рукаве, встречает пассажиров, как до вчерашнего дня делал это его отец. Он улыбается и разговаривает с ними, и я дивлюсь, как ему удается делать это так легко и естественно.
Некоторые, заметив траурную повязку, останавливаются и жмут ему руку или о чем-то с сочувствием расспрашивают.
Во двор входит знакомое трио: мой отец, Сильвия и Амелия. Я приглаживаю юбки, споласкиваю лицо водой и спускаюсь к ним.
Глава 15 Софи
— Какой ужас, мистер Бишоп, какой, кошмар. — Отец промокает глаза огромным платком, который больше всего напоминает театральный реквизит. Впрочем, это и есть театральный реквизит. — Ваш покойный батюшка пользовался широкой известностью и большим уважением в округе. Это тяжелая потеря, сэр. Невосполнимая утрата для всех нас. Мои глубочайшие соболезнования, сэр. — Он терзает руку Гарри.
— Папа, ради всего святого, ты его даже не знал, — бормочу я и оттаскиваю его в сторону.
Последние из прибывших пассажиров скрылись за дверьми гостиницы, и Гарри приглашает всех нас в семейные покои, где миссис Шиллинг и миссис Бишоп заседают за чаем. Несколько дам представленных как друзья семьи, потрясенно смотрят на бороду Сильвии, а потом заводят громкий разговор о погоде.
Миссис Бишоп, затянутая в черное, как вдовствующая королева, вежливо принимает соболезнования новоприбывших. Кажется, цветистая речь моего отца вводит ее в замешательство. Она почти не замечает того, что Сильвия бородата, и слабо улыбается прелестной юной Амелии.
Через какое-то время входит Гарри. Он уже снял фартук. Он объявляет, что его матери необходим отдых, и с огромным тактом, но очень твердо выпроваживает всех посетителей. Гарри просит остаться только нас с Амелией.
Теперь, когда все ушли, он выглядит измотанным, как актер, сошедший со сцены. Подозреваю, что примерно так оно и есть — ведь он мастерски сыграл роль дружелюбного хозяина гостиницы.
Он падает в кресло и принимает чашку кофе. Он выглядит печальным и бесконечно усталым. Жаль, что я не могу предложить ему ничего больше. Как бы мне хотелось согреть его, утешить словом…
Амелия достает из кармашка нитку и иголку и пришивает к шляпке оторвавшуюся ленточку.
— Какая красивая получилась у тебя шляпка, — говорю я, когда она перекусывает нитку.
— О, а вы разве ее не видели раньше?
Я качаю головой. Она трудилась над ней всю последнюю неделю. Обдумывала ли она тогда побег в Лондон?
— Миссис Хенни она тоже понравилась. Я у нее покупала ленты.
— А когда миссис Хенни ее видела? — Гарри резко выпрямляется в кресле.
— Незадолго до того, как я села в дилижанс до Лондона.
— Что?!
— Мистер Бишоп, а почему вы на меня так смотрите? — Она переводит взгляд на меня в поисках поддержки. — Миссис Марсден, я встретила ее, когда ждала дилижанс. Она ехала на своей повозке, запряженной осликом, и предложила меня подвезти, но я отказалась.
— Значит, она знает, что ты поехала в Лондон? Одна? — спрашиваю я.
— Да.
— А о чем вы говорили? — спрашивает Гарри.
— Ой, да мы почти и не разговаривали. Она стала меня дразнить любовником, который якобы у меня есть в Лондоне, а я ей сказала, что она заблуждается. Она любезно предложила подождать вместе со мной прибытия дилижанса. — Амелия смотрит на нас обоих. — Я что-то сделала не так?
— Амелия, дорогая моя, миссис Хенни — самая большая сплетница во всем Норфолке. — Я пытаюсь открыть ей правду самым деликатным образом. — Единственная надежда сохранить твою репутацию была на то, что никто, кроме нас, не узнает о твоей эскападе. А теперь все в деревне, все соседи, которым лорд Шад хотел представить тебя как равную, — все-все знают, что ты покрыла себя позором.
