Вайолет Уинспир - Бухта влюбленных
– Конечно… – Она только вздохнула.
– Милая, я должен сейчас уйти…
– Да… – Она шевельнулась, словно желая выскользнуть из его объятий.
– Нет! – И он с хриплым стоном прижал ее к себе.
Ферн обвила руками его сильную шею, и все, что было вчера, будто растворилось в каком-то тумане, не оставив места завтрашнему дню.
Сейчас было только это сладкое безумие… и Росс…
Ферн проснулась от яркого солнечного света, пробивавшегося через занавески в ее спальню. Она потянулась, как довольный котенок, и увидела на столике у постели поднос с чаем и пирожными. Пощупав рукой вмятину на подушке, оставленную бронзововолосой головой, она улыбнулась.
Ферн налила себе чаю, и он показался ей нектаром – потому что приготовил его Росс. Она съела пирожное, потом приняла душ и надела веселенькое летнее платье, как нельзя лучше выражавшее ее настроение, и, теперь уже слегка робея, пошла искать мужа.
Росс успел приготовить завтрак и сидел за столом в саду. Оторвавшись от утренней газеты, он улыбнулся:
– Доброе утро, прелесть моя!
– Доброе утро, Росс.
Она положила себе жареной ветчины и пару сосисок и села напротив. Солнце играло на зеркальной поверхности кофейника и в бронзовых волосах Росса, и Ферн робко заметила, что сегодня, похоже, выдался чудесный день.
– Да, день просто божественный! – согласился он, выждал минутку и спросил: – Ну как ветчина? Прожарилась?
– Все очень вкусно! Спасибо тебе за то, что приготовил завтрак.
– Ты спала как дитя, у меня просто не хватило смелости разбудить тебя.
Щеки Ферн слегка порозовели. Росс не сводил с нее глаз, потом протянул ей руку через стол, и она положила на нее свою.
– Ферн, скажи, ты не жалеешь о сегодняшней ночи?
– Нет, если ты не жалеешь, Росс. – Сердце ее стучало все сильнее.
Шрам на его виске обозначился чуть ярче, и он покачал головой:
– Я был бы неблагодарным мужланом, если бы сожалел о таком. Признаться, я даже не мечтал, что это произойдет. – Он сжал ее пальцы, словно желая смягчить резкость правды, которую вынужден был признать. – Но теперь это случилось, и мы, как люди взрослые, должны согласиться, что не можем больше жить вместе и в то же время быть так далеки друг от друга…
Сердце едва не выпрыгнуло у Ферн из груди. Она не могла оторвать глаз от его красивого, серьезного лица… лица, которое еще сегодня ночью она ласкала и целовала.
– Скажи, Ферн, ты готова теперь стать моей настоящей женой? – спросил он.
Настоящей женой!
Ферн сама не знала, как умудрилась сдержать восхищенные слова любви, готовые сорваться с ее губ.
– Я… готова, если ты этого хочешь, Росс, – только и сказала она.
Его губы чуть скривились в капризной усмешке.
– Мне было бы приятнее слышать, что ты сама этого хочешь, Ферн.
– Я хочу, милый.
– Хочешь? Что бы ни случилось?
– Да.
– Тогда пусть так и будет! – Он сжал ее пальцы. – Знаешь, у Дженни есть домишко в Монтерее, и я уверен, она не откажется пустить нас туда на пару недель. Вот было бы здорово побыть совсем одним, правда?
Ей хотелось сказать, что для нее это было бы просто раем, но она не могла навязывать ему своих чувств. Достаточно было уже того, что он открыл ей свои объятия, и она не смела показать ему, что сгорает от желания оказаться и в его сердце.
– Я всегда хотела побывать в Монтерее, – сдержанно ответила Ферн.
После завтрака Росс позвонил сестре и с оживленной настойчивостью в голосе спросил, нельзя ли им пожить пару недель в ее домике в горах.
Дженни, должно быть, ответила ему шуткой, потому что он вдруг рассмеялся и, обняв Ферн за талию, притянул к себе.
– Ты попала в самую точку, сестричка! – сказал он. – Нам действительно нужно уединиться, чтобы поворковать. Ну так как, согласна? Отлично! Теперь скажи, как там в доме насчет запасов еды? – Он слушал примерно минуту, потом усмехнулся. – Да, Ферн рядом со мной. Хочешь поговорить с ней?
Он передал трубку Ферн, и она услышала хорошо поставленный сценический голос Дженифер:
– Я тебя хорошо понимаю, милая! Этот домик в горах – ужасно романтичное место: аромат цветущего шалфея, бриллианты звезд на ночном небе цвета индиго… Мой муж обожал это место. Для меня оно овеяно его памятью, поэтому я наезжаю туда нечасто, а вот тебе там должно понравиться. Дом ухоженный, за ним приглядывают.
– Спасибо, Дженифер, что разрешила нам пожить там немного, – поблагодарила Ферн.
– Не за что, милая. Спасибо говори моему братцу – это он решил подышать горным воздухом, а заодно и духом романтики. Сегодня я еду в Голливуд, поэтому ключи от дома оставлю у тети Вины. Хорошо?
– Договорились. И еще раз спасибо, Дженни.
Ферн положила трубку и улыбнулась. Росс не мог отвести от нее глаз. Сегодня она выглядела еще более соблазнительно в этом веселеньком летнем платье и белых бусах. Он игриво чмокнул ее в носик, Ферн кокетливо поморщилась, а через несколько минут он уже шел в гараж заводить машину.
В городе они запаслись продуктами для поездки и на обратном пути заглянули в особняк Кингдомов за ключами. Диана уже вернулась из Санта-Клары и выглядела радостной и возбужденной, как игривый щенок. Они с Джефом заключили помолвку в доме его родителей, и теперь на ее левой руке сверкало кольцо с бриллиантом в форме сердечка.
– Рад за тебя! – Росс поднял ее с дивана и громко чмокнул в щеку.
Диана хихикнула:
– Ишь ты! Сегодня ты, кажется, доволен собою как никогда, старый красавец?
– Ну, не такой уж и старый!
Эдвина предложила им остаться на чашечку кофе, если они не очень спешат в Монтерей.
Росс вопросительно посмотрел на Ферн:
– Ну как, останемся, лапочка?
Такое ласковое обращение в присутствии тети и Дианы вызвало невольную краску на лице Ферн, а Диана не преминула поинтересоваться:
– Что это с вами такое? Уж не ребенка ли ждете?
Позже, когда они выехали за пределы Лос-Анджелеса и неслись по шоссе, Ферн задумалась над выражением, промелькнувшим в глазах Росса после слов Дианы о ребенке. Улыбка как-то сама собой исчезла с его лица, ставшего вдруг серьезным, словно он подсознательно гнал от себя даже мысль об этом.
Ферн пыталась не чувствовать себя уязвленной. Она твердила себе, что подобное отношение естественно для Росса: он явно принадлежит к тому типу мужчин, которые считают, что дети должны появляться на свет только как плод истинной любви. И Ферн понимала Росса. В нем она видела черты, каких не находила в Кене, и с полной уверенностью могла сказать себе: «Этот человек как никто другой заслуживает любви».
Когда они свернули с главной магистрали на менее оживленную дорогу, Росс заметил, что Ферн подозрительно притихла.
